Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

Покончив с охранением из даэдротов, группа вырвалась во внуктренний храм, выполненный в смешанном древненордско-алейдском стиле. Высокие белые стены и своды, колоны и плетённые украшения, только выполненные с человеческой грубостью и оттемненостью. На множественных балконах и парапетах, закрученных спиралью по цилиндрической форме храма, выстраиваются ряды стрелков-лучников из Хладной Гавани. Внизу свете в россыпей камней варла доспехами блестят тяжёлые «рыцари» -дреморы, вздевшие мечи, секиры и молоты. Они стоят на главной части подземного святилища – большом круглом пространстве, выложенном плиткой из мрамора и камня, где есть колонны, в центре куполообразная постройка, откуда вырываются потоки ярко-синего света и магической энергии.

Недолго думая и смотря на всё это, отряд вступил в неравный бой. Ариан и Крог подняли арбалеты, и они со звуком деревянного стука отправили пару болтов в лучников. Двое стрелков пошатнулись и рухнули на вниз с пробитой бронёй. Азариэль и Готфрид врезались в металлические ряды порождений Обливиона, встретив их секирой и мечом, а Гэ’изо всех пытается укрыть их от проливного дождя стрел.

Азариэль отбил первый удар и переведя меч в выпад помял доспех дреморы и отослал душу его к Молагу Балу, затем широким взмахом задел ключицу и шею второго нечестивца, отсылая его к тёмному господину. Секира Готфрида не знает преград – её лезвие пробивается через броню, словно та – дерево. Альтмер чувствует и видит, что это может быть их последний бой – врагов слишком много, но стиснув зубы и укрепившись душой, воспламеняя дух от воспоминаний того, что стало с Лирой, он «загорелся». С яростью опущенный меч, словно топор, изничтожил броню на плече, а потом ещё один восходящий удар и пролетевший у носа меч чуть не лишил бытия одного из дремор. Но и враг хитер – обойдя Азариэля, воин попытался сокрушить его спину выверенным ударом, но магия эльфийка обратила врага в пепел. Заботливая эльфийская девушка присматривает за парнем, периодически спасая его от таких ударов бесчестья, а за Готфридом следят Крог и Арионом, укладывая болтами всех, кто пытается его ударить сбоку.

Азариэль, видя, что всё чаще он отступает назад и вскоре окажется возле гоблина, взмолился, что было сил… хотя бы отчаяние отогнать и себя подбодрить, но слова его моления ударили про ушам дремор аки пощёчина:

– Единый – пастырь мой; я не в чём не возымею нужды! Если пойду я долиною смертной тени, то не убоюсь я зла, потому что Ты со мной, Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня!

Дреморы отошли назад, но отступать не собирались и воинство, ощетинившиеся клинками и молотами, с яростью воззрело на альтмера. Повертев головами, они ринулись снова на него, но попали под сноп молний Гэ’эль. Тяжёлые зигзагообразные разряды приласкали первые ряды врагов и повалили их в судорогах на пол, а Крог, воспользовавшись замешательством, зажёг бумажные пакеты с фитилями и швырнул их в ряды дремор. Раздавшиеся взрывы оглушили слуг Бала, а поток света слепит их, что дало небольшому отряду маленькое преимущество. Пять воинов столкнулись с полусотней пехотинцев из Хладной Гавани и отразили их нападение, но не победили. Немного продвинувшись, они снова увязли в бою, выстилая себе путь блестящим ковром доспех врага. Клинки зазвенели, болты засвистели и огонь магии ревёт, испепеляя наступающие орды дремор, в чьих сине-ледяных глазах с блеском пляшет ненависть и жажда крови, а из гортани вырываются рычащие возгласы на даэдрике.

Азариэль отбил выпад и только приготовился нанести ответный удар, как внезапно враги остановились и подняв мечи, стали отходить назад. Мечников осталось не так много, больше их собратьев на замаранном багрянцем полу валяются. Из куполообразного строения показалось худущее существо, держащее в тонких длинных руках штандарт, а в грудой меч, а на морде его золотая маска с клювом. Рядом с ним мерно идёт мужчина-бретонец с короткой стрижкой, и бородкой, на нём вычурная фиолетовая рубашка, покачивается пальто, а сапоги подмяли в себя шёлковые брюки.

– Вот мы и снова встретились, Азариэль! – распахнув широкие белые перистые крылья, заявила хриплым голосом тварь, протянув к нему когтистую ладонь, убрав меч вы ножны. – Я – Гранд, глашатай своего господина, сегодня, оборву твою нить жизни! Ты – победитель Люция, попиратель шестнадцати, будешь уничтожен сегодня мною, по моле лорда моего Молага Бала, – лапа устремилась дугой, показывая на лежащих дремор, чья броня блестит алым и серебристым в свете камней Варла. – Много сегодня вы забрали верных сынов его, но кровь их требует возмездия!

– Гранд, я не боюсь не тебя, не твоего культа! – Азариэль поднял меч, прижав его у плеча. – Так давай же!

– Ещё немного, господин и та девка станет живым порталом для орд нашего господина! – заявил рядом стоящий бретонец. – Вы можете подождать, ведь ещё немного….

– Заткнись! – шлёпнул того по губам Гранд и размазывая по лицу кровь, мужчина прижал ладони к губам. – Он отказался к нам присоединиться, значит, станет жертвой на алтаре Молага Бала! А ты иди и проследи, чтобы ритуал был выполнен в точности, – крылатое существо выхватило серповидный меч – хопеш, и показало им на альтмера. – Давай, иди к мне, только без своих поганых дружков.

Азариэль не секунды не сомневается, но пока он будет биться с этим чудищем никто не закроет портал, и он может опоздать. Два блестящих ока пристально смотрят за каждым движением парня, ожидая решения. Эльф разверчивается к альтмерке и показывает на куполообразную постройку.

– Гэ’эль, закрой портал. Если его не остановить, здесь будут легионы дремор, – он обхватил её запястье своей ладонью, то ли от тревоги и волнения, то ли от того, что может общается с ней в последний раз. – Прошу тебя.

– Хорошо. Азариэль, ты только будь осторожнее. Прошу тебя, не хочу тебя потерять.

– Постараюсь, – тяжко вымолвил парень и вздел меч, взглянув Гэ’эль в глаза и узрев там бездонную печаль, надежду и аморию, а девушка тем временем приготовилась телепортироваться за спину даэдра.

– А-а-а, – прошипел Гранд. – Знакомо. Я вас двоих преподнесу лорду Балу.

Азариэль бросился на существо, но тут же закрылся мечом, сохраняя лицо. Штандартом крылатый захотел разбить лоб парню и альтмер резко крутанулся в сторону, пропуская меч, но упустил посох с символом культа и ощутил, как по его спине пришлось что-то металлическое, но панцирь защитил.

Хопеш столкнулся о полуторный меч и скрестившись, Азариэль стал пятиться назад – он обычный эльф и у него нет столько сил, как у крылатого даэдра. Резко отпрыгнув и давая противнику улететь под своим весом парень оказался сзади Гранда, но молниеносно быстрое существо неестественно извернулось и спустя мгновение Азариэль ощутил острую боль в челюсти, его зубы застонали. Штандарт едва не поломал кости неслабым восходящим махом.

– Ты уже проиграл, Азариэль!

– Пока ты здесь, мы выигрываем! – крикнул альтмер и снова в неравном бою приковал к себе внимание твари.

Пока Азариэля добивает существо Гэ’эль несётся на всё скорости к центру помещения. В коротком узком коридоре то и дело на ней нападают рычащие дреморы с топорами и мечами, но каждый раз они сталкиваются о волны огня и колдовство, низвергающее их в Обливион. Она, постукивая подошвами обуви, выбежала в небольшую комнату с широкими окнами и алтарём посредине, который весь сделан из одного огромного спаянного камня душ. Свет, яркий и сильный пляшет на серых стенах, отражённый от розово-фиолетового огромного аккумулятора душевной психоэнергии. Тут, вокруг него собралось двадцать фигур в чёрных балахонах, а с кинжалом над положенной на жертвенник девушкой навис тот самый бретонец, что-то сумбурно говорящий:

– О славный пророк Ильгамеш, и господин его Молаг Бал! В жертву мы приносим тебе деву сию, чтобы она стала залогом для армии твоей.

– Не будет сделки! – гневно крикнула Гэ’эль и с правой руки сорвался поток электричества, окутавший смертельной синеватой паутиной десяток сектантов Ильгамеша, а левая конечность исторгла потоки ледяных частиц, прошивших одежду оставшихся слуг нечестивого культа, отправив их к своему господину на мучения.

– Ах ты поскуда! – от бессилия крикнул Жорар. – Ты сорвала наш великий план!

Гэ’эль молчит, её губы скривила злоба, а среди пальцев играет пламя, жаркое и убийственное. Человек перед ней хочет погубить её родной дом, он покусился на покой её и Азариэля, он содействует тем, кто хочет разрушить остров её предков. В конце концов, он собирается впустить в этот мир тёмные легионы и хочет прикончить беззащитную девушку. Жорар Мотьер даже не успел подумать о том, чтобы закончить ритуал, как его одежду объял огонь, а напор откинул в стену.

– Вставай несчастный человек, – подбежала к пленнице альтмерка и стала поднимать черноволосую женщину в тёмном стихаре. – Ох ты слабая!

И когда черноволосая нордка упала на плечо эльфике, Гэ’эль вобрала остатки магического потенциала, чтобы обрушить на камень душ всю свою ярость.

А Азариэль всё пытается одолеть монстра, но побитый и изрезанный он больше не в силах с ним биться. Он снова атакует, но тварь сначала крылом его «берёт» за шиворот и гшвыряет на пол, а потом с налёту подпрыгивает дабы пронзить, но альтмер откатился и тяжело встал, сплюнув кровь на каменно-мраморный пол, пачкая губы.

– Азариэль! – радостно зашипел Гранд, показывая на раны и синяки альтмера, зияющие на лице. – Ты уже проиграл!

– Ага! – вскрикнул парень и его меч показал на строение, из которого больше не сочится магический свет и пропала вся сила.

– Не-е-ет! – проревел Гранд, забесновавшись и став летать из стороны в сторону, бросаясь на колонны, исцарапывая их и мотаясь на месте. – Богохульники! Что ж, ты подписал приговор разрушения своему монастырю! – прокричал даэдра и взмыл в небеса, устремляясь к маленькому выходу под потолком.

– О, Единый, помоги, – помолился Азариэль, ковыляя к своим и смотря на то, как призванные дреморы окутались в потоки тёмно-фиолетовой энергии и стали исчезать из этого мира, потеряв связь с прерывателем.

– Что мы будем делать? – спросил Ариан.

– Нужно найти моего учителя, – тяжело проговорил парень, опираясь на меч, ибо всё тело ломит от боли. – Он нам поможет.

Если бы Варкут’нель-Гайн знал, что творится внизу под горой, то всё равно бы не понёсся в монастырь, ибо тут творится самое важное – здесь культ потерпит поражение. Его суровый и холодный взгляд падает на то во что выродились совместные молитвы и призывы ложного бога. Жрецы, израненные кинжалами замарали алтарь своей кровью – ильгаметяне резали и кололи себя, вертелись и кружились, пытаясь членовредительством вызвать милость своего пророка. И даже матриарх – красивая девушка держится за порез на руке, которым она так же пыталась призвать огонь лорда Бала.

– А вы сильнее кричите, может ваш бог спит, – надсмехается Варкут’нель-Гайн над культистами.

Царица, держась за платье, устало и с подавленным гневом тихо говорит, её взгляд печален и обессилен:

– Может сам призовёшь огонь, старик?

Варкут’нель-Гайн подошёл к своему жертвеннику, который много лет тому назад был возведён во имя Единого. Ревнитель Бога собрал его из двух дюжин больших камней ещё перед испытанием и возложил на него жертву – принесённого тельца. Служитель Единого взял три кувшина с водой и возлил их в небольшой ров возле алтаря и облил прохладной жидкостью и сам жертвенник. Как только всё было подготовлено, Варкут’нель-Гайн обратился к небесам с высоко поднятыми руками и глас его раздался на всё ложе.

– О, Единый, Боже предков, услышь меня, Господи, услышь меня ныне в огне! Да познают в сей день народ сей сии, что Ты один Бог в мире и что я раб Твой и сделал всё по слову Твоему. Услышь меня, Единый, услышь меня! Да познает народ сей, что Ты, Господи, Бог, и Ты обратишь сердце их!

И после слов молитвы пасмурные небеса разверзлись и яркое, ослепительное пламя покровной дланью упадало на дрова и жертву. Народ смотрел на то, как поток слепящего столба, и в глазах его отразился свет вместе со страхом и ужасом, восхищением и трепетом. Небесный огонь медленно снизошёл сверху и возжёг жертву, алтарь и даже ров был объят пламенем… сама вода горела. Варкут’нель-Гайн, глубоко вдохнув, когда всё горело, когда его жертва объелась в одеяло чистого огня, повернулся к народу, показывая рукой на тихо пляшущий покров огоньков:

– Смотри царь, взирай царица! Смотрите и трепещите – истинный бог – Единый, и слова пророка вашего – лживы.

– Эизваэль! – воззвал один из жрецов, с безумным взглядом в глазах. – Чтобы ниспустить огонь от пророка Ильгамеша, нужна жертва покрупнее. Нужна кровь от кровей вашей.

– Что!? Ты хочешь принести в жертву мою дочь?! – вспылила девушка, спрятав за собой девочку.

– Да! – жрецы обернулись к царице, в их руках сверкнули ритуальные кинжалы. – Ты – Матриарх, и плоть твоя, да дочь станут отличные закланием, настолько великим, что пророк и сам Бал ответят на него! – в порыве опьянённой злобы воют сектанты, готовые пойти на любое преступление ради победы.

– Никогда! – Эизваэль потянулась назад, ей совсем не хочется умирать на алтаре подобно жертвенной козе, её пальцы окутало магическое пламя, которым она собралась защищаться; маленькая хнычущая девочка спряталась за свою мать, зацепившись за её платье; глаза Эизваэль вопрошающим и жалобным взором уставились на редгарда, который с мрачной решимостью потянулся к рукояти ятагана.

– Назад, собаки! – в праведном гневе грозно закричал Варкут’нель-Гайн и поднял шипастую сторону посоха.

Первый выпад пришёлся по лицу культиста – посох сокрушил его и опрокинул, затем ревнитель Единого одним мощным ударом разбил висок второго сектанта. Азахави, царь, с обнажённым оружием широкими взмахами стал прорезать себе путь к жене, а затем подключились и пара воинов.

Для жрецов культа всё было кончено – Варкут’нель-Гайн и царь вместе с парой стражников на месте расправились с обезумевшими сектантами, измарав их чёрные балахоны кровью. Пока, поражённая поступком мужа эльфийка бросилась ему на шею, ревнитель Единого встал среди груды тел, озирнувшись на оставшихся.

Оставшийся народ опустив головы, словно повинные дети, стоит в полном молчании и слышен только треск огня позади, сопение и завывания ветра. Несущий веру в Единого только смотрит на народ, опешенный от увиденного. Кто-то не может поверить увиденному, кто-то тихо плачет, осознавая, что он молился ложному божеству.