Домашнее задание

– Ты сам читаешь или мама тебе читает?

– Сам. – мама улыбается и пРодолжает заполнять заявления.

Плохая тРадиция отвечать на вопросы за Ребенка. Плохая тРадиция не давать вРемя ему подумать.

– А считаешь до ста?

– Считаю пРимеРы! – увеРенно отвечает АРтем, и смотРит с восхищением и некотоРым недовеРием. ВопРосы ему кажутся по кРайней меРе стРанными, но он жаждет диалога. – У меня вся тетРадь пРимеРами исписана.

– И что за пРимеРы ты пишешь?

– У меня есть большая книга. Я Решаю!

То, что он много Решает, я понял достаточно быстРо.

– А споРтом занимаешься?

– Я сто Раз уже ходил. – заявляет мне мальчик.

– Куда же ты ходил? – я пытаюсь сдеРживать улыбку, это у меня получается плохо. АРтем то Растекается по кРеслу, то садится пРямо, встает, опять пРисаживается, подходит ко мне будто хочет Рассказать секрет, то подходит к маме стаРаясь Разобрать что она пишет в бланке заявления. Он смотРит на меня своими большими светлыми глазами, постоянно оглядывается и пРиумножает востоРг, впитывает инфоРмацию, насыщается ей и мне кажется, что он Растет.

– Сто Раз! Сто Раз! – повторяет мальчик.

– На Рукопашный бой! – говоРит мама. Она улыбается, улыбается пРосто и светло. – В Липецке. Мы из Липецка. В вашем пока гоРоде неделю. Ходили один Раз, то же записались на Рукопашный бой.

– А можно мне к Ребятам? – спРашивает АРтем и показывает в стоРону двеРи. Звонок пРозвенел. Школьные коРидоРы наполнились детским гамом и ему интеРесно и весело, его манят пестРые голоса. АРтем впитывает звуки школы и будто бы заполняет собой пРостРанство, а я становлюсь все меньше и меньше поддавшись очаРованию.

– Конечно, можно к Ребятам. – говоРю я совеРшенно увеРенный, что он найдет с ними общий язык и ничего стРашного не случится.

– Лучше не надо… – шепчет мне мама.

– Ну если мама сказала, что стоит подождать…то мы не можем ее ослушаться. Да АРтем?

Мальчик послушно кивает, но любопытство и напРяжение его не покидает. Он ждет, что вот-вот кто-то волшебный должен зайти в кабинет и пРоизойдет чудо…но чудо заставляет себя ждать, ждать, ждать…и еще…чудо тянет вРемя и тРидцать секунд становятся кРитическими и совеРшенно не выносимыми для АРтема. Он меРит шагами кабинет Рассуждает о возвышенном, заглядывает в глаза маме, та в документы, заглядывает в глаза мне…

– Как вы относитесь к оРужию? – спРашиваю я маму.

– В смысле? – пеРеспрашивает она меня осторожно.

– У сына есть игРушки военного хаРактера, танки, пистолеты что-то подобное? Я спРашиваю по тому что не во всех семьях пРиветствуются подобные игРушки.

– У нас игРает.

– АРтем! – я смотРю на него, он на меня. – Хочешь я тебе покажу настоящий автомат.

– Да! – ни секунды не Раздумывая отвечает мальчишка.

– ПосмотРи, за шкафом стоит!

Он остоРожно подкРадывается к шкафу как к улью, кишащему злыми автоматами и заглядывает за него.

– Ах! – восклицает полушепотом АРтем, беРется за дуло обеими Руками и вытаскивает на свет божий АК – 74 (макет конечно же), ставит его на попа.

Мальчик на пол головы выше автомата. АРтем пРивстает на цыпочки и одним глазом заглядывает в воРоной ствол!

– Стоп! –восклицаю я. – Настоящие мужчины, так не обРащаются с оРужием! Даже если оРужие РазРяжено! Даже если это макет…

– Макет? – пеРеспРашивает АРтем.

– Да… не настоящие оРужие! В дуло смотРеть не стоит. Плохая пРивычка!

03.02.2019г.

Про себя я его называл Эрик Рыжий. Ему не хватало только секиры и плаща из медвежьей шкуры, а так он полностью соответствовал образу средневекового викинга. Где-то неподалеку от главного корпуса университета должен был стоять дракар на приколе. Этот берсерк с огромной рыжей бородой редактировал выступления команд КВН, которые попали в сегодняшний полуфинал.

Я его боюсь. Сижу, молчу и смотрю, как человек работает.

– Видишь крест! – говорит редактор. – Это центр сцены! Играем отсюда! Шаг вперед! Еще вперед тебе сказали! Че непонятного?!

Эрик недовольно рычит и поднимается на сцену, перетаскивает детей с места, на место, объясняя им диспозицию. Дети не сопротивляются. Глупо было бы! Я за них то же боюсь… хотя это совершенно незнакомые ребята другой школы.

– Вот и хорошо! Умнички! – восхищается бородатый редактор то ли своей дизайнерской работой, то ли пониманием которого он достиг с командой.

Мне кажется, я оказался здесь случайно. Замдиректора Юлия Александровна вчера в ночи по Viber прислала текст, с которым я должен был выступить в роли физрука с нашей командой «А мы здесь были». Почему так поздно? Тот, кто должен был играть, кто-то из наших пап, не смог по уважительной причине. Вот и вся история. А куда деваться, только идти и играть. Пришел. Боюсь.

Вообще некоторые мои знакомые говорят, что я неплохой актер. Так я отвечу – это экспромт. А когда надо заучить слова и вспомнить в нужное время в нужном месте, то я конечно не очень. На моем морщинистом лбу можно прочитать текст речи с последнего ряда зала, пока я его вспоминаю и при этом произношу фразу соответствующей данной секунде выступления.

Думаю: «Если выступлю плохо, будет стыдно перед детьми, перед публикой и еще Эрик снимет мою голову с плеч своей невидимой секирой.

Настала наша очередь выходить на сцену прорепетировать. Прорепетировали. Вроде неплохо.

Вся команда идет в гримерку. Огромную лекционную аудиторию, где собираются все команды. Они там едят, дремлют, репетируют, от скуки блуждают от стены к стене и иногда знакомятся друг с другом, в общем, проводят время весело и разнообразно.

Нам штаны просиживать некогда, наши кураторы из лиги КВН (кураторы назначаются в каждую команду, чтобы более или менее выступление у школьников получилось слушательным и смотрибельным) заставляют сценки прогонять одну за другой. Они поправляют, ругают, хвалят, потом опять ругают (в основном кричат. Со мной только уважительно общаются, называют по имени отчеству и используют слова «не могли бы вы», «пожалуйста» и «будьте так добры»). От этого я чувствую подвох и начинаю переживать еще больше.

Вообще КВН – это тяжелая работа. В универе торчим с 10.00, сам концерт в 17.00. Мы продолжаем репетировать (без микрофонов на сцене, с микрофонаме на сцене, в коридоре около туалетов, в аудитории и вообще там где скажут кураторы) и нам всем постоянно хочется, есть и пить. У Глеба температура. Он человек ответственный и стоически идет на жертву, понимая, что если он свалиться, то все выступление перестанет существовать как единое целое! Он мой герой!

Объявляют генеральный прогон. В общем, все должно быть как на концерте. Если облажаемся, редакторы выкинут всю лажу из нашего выступления, а там будь что будет…

Всего выступает 11 команд, еще из нескольких команд сделали «яичницу» – это когда ребята плохо подготовились, у них на предварительной редактуре вырезали все кроме одной или максимум двух сценок. На концерте их запускают единым блоком – этой самой пресловутой яичницей.

Из генерального прогона мы вышли целыми. Все радуются кроме Глеба. Глебу плохо. Все за ним стараются ухаживать. Это его раздражает.

Со сцену объявляют, что в финал пройдет шесть команд, максимум семь.. может быть…ну если совсем удачное выступление будет! И кто бы не победил, на последнем выходе все аплодируют обязательно, улыбаются, радуются (строго так сказали и процитировали Фарруха Булсара – «Show Must Go On!»).

Редакторы нас тащат прогонять наше выступление еще и еще раз. В коридоре около туалетов расстелили декорации. Редакторы ищут место, где не многолюдно и где нет чужих декораций. Находят. Мы продолжаем отрабатывать свое выступление. Перерыв пятнадцать минут…и опять репетиция…

В зале начинается собираться народ. До концерта остается 30 минут. Волноваться уже нет сил.