Восхождение к власти: день гнева

Один из «Нуккеров» со всей силы метнул странное квадратное устройство, похожее на небольшую блестящую коробочку, и механизмы костюма зашипели, вкладывая дополнительную силу для броска. За мановение ока оно долетело до стены завода и вгрызлось в него цепкими лапками, став датчиком, по которому произойдёт наводка удара.

– Изумруд 2-1, – обратился по рации один из «Нуккеров». – Передайте «Молоту», что всё готово для их удара.

– А теперь что? – разразился вопросом Флорентин.

– Теперь нам остаётся только биться, – голос «Нуккера» в этот раз с тяжестью выдал и пространную бодрость. – Пока произойдёт наводка по цели, подготовка ракет… думаю, системы технической обороны уже заметили, что у завода появился странный сигнал. Без сомнения они попытаются выяснить, что тут происходит.

Флорентин обратил взгляд уставших глаз на дорогу, которой нет конца, и видит прекраснейшую картину технического совершенства и архитектурной красоты – десятки километров широчайшего пути сжимается лесом из долговязых домов, стремящихся колыхнуть небосвод своим наигранным величием, а в конце пути невообразимо огромный Дворец, состоящий из комплекса мудрёных построек и возвышающийся над всем городом жестоким повелителем и владыкой всех душ Информократии, утопающий в тысячах огоньков на чёрном материале, словно звёзды на чистом ночном небе. Невообразимо прекрасное зрелище, которое вот-вот перестанет существовать, когда над городом зажжётся солнце идей Рейха и сожжёт всё непотребство, обернёт надежды Инфо-философии в пыль на могиле истории. Слова мудреца – Сарагона Мальтийского тут подходят как нельзя кстати: «Бойтесь Солнц нового мира, ибо под ними вы сгорите».

Пройдя сквозь безумный вихрь уличных боёв и жарких споров с одним из Апостолов Флорентин, осознал простую истину – они тут для того, чтобы зажечь солнце идеологии Рейха, который тут ещё не светил. Они тут для того, чтобы сменить морозную тьму Информократии на жаркое светило устоев Империи.

«Крестоносцы современности» – поразмыслил Антинори, позволив себе улыбнуться и на уставших, сухих губах показалась натужная усмешка мало похожая на эмоцию радости. Он с одной стороны рад, что участвует в богоугодной миссии по свержению античеловеческого режима, но всё же сомнение терзает душу. Сменяя один режим на другой не станет ли правление Канцлера более деспотическим и жестоким, нежели власть Апостолис Директорис? Всё-таки на трон всей Италии метит далеко не демократ, а истинный диктатор, железной рукой готовый раздавить любого, кто встанет у него на пути. Но всё же… с одной стороны семьи и церкви, а с другой одиночество и бордели, с одного ракурса идей кастово-интеллектуальная система, а с другой гражданство. Перечислять можно долго, но всё же Антинори ещё раз для себя утвердил, что в мире полного хаоса и разрухи, полного морального гнилья и разложение только жаркий и слепящий свет тоталитарной нравственности и вездесущий определённости может быть чем достойным, ибо он единственный луч в беспросветной тьме.

– Противник! – звучит предупреждение одного из «Нуккеров» чей костюм уже начал поворот и все системы механически застонали, чем вырывает Флорентина из его размышлений.

– Давайте! – подбодряет другой. – Зажжём пламя новых истин!

На дороге появляются разрозненные отряды дронов, и меж ними стали мелькать искажения пространства – плащи Киберариев дают помехи. В сторону контратакующих полетели сотни пуль и тяжёлых разрывных снарядов автопушек, и в ту же секунду дорожное покрытие центрального узла брызнуло в воздух асфальтом и мелкой крошкой, будто начали стрелять по воде. Рёв и грохот массивных орудий таков, что уши Флорентина заложило едва ли не в тот миг, как продолжительные дула автопушек озарились ярким пламенем, плюнув во врага роем тяжёлых пуль.

Антинори так же вскинул свой автомат, уставив его на противника, но понял, что его оружие будет не эффективно на расстоянии более семисот метров. Он опустил автомат и решил делать что остаётся – взором уставших глаз наблюдает за тем, как наступающие части врага тонут в беспросветной стене разрывных пуль, которых ничего не остановит.

– Прям как в тире, – высказался Антинори, наблюдая, как дорожное покрытие перепахано действием автопушек, усеяно разорванными телами Киберариев и разбитыми корпусами роботов.

Звук сотрясается от адского крещендо и жуткого оружейного тяжёлого ора двух орудий, не перестающих держать на расстоянии контратаку, что вот-вот захлебнётся. Однако на поле боя вышли не только они, и Флорентин видит, как за ними ковыляют похожие на скелеты существа, сверкающие металлами, отразившие в полированных телах небесную твердь. По всей видимости, это был разведывательный отряд, а за ним вышли соединения посолиднее и уже по «Нуккерам» забренчал дождь пуль.

– Что это?! – в негодовании вскрикнул «Нуккер».

– Ликвидаторы! – отвечает Флорентин. – Шестнадцать штук!

Ровными рядами, как воины древности они наступают, ведомые одной целью, одним заданием – уничтожить захватчика, посягнувшего на священные порядки управления. В руках только тяжёлое вооружение, которое ревёт на всю округу, возвещая, что вышли одни из избранных воителей Информократии. Восемь тяжёлых пулемётов бьют в унисон, разрывая пространство громоподобным и непрекращающимся звоном, от которого можно оглохнуть. Ещё четыре четырёх-ствольных пулемёта по системе Гатлинга в их стальных пальцах визжат, отправляя в полёт, рои пуль, которые должны не дать свободного пространства для врага и остальные шестеро стреляют из переносных короткоствольных пушек. Тяжёлые снаряды со страшным грохотом вырываются и летят к цели, ложась прямиком рядом с ней. Величавая зрелище – шестнадцать стальных воителей, словно боги войны пробираются сквозь её хаос, не чувствуя боль и страх, сея только смерть. Ликвидаторов не остановить и они не успокоиться, пока последний враг не умоется кровью.

Лежачего Флорентина накрыло волной асфальтовой крошки, когда пушечный снаряд взорвался где-то рядом, а осколки пролетели над головой, задорно посвистывая, едва не срезав макушку. «Нуккеры» продолжают стрелять, концентрируя огонь на Ликвидаторах, но броня врага на порядок крепче и их уничтожение даётся крайне тяжело. Флорентин даже не пытается отстреливаться, ибо это бесполезная трата боеприпасов. Он лежит в укрытии и ждёт момента.

Один из Ликвидаторов вспыхнул и взорвался, разлетевшись по округе кусками металлолома, а в ответ противник дал групповой залп и снаряд угодил прямо по костюму «Нуккера». Сила взрыва такова, что ему оторвало ногу, но воин Рейха продолжает стрелять даже лёжа, пока его точным выстрелом не прикончили ещё одним пушечным залпом. Верхняя часть торса исчезла во вспышке взрыва, разметавшись по округе.

Товарищи Флорентина практически все мертвы – их разорвал массивный огонь Ликвидаторов и, кажется, что нет им спасения от тех тварей, что почитаются, как элита Информократии. Антинори порадовался, когда ещё два механических «скелета» рассыпались от бешеного напора автопушек.

Рука Флорентина касается уха, в котором стоит жуткий гул и глушащий звон. Он ощущает шершавую крошку асфальта у себя на волосах и понимает, что от такого перезвона орудий практически потерял связь с реальностью. Весь бронежилет покрыт вмятинами и царапинами, а ряса превратилась в изодранный кусок ткани, который едва прикрывает тело. Досада подступила к горлу от того, что он не увидит больше солнца над этой проклятой землёй и смерть вот-вот придёт к нему, спуститься вместе с шальной пулей.

Механический стон выдают костюмы «Нуккеров», которые из последних сил удерживают сотни выстрелов на себе, но их ресурс не безграничен и кусок за кустом металла они стали сыпаться.

– Нужна лазерная наводка! – кричит «Нуккер». – Скоро будет авиаудар. Я передал, чтобы закинули пару ракет и на место наведения. Кто может?!

Флорентин осмотрелся и видит печальную картину – все мертвы, а их тела разукрасили тёмно-серый асфальт центральной дороги собственной кровью, разлетевшись кусками разорванного мяса по выбоинам.

– Только я, – мрачно сказал Флорентин и подобрал лазерный прицел, брошенный «Нуккером».

Осталось около десятка Ликвидаторов, которые заняли одну позицию и стали медленно рассредоточиваться, чтобы не быть пристрелянными как шестеро их собратьев. На поле боя пожаловала лёгкая техника – танки и в особенности БТРы, выкинувшие из своих чрев десятки дронов и простых солдат в сверкающей униформе. Впереди в пятистах метрах дорога стала непроглядной из-за количества врагов, которых как тараканов на грязной кухне, а против них только два «Нуккера» с заканчивающимся боеприпасом.

С оружия прямой наводкой Антинори удерживает лазерную указку, прикрепив к столу, проводя луч в то место, где собрались силы контратаки. Алый яркий луч невидимой линией пронзил поле битвы и упал прямо в центр скопления. Флорентин продолжает медленно продвигаться к месту, пока улучшенным зрением луч не заметил один из Киберариев.

Вокруг Антинори заплясал ураган снарядов и плазмы, вперемешку с сухим треском лучей, которые били всегда рядышком. Пара лучей угодила в бронежилет и пластины нагрелись до того, что кожа на теле едва не зажарилась, но мучения подошли к концу. Два самолёта-штурмовика пролетев на огромной скорости, скинули бомбы и ракеты, утопив в массивах инфернального пламени скопление врага.

Флорентина ударной волной отбросило, а в глазах раздалась жуткая боль от увиденной яркой вспышке, которую создали ракеты и бомбы. Весь участок дороги сверкнул и окунулся в ярчайший пламень, а жар взрыва Флорентин ощутил лицом и лёгкими и гортанью, который втянули раскалённый воздух. Не было слышно ни крика, только плач каркасов зданий, что от ударной волны потрескались и едва не рухнули. Свет от разрыва боеприпасов был такой, словно посреди города зажглось второе солнце, а оплавленные остова зданий и асфальт, ставший жижей, только подтверждают такое предположение.

В ногах и по всему телу раздалась больно, но Антинори заставляет себя встать, через колкий дискомфорт в области позвонка, и светоносную пелену в глазах и смог разглядеть, что сталось с силами Информократии – большая воронка вместо участка дороги, наполненная тлеющими останками воителей противника. Флорентин развернулся и увидел, что примерно такое же самое стало и с заводом по производству облаков, теперь остаётся только распылить реагенты в воздухе.

Несмотря на повсеместную боль и временную слепоту Антинори всё же рад, что ему вновь удастся увидеть солнечный свет и что они смогли зажечь его в этих проклятых местах.

Глава двадцать первая. Гвардия «Антивирус»

Спустя два часа. Флоренция

Гнев войны вкупе с тяжёлым касанием разрушения накрыл столицу Информократии с одной целью – разрушить главный оплот богопротивного режима и принести на исстрадавшиеся земли правление ставленника Божьего – Канцлера Рейха. Именно так себе представляют эту ситуацию бесчисленные солдаты Империи, нахлынувшие на город страшной волной.

Маритон же видит совершенно иную картину – под ним разворачивается апофеоз противостояния двух идей – Информократии, что доживает последние своего существования, но всё ещё трепыхающаяся в объятиях смерти и клерикального государства всеобщей праведности и определённости. Огонь полыхает всюду, нависнув над кварталом злым роком, поглощая их в одночасье. Куда не бросит взгляд Маритон он видит разрушение и смерть – как дома и улицы исчезают в залпах артиллерии и авиаударов, как тысячи солдат тонут в крови и как от этого страдают обычные мирные жители, расплатившиеся здоровьем и жизнями за спесь и идеократию своих повелителей.

Лопасти вертолёта заглушают происходящее внизу, но мужчина прекрасно воспроизводит звуки у себя в голове, представляя, как рвутся снаряды и висит крик агонии, усилившийся многократно от унисона песни боли и страданий. Боковые дверцы плоского летательного аппарата с двумя лопастями и длинным вытянутым хвостом открыты, поэтому парень держится за поручень, чтобы не вылететь из машины. Дома и небоскрёбы, величественные и гордые, сверкающие на солнце, как сапфиры, в один момент падали от мощнейших ударов.

Когда Легат пал рухнула и вся оборона, выстроенная на нём и теперь, никто и ничто уже не спасёт Флоренцию от армий Императора, которые не знают пощады к противнику. Сметя всяческое сопротивление в пригороде столицы, теперь и сам главный город стал жертвой насилия многих сотен тысяч солдат, которые ворвались в размеренную жизнь Флоренции и скинули вуаль спокойствия и стабильности. Перевес в силах явно на стороне Рейха – массивный и точечный удар по столице это то, ради чего была затеяна сегодняшняя военная увертюра. Существенные подкрепления, распиханные по границам, вряд ли подоспеют к вечеру, а к этому времени запланировано уничтожение всей верховной власти Информократии.

Мужчина чувствует, как на его плечо ложится тяжёлая рука, и боль от прикосновения распространилась по всему правому боку. После жаркого боя в аграрном городке множество ран дают о себе знать и порой даже лёгкое обезболивающее не помогает.

– Ты как, в порядке? – прозвучал вопрос, высказанный мужским голосом с

Безжизненный лик Маритона, создаваемый маской противогаза в линзах которого отразился весь ужас войны под ногами не может показать всей печали и боли, которая тёмной печатью легла на душу парня, отягощая её. Да, множество ран было получено и все они постанывают, но одна из них рыдает сильнее всех, и простым анальгетиком её не залечишь.

– Я? – потерянно переспрашивает Маритон, поглаживая по стволу дробовик. – Да вроде… не знаю… может быть.

– Да парень, вижу, что с тобой далеко не всё в порядке.

«Генерал очевидность» – сострил Маритон в уме.

– Всё будет в порядке, – прихлопнул его собеседник, отчего Маритон едва не упал от ударившей боли.

– Надеюсь, – сквозь натугу сказал Маритон.

Парень оборачивается и видит перед собой высокую фигуру могучего воина, чьи доспехи покрыты сетью царапин и местами опалены, а тканевая алая юбка всё так же развеивается на бешеном ветру, словно это стяг с белым крестом. Механическое звучание систем брони заглушается вибрацией мощных лопастей вертолёта. Только «рыцарский» шлем снят, предоставив прекрасный и мужественный лик на всеобщее обозрение и терзание ветру. Чёрные волосы, так же как и ткань на доспехе, лихо ласкаемые порывистой рукой ветра и завиваясь и переплетаясь в стремительных порывах.

– Знаешь, Маритон, все мы теряли друзей и родных… все. Они будут героями, имена которых навечно будут вписаны в историю и не забудутся. Я тебе обещаю.

– Они были обычными людьми, – печально выдавил Маритон. – Им не нужны строки в учебниках по истории и хвалебные памфлеты. Это были мои друзья, преданные работе. Им нужна была мирная и хорошая жизнь вне этой проклятой страны-тюрьмы… а вместо неё они стали жертвами моей жажды… мести, – с омерзением произнёс Маритон, понимая, что он сам отчасти виноват в их смерти, позволив чувствам завести себя слишком далеко. – Гори оно всё огнём.

– «Кровь мучеников – семя Империи»[6] – хладно, но довольно мягко отчеканил Аурон, едва не перейдя к фанатическому перечислению постулатов Рейха. – Это чудо, что они умерли как воины, а не стали материалом для органических деталей Киберариев.

На секунду Маритон вспомнил, что сам только чудом успел уйти от пришедшего отряда Киберариев, которые покончили с его друзьями… Изор, Аркус и Виотин – все пали под напором жаркой плазмы и стали клинков. И только он успел скрыться в тени здания и выйти у площади, присоединится к Аурону и принять участие в битве за Флоренцию.

Аурон видит, что мужчина поник и печален, практически скатился в состояние безнадёжности. Религиозные или патриотические литании и строки из книг на него вряд ли подействуют, а вот хорошая новость, возможно, ещё вернёт его к действительности и реанимирует дух.