Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

– Да, клянусь.

– Тогда, пред ликом Единым, я заверяю ваше сердечное стремление быть семьёй.

Вот и всё. Ритуал молитвенного прошения о браке практически окончен и скоро они смог придаться веселью. Сегодня Азариэль приготовился есть, пить и радоваться, утопая в любви и отраде от грядущей семейной жизни. Азариэль издавна чувствовал к альтмерке что-то таинственное, внутреннее влечение и родственность души. И теперь, всё дошло до своего логического финала – они вместе, на бесконечные добрые и горькие лета. И вот он с упоением смотрит на то, как Варкут’нель-Гайн поднимает голову от жертвенника, и утвердительно говорит:

– И теперь вы становитесь семьёй.

– Навсегда! – в один голос подтвердили оба.

– О Единый, – воззвал к небу Варкут’нель-Гайн. – Благослови брак сей! Да будет их союз вечным! Ныне и присно, и вовеки веков. – Заключил ревнитель Единого.

После этих слов молодожёны взяли два серебренных бокала вина, стоящих на алтаря и возлили их в одну золотую чашу, что символизирует – две судьбы стыли единой. А затем они, по очереди приложились к этой чаше, испивая её до самого дня, что имеет ещё один знак – оба они готовы вдвоём испить любое горе или радость.

Затем Варкут’нель-Гайн снова подходит к алтарю и читает молитвы, мерным гласом снова испрашивая у Единого благословения на этот брак.

В стороне, у самого угла храмового собрались те, кто не на секунду не забывает о безопасности Империи. Это высокий мужчина в роскошном наряде – чёрный камзол до колен, белая рубаха, со вплетёнными в неё златыми лентами, сапоги на ботфортах и шёлковые прилегающие штаны. Рядом с ним седовласый мужчина с длинной бородой, разодетый в стандартную кирасу офицеров Легиона, только вместо меховой накидки доспехи скрывают белый торжественный плащ с золотистой окантовкой и гербом Империи по другую сторону.

– Скажи, Гюнтер. Что мы будем делать дальше? Ты же явно пришёл не затем, чтобы посмотреть на то, как двое свадьбой сочетаются.

– Конечно нет. У меня множество иных важных дел, и я бы не присутствовал здесь, если бы мне после всего этого действия не понадобился Азариэль.

– Во что ещё ты хочешь втянуть парня. Ему и так не сладко пришлось. Он только сейчас… своё счастье обрёл.

– Культ Ильгамеша – не последний такой, – Гюнтер повернулся к Ариану. – Сначала Люций, потом Ильгамеш и всё после того, как вы покинули тот проклятый остров. Знаешь, мне кажется, что если бы вы тогда нам не помешали, сейчас и Орден ваш был бы жив, и всех телодвижений в шесть лет не произошло бы.

– Твои легионеры хотели уничтожить деревню, – шёпотом заявил Ариан. – Что нам ещё оставалось делать? Империя выступила против мирных жителей отдалённого острова… долг рыцарей не позволил им стоять в стороне и смотреть, как вы готовы были

– Как думаешь, почему мы послали туда командира-фанатика? Да, думаю ты правильно предполагаешь, что его хотели просто сплавить… и зачистить деревню, если там была бы опасность и поклонение даэдра.

– Да ну?

– Или Империи – вот больше делать нечего, как старые культы разорять. Если бы не были так ослеплены поиском и сбором артефактов, то может быть заметили, как местные жители явно не Девяти покланяются, – Гюнтер фыркнул.

– Люций тогда нас заверил, что всё было в порядке.

– Люций? Да ну, скажи мне, что с ним стало?

– Откуда вы можете знать об этом?

– Это не в первый раз, когда Империя была привлечена на остров. Давным-давно я там бывал и собирал данные о нём и поверья местных жителей привлекли нас. Слишком далеко, чтобы оставлять их вот так вот. Всё это могло перерасти в нечто большее, чем обычные игры с даэдрической магией.

– Но ведь… да, всё так и получилось.

– Тоже мне нашлись – кучка пацифистов. Смотри, к чему всё привело… теперь ты стоишь в храме Единого на свадьбе друга, а не работаешь в своей Цитадели, остатки которой имперские маги превратили в плодородный гумус.

– Да вы послали какого-то сумасшедшего фанатика на остров. Вы могли бы просто высадиться и всё зачистить там.

– Он бы сделал это задание лучше всех остальных, да и проблему с его… чудоковатостью можно было бы решить. Во всяком случае, уничтожение деревни легло бы не на плечи Империи, а стало делом одного фанатика. Меньше внимания со стороны других сил.

Ариан не может ничего противопоставить Гюнтеру и вынужден молчать, ничего не говорить. Он и офицер Империи стоят с одной стороны. Лира и с Готфридом по другую сторону храма. Девушка, пережившая воздействие страшного гипнотического заклинания, до сих пор не пришла в себя до конца. Её мысли исковерканы, подвержены психо-коррозии и чтобы хоть как-то облегчить мучения она решила отгородиться от внешнего мира – теперь на ней тёмно-бурая мантия, а сама она – Делле’Ада[4]. Теперь она в услужении монастырю, как и прошлые правители Рихада, которым больше некуда идти, кроме, как под крыло Варкут’нель-Гайна. Аристократия либо сменилась под действием воли Империи, а та часть, которая не запятнала себя преступлением, отказалась от всякой поддержки бывшим правителям города.

– Ты, Гюнтер, предлагаешь отправиться туда, откуда всё началось?

– Нет, – протянул имперский офицер. – Хоть там подхватил заразу Люций, но сразу после вас я съездил туда, но не нашёл этого острова. Его словно и не было, видать магия тьмы его… погрузила на дно.

– Так что же такое, этот культ Ильгамеша? Он ведь не мог появиться из ниоткуда?

– Какой-то даэдропоклонник с острова после падения Люция оказался в милости Молага Бала, который решил взять реванш за поражение своего фаворита. Это последний выпад принца интриг.

– Остров…, – печально вымолвил Ариан.

– По всему видимому, Молаг Бал одарил его своей «милостью» и силой, отправив десяток жрецов в Хаммерфелл, чтобы Рихад сделать плацдармом для войск Обливиона. А Молаг Бал обучил жрецов языкам и красноречию… точнее помогал, как-то.

– Ладно, и кто пойдёт с нами? – нервно вопросил Ариан. – У Империи больше нет Ордена, а тревожить Регента или самого Императора? Думаю, будет плохой идеей. Они же сейчас все смотрят на восток, и явно им всё равно на то, откуда выползла эта гадость. Мы остались одни.

– Всегда есть неактивные ресурсы, – потирая нос, протестует Гюнтер. – Те, кого есть чем шантажировать, бандиты и наёмники, шайки пиратов и воины кланов, которые должны Империи по тем или иным основаниям.

– Всё понятно, – недовольно заявил Ариан. – Вы хотите собрать сброд со всего Тамриэля и бросить его на культ, который способен призывать дремор и имеет связь с даэдра и… всё спустить. Вы – командир имперской легионной разведки и предлагаете такой бред. Господин Гюнтер, этого не хватит, чтобы победить врага. Вы ещё не говорили…

– Нет. Я решил пока не портить радость его свадьбы. Пусть радуется и веселится, но ему придётся последовать за нами… он в это втянут, ему и продолжать с нами этот поход… доведём его до конца.

– Но армия? Тут нужны будут лучшие воины.

– Она будет. Не заморачивайся насчёт этого, она будет… Империя не оставит этого без внимания. А теперь… давай посмотрим за молодыми.

Два человека закончили разговор о грядущей судьбе и всмотрелись за тем, как церемония заканчивается. Когда Варкут’нель-Гайн закончил, с его рук остаток вина в чаше был вылит в жертвенник, что символизирует жертвенность жизни супругов друг для друга. Всё, теперь оба свободны и считается, что Единый благословил это супружество. Азариэль взял в руки Гэ’эль и вместе их окутал золотистый свет, полностью поглотивший пару и перенёсший её в далёкий прекрасный край, где они могут предаться радости и оставить слуг Империи и ревнителя Единого для обсуждения дальнейших планов.

Азариэль и Гэ’эль переносились на вторую родину альтмеров – остров Саммерсет, в небольшой садик, стоящий возле берега моря… это не совсем старое место, построенное ещё в детстве Гэ’эль. На этом острове девушка хочет сделать запись о браке. Там она много провела времени, наслаждаясь закатом, что сейчас торжествует над Тамриэлем. Эльфы уставились на огненное небо, покрытое пеленой яркого, ослепительного червлёного золота, пока солнце касалось водной глади, разливая по нему «злато».

Азариэль протянул правую руку и солнце бликом отразилось на механических пальцах, которые легли в ладонь Гэ’эль.

– Навсегда с тобой, – прошептал эльф и они коснулись друг друга в робком мягком поцелуе.

Глава тринадцатая. Встреча с мастерами гласа

Спустя неделю. Центральный Скайрим.

В ясных полуденных небесах северного края плывёт несколько малозаметных облаков по лазурной и почти чистой небесной тверди. Ветер, холодное поветрие кусает покров кожи, пускай тот и спрятан за тканью и мехом, напевая воющую песнь далёкой страны, лежащей за горами Джерол.

Это будет короткое путешествие для Варкут’нель-Гайна. Мужчина, укутанный в тканьевый тяжёлый плащ, обшитый мехом, в гордом одиночестве восходит на территорию одного из поселений, что лежат подле одной из самых высоких гор. Живописные виде осени – деревья, объятые в золото, и пожухшая сухая трава резко контрастируют с холодом и снегом, до которых можно практически дотянутся рукой. В орехового цвета очах ревнителя Единого отражается вся изумительная картина – старые деревянные нордские дома ютятся возле речки и уходят к погребальному кургану и всё под сенью увядающего злата деревьев.

Варкут’нель-Гайн сделал шаг навстречу мосту, что перекинут на другой берег. Он, в полном одиночестве послан на встречу с последователи древнего учения, которое учит стяжать великую силу, мудрость, сдержанность и смирение. Пока Азариэль предаётся с Гэ’эль всем радостям семейной жизни, и пребывая в теплоте любви друг друга, а Крог выполняет роль их прислужника, пока Ариан с Гюнтером по всему Тамриэлю рыскают, где могло бы быть пристанище того самого Ильгамеша, глас с Небес призвал Варкут’нель-Гайна идти на север, туда, где хранятся древние знания, которые помогут найти пристанище обиталища еретического культа. И Варкут’нель-Гайн пошёл. Служитель веры знает, что Единый не может сделать всё работу за них, не может предъявить всё на блюдечке, ибо Он даёт помощь только в соработничестве – усилие от человека поддерживается помощью Единого. В конце концов, только материальным доказательствам поверят Гюнтер и Ариан.

У противоположной стороны встретил смуглого человека, на котором закреплён тяжёлый стальной пластинчатый доспех северной работы, без шлема. Его лицо – сухое и тёмное выражает усталость, а в глазах Варкут’нель-Гайн находит все оттенки грусти, боли от потерь и жертвенность покаяния.

– Не хотите ли взобраться по семи тысячам ступеней? – начал мужчина. – Я – наёмник, могу за скромную плату вас туда проводить.

– Как тебя зовут? – тяжёлым грубым голосом спросил Варкут’нель-Гайн.