Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

– Кто ваш Ильгамеш, кто он!?

– Не-е-ет! С тебя и этого хватит, мясо! – рявкнул вампир.

– Крог, – Азариэль отстранился и направился к клетке. – Закончи всё.

Гоблин подпрыгнул к вампиру и выстрелил в грудь твари из арбалета, лишив Культ одного из руководителей.

– Азариэль, – альтмерка посмотрела на раненную руку парня, как белая рубаха стала багровой и заботливо провела по коже альтмера своими пальцами, за которыми оставался магический шлейф. – Вот так будет намного лучше.

– Спасибо тебе, Гэ’эль, – облегчённо выдохнул парень. – Ты добра.

– Так, потом пабалакаете, – подошёл Крог. – О чём этот гад говорил? Культ, Ильгамеша? О чём он трындел?

– Потом, Крог… потом, – устало стал твердить Азариэль и приблизился к клетке, сказав другу. – Если хочешь, поройся в сундуках, может найдёшь там что-то.

Альтмер встал напротив клетки и стал ковырять замок, но не смог его открыть и просто сжал металлическую ладонь на которой оказалась мешающая вещь. Она тут же стала металлоломом и одним дёргающим ударом парень сорвал его с двери и отворил клетку.

– Я… я… потерян навеки, – стал отмахиваться пленник, укутанные в чёрные тканевые одежды, изодранные и изорванные, испачканные и пахнущие стухшей капустой; его конечности задёргались, пытаясь помахиваниями отогнать Азариэля. – Свет теперь мой враг… потерян.

– Ничего, – Азариэль убрал меч и взял за локти пленника, помогая ему встать, но тот бессильно сопротивляется и пытается не подчиниться парню, но у него нет сил. – Ты ведь Айона?

– Да, но ты уйди, – бунтует бывший пленник. – Я… я чувствуя, как кровь бежит по твоим венам.

Гэ’эль, спуская с ладоней ещё пару светящихся шаров подошла к Азариэлю и заглянула в глаза тому, кого он вёл. Свет излился и явил бледное лицо, покрывшееся волдырями, и глаза… в которых огненный холод вечного и неутолимого голода, клыки стали больше и дыхание смердит зловонием.

– Его не спасти, – объявила Гэ’эль, опустив руки и грустно заявила. – Быть ему вечно вампиром,, если не провести сильнейшие ритуалы… которые могут его убить.

Но старого проповедника это не остановит… он приблизился к заражённому и возложил руки свои на него, пламенно взмолившись:

– О Единый! Прошу Тебя, помоги сему и освободи душу человека этого! – три раза повторил эти слова Варкут’нель-Гайн и все увидели, на что способно моление – мертвый огонь пропал в очах вампира, вместо этого там появились здоровые белки, а кожа из бледной снова живой, тепло наполнило тело человека. Голос же передал удивление, сила которого сковала всех остальных:

– Я… я чувствую голод и хочу есть… хлеба.

Глава девятая. Вызов служителям истуканов

Следующие сутки. День.

– Ты как? – раздался вопрос от молодой эльфийки, которая склонилась над альтмером, держа его ладонью за плечо и потряхивая; на девушке нет той зеленоватой брони, вместо неё обычное платье оливкового цвета, подчеркнувшее выразительную осиную талию, а голос её передаёт тревогу. – Азри, вставай. Ты слишком долго спишь.

– Да…, – сонно отмахнулся парень, – конечно. Вроде… всё в порядке, – выдавил Азариэль, лежа на простой кровати, в чистой новой рубахе и серых домотканых штанах. – Сколько уже времени?

– День, Азариэль. – Гэ’эль, убирая распущенные буро-рыжие волосы в хвост, садиться рядом с Азариэлем. – Ты проспал слишком долго.

Высший эльф услышал гул, странное звучание и писк в голове, которое только увиливает головокружение и боль в висках. Приложив пальцы к голове, проведя металлом протеза правой ладони, следом, Азариэль ощутил, как в его горле поселился сухой холод, Каждан дыхание отражается резью в гортани. Гэ'эль резко встала с кровати и порхающим шагом подошла к окну, длинными пальцами одёрнув шторы. Поток солнечного света хлынул в комнату и так сильно ударил по глазам альтмера, что тот резко вздел руку и попятился назад сминая под собой постель.

– Азариэль! – тревожено крикнула Гэ’эль и ринулась к другу, простерев руки. – Ты совсем неладен. – Она стала трогать его за руку, куда вампир пускал ему свои когти, её теплая кожа касается конечности парня, и она чувствует, что его тело прохладнее обычного – температура упала, а кожный покров покрыт ледяным потом. – Ты болен, Азариэль. Та рана… она у тебя мгновенно зажила.

– Да всё со мной в порядке, – махнул рукой Азариэль, протирая металлической конечностью лоб, при каждом слове по его горлу ползёт колкая, проникающая боль. – Я просто… простыл. – Головокружение чуть отступило, но всё равно его сильно мутит, он смутно помнит, что вчера было.

Азариэль в отрывках памяти находит картины того, как они вернулись из боя, как плакала вдова и благодарила его учителя за то, что Единый, по молитве Варкут’нель-Гайн, буквально «воскресил» её сына; как они сели за ужин и как он, игриво общаясь с Гэ’эль отправился спать. А потом удушливый мрак и дрожь, судороги во сне, которое он практически не помнит за плотным покоем.

– Где… где Варкут’нель-Гайн?

– Они ушли сегодня утром. Я телепортировала их в окрестности Рихада.

– Кто? Зачем? – непонимающе вертит головой парень. – Что происходит.

– Варкут’нель-Гайн и Крог отправились в Рихад в тот момент, когда ты ещё спал, – девушка положила свою ладонь на запястье парня. – Он ранним утром поднялся, разбудил гоблина и меня, взял свой посох и направился в Рихад.

– Ох, – криво улыбнулся альтмер. – Ты его не называешь… человеком неразумным.

– Знаешь, называть слабым и неразумным человека, который по одной молитве избавляет из вампиром, будет малость… неправильно. Он могущественен и силён, да и мудр, наверное, – улыбнулась альтмерка, поглаживая Азариэля по запястью, пытаясь разогреть его конечности, но металл и рука из которой уходит жизнь, трудно поддаётся теплоте прикосновений.

– Ладно, – Азариэль опустил голову. – Мне нужно со всем разобраться. Встать. Поесть.

– Давай, вставай. Пойдём, поешь, – эльфийка провела своей рукой по его ладони, когда вставала и устремилась в другую комнатку.

Азариэль тоже попытался встать, но у него слишком сильная слабость в теле, всего колотит и кажется, что в комнате довольно жарко, несмотря на то, сейчас в доме витает прохлада. Парень окинул взглядом окружение и «встретил» пару стульев, небольшой старый столик, украшенный рисунков и «увенчанный» кувшином с цветами. У подножья исцарапанного старого шкафчика с одёжей и бельём, лежат простыни и одеяла вместе с подушками – то, на чём спали Варкут’нель-Гайн, Айона и Крог. Гэ’эль и вдова спасли в другой комнаты трёхкомнатного домика.

– Единый, помоги мне. – Взмолился Азариэль, как почувствовал лёгкое облегчение, достаточное для того, чтобы опустить ноги на тёплый ковёр… или он кажется эльфу тёплым.

Парень доковылял до сапог и с трудом надел их, чувствуя, как тело сопротивляется жизни, его ломит, и оно хандрит. Только альтмеру стоит коснуться солнечного луча, как его начинает «ласкать» обжигающий свет, нагревающий кожу до боли.

– Да что же такое, – тяжко выдохнул Азариэль. – Единый, дай мне сил, молю тебя.

Парень ощутил прилив сил, который немного отогнал пагубное влияние «простуды», но не извёл её. Высший эльф, растирая золотистые руки, двинулся к другой комнате и отодвинув занавески, увидел, как на большой стол хозяйка ставит большую бежевую тарелку, на которой вызывают аппетит ароматно пахнущие лепёшки, политые оливковым маслом. Рядом же красуется красивый глиняный кувшин с чистой водой.

– Как вас зовут? – спросил альтмер у смуглой редгарки в белом платье и коричневом фартуке, пока садился за стул. – Мы… я так и не узнал имени вашего.

– Азариэль, – руку на плечо ему положила Гэ’эль. – Не доставай бедную женщину своими вопросами. Лучше поговори со мной.

– Ладно вам будет. Вы гости, да ещё и спасшие моего сына. Всё для вас, – добродушно проговорила женщина потирая овальной формы лицо от пота. – Вам я благодарна до гроба.

– Не нас благодарите, а учителя моего. По его молитве Единый… воскресил вашего сына из мертвых… из вампиров, – парень протянул руку за хлебной лепёшкой и взяв кусок, надломил его и приготовился уже, как услышал слова:

– Нечего крошить на ноги, – с этими словами Гэ’эль взяла тонкий кусок ткани и постелила его на колени Азариэлю. – Мы не в пропитой скайримской таверне или в трактирах Сиродила. Мы в гостях.

– Хорошо, – губы Азариэля украсила болезненная улыбка. – Как скажешь.

В комнате, которая заполнена различной мебелью – шкафами с посудой, столом, за которым готовиться едва и небольшой плитой, где под куском нагретого металла пляшет огонь, дающий нагревать пищу на ней; где-то в стороне валяются поленья, и корзины с крупой и зёрнами; свет же проникает через пару узких окон, что создает тёмную приятную обстановку. Но сильнее всего его интересует то, зачем его учитель так рано отправился в Рихад и почему Гэ’эль с ним так обходительна.

– Учитель и Крог, – отрывая кусок лепёшки, начал Азариэль. – Зачем они отправились в Рихад в такую рань? Почему меня не подождали?

– Он не сказал. Только рано утром встал, помолился, принёс в жертву хлеба и направился в город, – ответила эльфийка, смотря в глаза спросившему. – Да, странно, я тебя понимаю. Но он сам какой-то… странный.

– Понимаю. Я у него учился месяц, прежде чем мы отправились в это путешествие. Сама ситуация вся эта… странная.

– О чём ты?