Дорогой скорби: «Долиною смертной тени»

– Мне нет дела до того, что ты сдался и решил провести остаток жизни в забытье. Твоё дело.

– Посмотри мне в глаза, – альтмер чуть подался головой вперёд. – Я оступился, один раз, проявил слабость и вот результат. Чтобы не навредить миру, я вынужден был тут сидеть, во тьме и подальше от всех. О Боже, сколько я уже тут провёл… десять лет, или пара веков. Во время… голода время бежит страшно незаметно.

– Это всё? Лирики больше не будет?

– Не знаю.

– Что ты ещё можешь рассказать? Мне не интересны больше истории.

– Зачем тогда слушал? – позволил себе лёгкий рык альтмер. – Понимаю, нужно свериться с архивами, выцепить важные детали, но вы и сами понимаете, что мне больше рассказать вам, – высший эльф сделал шаг вперёд, и его левая рука не полностью поднялась, не подчинившись велениям воли. – Посмотрите на меня, есть ли мне вам резон лгать?

– А меч? Тот самый? Где он?

– Я его утерял, очень давно. Впрочем, я даже рад, что его больше нет со мной. Слишком уж тяжкий груз на душе.

– Где мы можем его найти? – спросил «Первый», опустив арбалет. – Назови место, и я позволю тебе жить.

– Жить, – кривая, полная боли и тяжести улыбка расписала губы альтмера. – Тогда я тебе ничего не скажу. Забудь про меч, забудь про артефакты, ибо они потеряны и вашу Империю спасёт лишь чудо, а я? Я желаю встречи с вечной и Единой Истиной…

– Тогда ты нам больше не нужен, – грозно твердит «Первый» и прицелился.

– Не здесь, – эльф пошёл им навстречу, и солдаты расступились, держа его на прицеле. – Это конец, но пускай он будет не в грязном сарае.

Все последовали за альтмером, который сохраняет необычайное спокойствие. Он идёт тихо и плавно, будто на встречу чему-то великому и славному, на его шее звенят цепи амулета. Солдаты полны удивления, но никак не выказывают его, продолжая тихо ступать за ним. «Где то я уже видел этот символ» – говорит себе «Первый», выходя на улицу.

Тут всё так же – серо, уныло и идёт дождь, а перед домом стелется море изумрудной растительности. Альтмер поворачивается к строю солдат, держащих его на прицеле. «Я помню этот амулет» – говорит себе «Первый» – «Это амулет Единого. Но что мне до этого?»

– Ну же! – взывает эльф, простерев руки, и приготовился лечь на траву, подружился с мыслью, что сейчас его приласкает зелёная трава.

Все видят выражение лица высшего эльфа. Оно спокойно и мирно, на нём нет тревоги или злобы и сами духи Обливиона не смогли бы его ввергнуть в смятение. На губах проступила слабая улыбка, а дождь смещал небесную влагу с парой слёз на щеках и кажется, будто он рад подобному раскладу. Никто не ведает последних мыслей высшего эльфа, но никто не сомневается, что они полны мира.

– Азариэль, ты не думаешь передумать? – спрашивает «Первый», лелея в душе слабую надежду на то, что из него удастся ещё вытащить информации. – Ты ведь столько ещё можешь рассказать. Целые столетия за тобой.

– Нет, – доносится твёрдый ответ. – Оно уйдёт со мной в могилу.

– Как ты позволил себя… проклясть? Если не бы чума нежизни, ты бы сейчас был при вечно покое и этого разговора не было бы.

– Это совершенно другая история, которую ты, как сказал, не намерен слушать.

– Ты прав, – «Первый» прицелился ещё точнее, и наконечник его болта смотрят прямо в неживое сердце, держащее ещё живую душу. – По моей команде!

Хищником арбалет смотрит на Азариэля и готовится оборвать его жизнь. Столько проживший немолодой эльф рад этому, рад тому, что теперь его жизнь окончится, и он сможет обрести покой, встретившись с вечностью. В конечный раз он слышит шум дождя и шорох травы, которая станет для него последним ложем, с трепетом ожидая команды.

– Приготовились!

Все устаревшие ощущения обострились. Азариэль чувствует запах дождя и травы, слышит, как стонет древко арбалетов и как дышат солдаты, голод же, древний и жестокий отошёл назад перед ликом вечности.

– Пли!

Видение, представшее в образе рассеялось, оставив Азариэля один на один вместе с Дунхартом. Альтмер погрузился в думы:

«Зачем? Зачем он мне показал это? Тут же не моё рабство, тут моя победа… изгнание в Тамриэле и где Гэ’эль? Где мои друзья? Я – вампир, а значит они умерли? Да, тут я победил… но кто я и где? Сколько лет мне тут?»

И воин заговор, решив внести ясность:

– Тут ты победитель. Пускай вы и сокрушите меня и воинство мое, но ты превратишься в монстра. Рано или поздно семя смерти взрастёт в тебе, и ты будешь столетия бродить по Тамриэлю, пока тебя не упокоят слуги Империи будущего. Твоя жена, твои друзья – все лягут в землю, прежде чем ты сам станешь прахом, – голосом холодного бурчания раздались слова, отвечая в душен Азариэля болью.

– Нет! Не-е-ет…

– Пойми, – голос Дунхарта стал менее грубым, – я снова говорю тебе – встань на сторону Молага Бала, и он оградит тебя от печалей грядущего века. Прими этого бога сильнейшего пути.

Азариэль принимая во внимание все возможные последствия, понимает, что сегодня всех своих знакомых он возможно видел в последний раз и больше не поговорит с Готфридом, не научится у Варкут’нель-Гайна премудростям веры, и никогда не увидит улыбки Гэ’эль не коснётся её мягкой бархатной кожи и не услышит её гласа. Вечный тлен его ждёт – смерть, растянутая на столетия в мучительном ожидании покоя, бездонная чаша горя. Но что будет, если он примет сторону врага? Станет по правую руку тёмного божества, поднимет рваное знамя культа и его болезнь – Сангванаре Вампирис из чумы станет благословением? Несомненно, даэдрический принц наградит его одним из самых сильнейших подарков – нести кару слабым на посту военачальника войск, даст титул лорда в новом мире и наделит сладкой власть и приятным могуществом? А что он может дать для Гэ’эль в новом дивном мире… так же Бал даст ей статус… Графиня эльфийских земель или тиранесса юга.

– Азариэль, – стал давить Дунхарт, чувствуя момент. – Ты не понимаешь того, что даёт Молаг Бал. Все враги придут к нам и падут, они умрут, и мы станем сильнее. Брат-рыцарь, всё что ты жаждешь сладостным потоком потечёт к тебе. Молаг Бал шлёт нам своё расположение – тысячи воинов. А с помощью тысяч воинов мы создадим Империю… нашу Империю.

Но Азариэль разгадывает замысел этого предложения, что с одной стороны ему предлагают блага, а с другой – держат кинжал за спиной, который вонзят в любом удобном случае. Молаг Бал – лорд интриг и коварства, который из людей, «зверолюдей» и эльфов сделает рабов, прислуживающую биомассу в клетках. А самого Азариэля превратят в прихвостня изменчивого псевдобожественного существа, его жену развратят и отправят на службу господину сладострастья – Сангвину, улицы городов зальёт кровь, огонь пройдётся очистительным потоком по деревнях и тьма, вечный мрак опустится на Тамриэль, сделав его царством зла до самого Дня Гнева. Может ли он это допустить? Может ли он дать сотням тысяч мирных жителей превратиться в скот, шестерни механизма инфернального мира? Как только родилась эта мысль, свети, яркий свет воли её изверг, рождая праведный гнев, перешедший в крик:

– Бал – не божество, это перекормленная тварь, не заслуживающая и клочка этой земли! Бог же – Един. Не будет между нами союза! Я отправлю тебя к твоему хозяину, как и было раньше предатель!

– Подумай. Ведь не зря пришёл ты сюда?

– На наших местах могли быть другие. Но по воле наших повелителей мы тут. Так закончим же всё, здесь и сейчас! Тысячелетия назад ты начал это безумие предав братьев и сестёр, я – закончу это! – Азариэль приготовился к рывку, опустив меч, засиявший лазурным светом ещё сильнее и горло его выдало звонкий клич, идущий от теплоты ярости сердца. – За Орден! За павших и тех, кто не способен себя искупить!

Но весь пыл, вся злоба альтмера превратились в недоумение в ту секунду, когда острие меча прошло сквозь Дунхарта. Оружие не смогло даже нанести раны, а вот «Ильгамеш» заточенными пальцами перчатки ударом по щеке смог выцарапать глубокие раны – кожа разошлась, но крови у полумертвеца нет.

– Я – дух, во мне сила и дозволение Молага Бала. Тебе меня не победить, – Духарт поднял руку, и сила Бала заставило обрушиться арку над входом, и теперь Азариэль заперт в этой зале. – Это мой меч, выкованный по лекалам оружия снежных эльфов, которые подарили нам двемеры.

– Я знаю, – Азариэль поднялся; внутри него всё начинает клокотать, чувство близкой погибели, отчаяние от осознания поражение просачивается в дух и тело. Для эльфа и всего Тамриэля это финал… ему не победить этого духа, всё кончено. Но всё ещё сильнее усугубилось, когда Дунхарт взревел:

– Ты вампир… так сразись со своей дикой натурой! – и на Азариэля с его рук прямо в лицо попала красная фантомная жидкость, пахнущая металлом.

Кровь попала на лицо, и дыхательные пути стянуло от горячего медного аромата. Всё естество Азариэля завопило – он готов рвать и метать, его голод, жажда крови усилились тысячекратно, и битва сама с собой только начинается на потеху Дунхарта, который всего лишь дух.

Азариэль потянулся к горлу, его рот налился слюной. Его затопила дикая ярость и гнев, который медленно наполняет его душу и тело. Образ благородного воина пал, вместо него рычащий зверь, который катается по полу и бьёт кулаками по полу, разбивая его.

– Давай, только дай мне клятву верности, и я освобожу тебя.

– Д-д, – губы парня дрогнули в стремлении олсвободиться от неистовой жажды, но он взял себя под контроль и стиснул рот.

Распираемый желанием и долгом, Азариэль рад был бы смерти, само его тело готово разорваться, лишь бы не чувствовать это чёрное безумие. Он уже готов согласиться служить Дунхарту, только его оставило палящее влияние даэдрической магии, но преодолев вой организма, писк в ушах, он смог поднять себя на колени, а потом на ноги. Качаясь из стороны в сторону он уже готов броситься в объятия погибели, лишь бы не ощущать это всё.

«Слова», – гром посторонней мысли, как тогда при битве с Люцием, разорвал всё. – «Вспомни их!»

– Из Духа – свет, из света – истина, из истины – сила! – мгновенно вспомнил Азариэль и его меч заполыхал огнём, ярким сиянием, которое пересилило даже свет сапфироваых факелов и ламп. В этот же момент, огонь на мече, из-за удивительных свойств самого оружия, попалил и душевные метания альтмера, избавив его от влияния дикой натуры.

– Как?! – взревел Дунхарт, но его тело уже пронзил точный выпад в сердце –нетварное пламя опалило бесплотное тело, и огонь стал жечь эфемерную сущность, оружию хватило только одного выпада, чтобы Дунхарт сгинул в яркой вспышке. Но его призрачные раны от огня стали затягиваться, не позволяя Азариэлю победить здесь и сейчас.

Сон… парень вспомнил свой сон накануне того дня, когда он отправился в путешествие. Его взгляд упал на какое-то далеко стоящее изваяние – это четырёхконечная звезда, сделанная из камней душ. От неё странным образом тянется свет к Дунхарту и осознание пришло само собой. Это изваяние обеспечивает связь его и этого мира, да ещё и проводит силу Молага Бала. Азариэль схватился за шанс, последнюю возможность раз и навсегда покончить с этим.