Моя тюрчанка

Очередь потихоньку сокращалась. На каждого зашедшего в кабинет уходило примерно по десять минут. Вышедшего из кабинета счастливчика – или неудачника – стоящие в очереди забрасывали вопросами по-тюркски. Тот неохотно и односложно отвечал.

После двух-с-половиной-часового стояния на ногах, в кабинет – наконец – протиснулись и мы с Ширин. Это был даже не кабинет, а коморка – сплошь заставленная стеллажами, на полках которых были небрежно свалены белые рубашки, зеленые жилетки и прочие элементы костюма работников гипермаркета, да еще тяжеловесные папки с бумагами. По центру коморки – за кривоватым столом, на котором гудел ноутбук – сидела коротко подстриженная дама лет под сорок, в круглых очках и полосатом свитере. Вероятно, Анфиса Васильевна собственной персоной. На лице у женщины лежала печать усталости, а во взгляде – читалась неприкрытая брезгливость. Но лучше бы уважаемой Анфисе Васильевне было так на нас не смотреть. Вчерашний звонок Бахрома, долгая дорога до гипермаркета, почти три часа в очереди – все это наэлектризовало нас с Ширин. Нам немного осталось, чтобы вспыхнуть, как стог сена, в который ударила молния.

Не ответив на наше «здравствуйте», Анфиса Васильевна ледяным тоном поинтересовалась:

– Вы от Бахрома Исламовича – так?.. Работа, как я понимаю, для девушки?..

Мы согласно кивнули. Анфиса Васильевна сунула моей девочке листок и ручку и сказала:

– Заполняйте анкету. И послушайте меня сейчас очень внимательно. Повторять не буду.

Мы с моей милой напряглись. А Анфиса Васильевна расправила плечи, прокашлялась и заговорила с четкостью и сухостью робота:

– Первое: для того, чтобы приступить к работе – вам нужно оформить медицинскую книжку. Это вы сделаете у наших партнеров в частной клинике «Доктор Ватсон». Стоимость оформления медкнижки – тысяча червонцев. Далее: вы должны приобрести у нас рабочий костюм – жилетку, брюки, рубашку. Цена комплекта – полторы тысячи червонцев. Реквизиты, по которым платить, я вам сейчас распечатаю. И наконец: вам необходимо внести две с половиной тысячи залога…

У меня глаза сделались ромбическими и полезли на лоб. В коморке точно не собеседование проводилось, а судебный пристав начислял нам штрафы. Если моя девочка пришла, чтобы продать свои силы и время работодателю – почему мы должны что-то платить?..

– А что такое залог?.. – только и спросил я. Ситуация, похожая на несмешную комедию, никак не устаканивалась у меня в голове.

Анфиса Васильевна глянула на меня с презрением – как на дурачка, который на свадьбе любопытствует, зачем люди вообще женятся. И все-таки снизошла до объяснений:

– А как вы думаете?.. Мы ведь оказываем сотруднику немалое доверие. Он имеет дело с материальными ценностями. Получает пластиковый именной пропуск. Узнает некоторые секреты фирмы. Так что вы скажите: разве не должны мы подстраховаться на тот случай, если новоиспеченный работник вдруг исчезнет или, еще хуже, переметнется к конкурентам?.. Так-то. А с тринадцатой по счету зарплатой мы возвращаем сотруднику те две с половиной тысячи червонцев – правда не деньгами, а акциями нашей компании.

– Т.е., чтобы вернуть залог – да еще не деньгами, а акциями – нужно отпахать целый год?.. – задохнулся я.

– О, да!.. Вы хорошо понимаете русский язык!.. – саркастически ухмыльнулась Анфиса Васильевна. Она перевела взгляд на Ширин: – А вы, девушка, что молчите?.. Вроде, это вы к нам устраиваетесь, а не ваш говорливый молодой человек.

Я тоже посмотрел на любимую. И поразился ее виду. Ноздри у нее раздувались, как у разъяренной тигрицы. А глаза полыхали жарким огнем. Моя девочка была охвачена гневом!.. Я впервые видел ее такой. С трудом сдерживаясь, моя милая бросила:

– Я тоже не понимаю, зачем я должна вносить залог. И почему я должна платить за рабочую одежду. Это ведь я собираюсь гнуть спину в вашем гипермаркете – вы должны мне платить, а не наоборот.

– Ах ты, мое смуглое солнышко!.. – издевательским тоном откликнулась Анфиса Васильевна. – Какие у тебя ко мне претензии?.. Забыла, что ли: мы при капитализме живем!.. Все покупается и продается, даже девственность. И тебя удивляет, что за хорошее, надежное место с продлением визы – ты должна заплатить копеечку?..

Не буду лукавить: под напором рассуждений Анфисы Васильевны о капитализме я сломался, как тростинка. И уже готов был перечислить по реквизитам, которые укажет рекрутерша, сорок процентов своей пенсии – именно столько суммарно составляли плата за рабочее обмундирование и залог. Путь подавятся моими деньгами, зато у Ширин будет работа с официальным оформлением. («Если, конечно, это не обман» – шепнул мне внутренний голос). Но моя милая повернула события в другое русло.

– Я тебе не солнышко!.. – крикнула она, как бы швыряя слова Анфисе Васильевне в лицо. – Думаешь, раз я нерусская, ты можешь запудрить мне мозги?.. Ты только и ждешь, когда мы выложим червонцы. А тогда – выкинешь нас за ворота, как ощипанных кур. И не видать мне никакой работы. Что, я не права?.. Такая у вас с Бахромом мошенническая схема?..

Я глянул на Ширин и испугался. Она была, как ощетинившаяся рысь перед прыжком. Лицо побледнело, глаза сверкают, по алым губам змеится нервная улыбка, руки сжались в кулачки.

Я подумал: за время наших отношений моя девочка пролила целые реки слез. Вспомнил, как она, заплаканная, пришла из бистро, откуда ее выгнал босс за ссору с похотливым клиентом. А как рыдала моя милая на Лиственной улице, когда темным вечером, под снегопадом, мы будто чуда ждали сообщения от Бахрома?.. О, моя звездочка плакала так много и часто, что, наверное, исчерпала весь свой запас соленой влаги!.. Слез не осталось: вместо них из Ширин фонтаном выплеснулась ярость.

Это было неожиданностью как для меня, так и для сидящей перед нами бюрократки. Кто бы предвидел, что котенок превратится в тигра?.. Анфиса Васильевна взвилась, как ошпаренная:

– Да что ты себе позволяешь, шалава малолетняя?!. Молоко с губ сотри, азиатка вонючая!.. Ты не у себя в стране!..

– А ты, – ответила моя милая, – не напьешься нашей крови. Не будет тебе никаких денег – только с паршивой овцы шерсти клок. На – получи!..

Моя дрожащая от ненависти девочка скомкала листок своей не до конца заполненной анкеты и запустила Анфисе Васильевне прямо в лоб. Та взвыла от злобы и унижения. Решив, что дело заходит слишком далеко, я взял Ширин за руку и потянул к выходу. Моя милая и сама развернулась, чтоб уйти. Мы прошли мимо стоящих в очереди соискателей, которые смотрели на нас, как огорошенные. А из коморки летели нам в спины истошные вопли Анфисы Васильевны:

– Твари неумытые!.. Уроды!.. Вы у меня еще попляшете!.. Охрана, охрана!..

Но охранники – дежурившие на входе в торговый зал и в зоне касс – конечно, не слышали истеричных криков рекрутерши. Да если б и услышали – что с того?.. В торговом зале я и моя девочка затерялись среди сотен покупателей. Не будут же бравые ЧОП-овцы прочесывать искать нас по всем рядам только чтобы высказать нам свое возмущенное «ай-ай-ай».

Ширин была все еще взвинчена после стычки с Анфисой Васильевной. Шагала быстро – мне пришлось разогнаться, чтобы не отстать. Взгляд моей милой по-прежнему был полон лихорадочного огня, а плечи тряслись. Я смотрел на свою девочку как бы новыми глазами.

Да уж, моя любимая умела преподносить сюрпризы. Не зря говорят: в каждой девушке – должна быть загадка. До сих пор я считал Ширин уязвимой и слабой – настоящей водяной лилией на тихом озере. Да моя девочка и была такой. Но даже самый безобидный зверек показывает зубки, если долго не оставлять его в покое. Загнанный в угол котенок бросается на крысиного короля. В конце концов, это ведь моя милая вылила горячий кофе на лысину полезшего целоваться клиента бистро. Я подумал: бесплодные поиски работы, угроза депортации, пустая возня с Бахромом и – под занавес – наглость Анфисы Васильевны, требующей деньги за трудоустройство – все это достало Ширин. Оттого-то моя девочка, сбросив шкурку кроткой козочки, и пошла на столкновение с раздутой от важности рекрутершей.

Мы бесцельно бродили по супермаркету, почему-то не торопясь на выход. Наверное, прежде чем куда-то двигаться, нам надо было переварить конфликт с Анфисой Васильевной. А ведь с какими надеждами мы ехали на треклятое собеседование!.. Вожделенное продление визы манило, как детская мечта. Но неспроста по пути в гипермаркет моя милая напоминала мне снарядившуюся на бой амазонку. С Анфисой Васильевной получилась почти что драка…

Мы вырулили к оборудованной на территории торгового зала кафешке. Продавщица в белом колпаке и фартуке щипцами выхватывала для тебя с витрины пирожок, который ты мог съесть за пластиковым столиком, предварительно разогрев в микроволновке.

Я предложил Ширин перекусить. Нам не мешало отдохнуть и подкрепиться. Моя девочка заняла место за столиком, а я принес нас черный кофе (молочного не было) и сосиски в тесте. Мы сидели, жевали свою выпечку. Маленькими глоточками пили горьковатый напиток. И молчали. На лице моей милой как бы лежала тень. Любимая еще не пришла в себя после перепалки с Анфисой Васильевной. Я подумал: моя девочка выцарапала бы рекрутерше бесстыжие глаза, задержись мы в коморке еще на минуту.

В голове моей прокручивалась невеселая мысль. Вот моя милая разругалась с Анфисой Васильевной – за то, что та навострилась вытянуть с нас кровные червонцы в обмен на кукиш с маслом. Но что если рекрутерша по правде, как сама выразилась, продавала нам работу?.. Может, гастарбайтеры так и трудоустраиваются – за последний грош покупая себе место работника торгового зала, мусорщика, дворника, консьержа?.. А потом, перебиваясь на хлебе и воде, кое-как дотягивают до первой зарплаты?.. Ясно только одно: на хватающихся за любую возможность заработка несчастных иностранцах – ловкачи вроде Бахрома строят доходный бизнес.

Я промотал пленку воспоминаний назад, к нашему первому контакту с сиятельным господином Мансуровым. И с глаз у меня точно упали шоры. Я понял: все это время господин директор агентства гнал нас, как белую лабораторную крысу по лабиринту. Чтобы мы, в конце концов, оказались там, где оказались: в закутке у Анфисы Васильевны. Если бы не гневная вспышка Ширин, мы бы вывернули карманы. И от суммы, которую мы выложили бы очкастой рекрутерше, свой процент получил бы и Бахром.

Я живо вспомнил, как мы с любимой, бросив последний взгляд на крокодила и черепаху, выходили из роскошного кабинета жулика Мансурова. Оставив там деньги, мы приобрели надежду. Мы не знали, что вор Бахром поведет с нами тонкую игру, достойную доктора Менгеле от психологии. Тогда, еще не доехав до дома, мы получили от Бахрома весть. Господин Мансуров предлагал моей девочке увлекательную и неплохо оплачиваемую работу в кошачьем питомнике. Глупым окунем мы заглотили наживку – попались на крючок. Бахром и не думал устраивать мою милую работницей по уходу за кошками. Но и с крючка нас снимать не собирался, правильно рассудив, что еще может поиметь с нас выгоду.

Мансуров позвонил – и отменил нашу поездку в кошачий отель на собеседование. Но сделал это с искусством фокусника, за уши вытаскивающего зайца из цилиндра. Мы не утратили доверия к плуту. Возможно, нам трудно было смириться с мыслью, что уплаченные денежки вылетели в трубу. Так что мы – с натянутыми, как гитарные струны, нервами – стали ждать от господина Мансурова новых предложений о работе. А он – иллюзионист, изощренный психолог и великий комбинатор – сделал рискованный «ход конем», отправив нас на вымышленное интервью на забытый богом адрес. Наверное, Бахром до колик в животе хохотал, воображая, в каком отчаянии были мы с Ширин, когда на распроклятой Лиственной улице поцеловались с холодным подвесным замком.

Мансурову светили тогда два варианта развития событий. Вариант «а»: мы уже полностью остриженная овца – больше не верим подлому мошеннику и не купимся ни на какие уловки; в этом случае Бахрому остается «всего лишь» та нехилая пачка денег, которую мы выложили в офисе. Но нельзя ли с голой овцы срезать еще и кожу?.. И это – вариант «б», к которому и подводил нас тонкой игрой на наших нервах «доктор Менгеле». Измученные длительным молчанием Бахрома, потерявшие надежду подыскать для моей девочки хоть какую-то работу, мы тепленькой добычей отдадимся в холодные руки господина Мансурова, как только тот вновь объявится со словами: «У меня для вас кое-что есть». Из страха, что Бахром снова пропадет на долгие дни со связи, мы уцепимся за любое, даже самое невыгодное предложение.

Вроде бы все шло к варианту «б». Покорные, как крысы звуку волшебной дудочки, мы приехали в гипермаркет к Анфисе Васильевне. Но когда рекрутерша с рыбьими глазами стала точно шкуру с нас сдирать – с восхитительной наглостью перечисляя, сколько мы должны заплатить за «то» и за «это», – Ширин взорвалась от возмущения. Запуская смятую бумажку в бесстыжую физиономию подельницы афериста Мансурова – моя девочка как бы мстила за всех ограбленных гастарбайтеров.

Переваривая винегрет своих мыслей, я глядел на милую Она сидела с хмурым личиком, на которое точно набежали тучи, и смотрела куда-то в пространство. Напряженное молчание между нами затягивалось. А ведь нам было, о чем поговорить.

Плохо ли, хорошо ли, но история с Бахромом и Анфисой Васильевной закончена. Мы больше не будем ждать звонков от уродца Мансурова. Можно смело блокировать его телефонный номер. Но у моей красавицы так и нет работы. Январь перевалил за половину. А в феврале у нас будет не больше двух недель на то, чтобы моя девочка трудоустроилась. Четырнадцатого февраля виза уже не будет действовать.

– Поехали в полицию, – вдруг сказала моя девочка.

Я аж вскинулся от неожиданности:

– В полицию?..

– Да. В полицию, – настойчиво повторила Ширин. – Ты уплатил Бахрому почти половину своей пенсии. А разве это наперсточник нашел мне работу?.. Нет!.. Он заставил нас впустую скататься на Лиственную улицу. А потом привел к стерве Анфисе, которая охотно запустила руку к нам в карман, чтобы присвоить нашу последнюю копеечку. Нас обворовали и унизили – ты понимаешь?.. Я не могу это так оставить.

Слушая мою милую, я нервно сглатывал слюну. Меня трясло. Я забыл о том, что, когда моя девочка болела, я сам повторял, что нужно заявить на Бахрома. Но неудачное собеседование у Анфисы Васильевны сломало мою волю. Оказалось: я привык, что мы получаем от судьбы пинки и удары. И я даже не в силах поднять руки, чтобы защититься. Полиция?.. У меня ни на грамм не было веры, что жандармы нам помогут. В лучшем случае, нам просто рассмеются в лицо. А в худшем – еще и сделают виноватыми. Обвинят в клевете на честного предпринимателя Бахрома Исламовича, например. Здравый смысл и шестое чувство мне подсказывали: коррумпированная расейская полиция скорее впряжется за финансового воротилу, чем за парочку обиженных бедняков.

Мы с Ширин точно поменялись местами. Теперь не я, а моя возлюбленная горела жаждой мести. Если меня скандал с Анфисой Васильевной лишил последних остатков мужества, то в моем пушистом тюркском котенке разбудил лютую львицу. Что ж… (я еще раз сглотнул слюну). Я готов последовать за дорогой моему сердцу девушкой хоть в полицию, хоть в ад.

Мы посмотрели по умным интернет-картам в телефоне, какой полицейский участок отвечает за район, в котором расположен офис Бахрома. Я шумно выдохнул, отодвинул так и недопитый горький кофе и спросил:

– Тогда – двинемся?..

Казалось: на сей раз я говорил ходячую фразу из третьесортных боевиков и вестернов: «Давай просто сделаем это».

Ширин с готовностью поднялась. Держась за руки, мы покинули гипермаркет. Я дрожал, как осенний лист на ветру или как хвост перепуганной овцы. Моя девочка – ступала уверенно и твердо.