Восхождение к власти: день гнева

Маритон на секунду замешкался, увидев Аркуса с винтовкой друга, но потом осознание причины колкой стрелой дошло до сердца мужчины. Алый луч растерзал бронежилет Изора и, расплавив металл жуткими температурами, насквозь прожёг тело парня, повалив на ковёр того.

– Изор! – волнительно закричать во все горло Маритон. – Проклятье, Изор!

– Кхе-кхам, – сплюнув рядом с собой, прохрипел парень. – Что ты раскричался, нормально со мной всё, жить буду.

Виотин встаёт с корточек и махом руки подзывает Маритона, который тут же бросился к другу и убедился, что тот в относительном порядке – жизненно важные органы не задеты.

– Нужно, чтобы кто-то с ним остался, – мрачно молвит Маритон.

– Можете идти, – слышится хрип раненного бойца. – Я один тут управлюсь, всё будет в порядке.

– Не неси ерунды, друг, – грозно заговорил Аркус. – Я с ним останусь здесь, и мы попытаемся удержать врага, если тот пойдёт здесь. Уходите. Думаю, вдвоём мы сможем оттеснить скотин подальше от вас. Идите. Живее!

Маритон и Виотин лишь кивнули и пошли дальше, забежав за поворот, оставив двух соратников, братьев по оружию и службе сторожить проход. Они понимают, что у них вдвоём больше шансов, чем у одного раненного воина, но если пойдёт тяжёлая пехота, долго они не выдержат. Но никто их не отговаривал, никто не умалял пойти, ибо право на подвиг должно быть у каждого, нужен лишь момент. И для них этот момент наступил.

За порогом коридора их уже ждут. Большое пространство, утопающее в роскоши и блеске древних буржуазных ресторанов стало местом укреплённого сопротивления. В банкетном зале, опрокинув столы и образовав баррикады, закрепились остатки Тизской Ауксилии, поздоровавшиеся с непрошенными гостями коллективным залпом из сорока стволов. Небольшой балкончик, облицованный начищенной латунью, где вышли Маритон и Виотин, за секунды утонул в сумасшедшем огне, и сам воздух стало невозможно вдыхать из-за того, что он раскалился от гнетущего жара плазмы и энерго-лучей.

– Вот зараза! – выругался Маритон. – Это тупик!

– Ещё нет! – пытаясь перекричать вакханалию огня, бодро заорал Виотин и ткнул дулами в бок.

Там, по правую сторону, где они вошли виднеются створчатые дверцы лифта, окантованные блестящим металлом.

– Это твой шанс! – снова дал о себе знать Виотин, тормоша Маритона за плечо. – Он ведёт прямиком на самый верх! Это твой шанс поквитаться и выиграть битву! Не упусти его!

– А как же ты!?

– Я тут сам управлюсь… управлюсь. – Слова Виотина утонули в балагане выстрелов и шипения.

Маритон делает единственное, что может – мужчина срывает оставшуюся зажигательную гранату, вручённую лично Ауроном, и отдаёт её напарнику. Пальцы собрата смыкаются на большом баллончике, покрашенном в ораньжевый цвет.

– Я рад, что знаю тебя, Маритон из Варси. И горд, что пошёл с тобой в этот бой.

– Я тоже горжусь, что отслужил под твоим началом, Виотин, – и, указав на боеприпас разменом с литровую банку, договорил, прежде чем ринуться. – Она очень мощная, используй её мудро.

– Понял! А теперь беги!

Маритон сорвался с места и со всех ног побежал к лифту. Над его головой истошно звучат пули, и шипит, подобно змее, плазма. Ауксилия пытается его отстрелить, но всё тщетно – все выпущенные снаряды, которые подобно рою жужжащих мух, пролетают мимо или утыкаются в непреодолимую броню костюма.

Мужчина падает рядом с лифом и жмёт кнопку вызова и тут же двери раскрываются, позволяя Маритону заползти вовнутрь и укрыться от жуткого напора вражеского огня. Ещё момент парень размышлял, грызться сомнениями – пойти помочь другу в битве или ехать наверх, но необходимость, из которой состоит война, победила и Маритон жмёт кнопку «на последний сегмент» и двери лифта закрываются, отделяя его от прошедших мгновений быстрым движением дверей, сомкнувшихся за миг.

Выстрелы остались где-то позади, когда лифт стал стремительно набирать высоту, давая знать мужчине, что он теперь один, сам по себе со своим проклятым врагом. Роскошная отделка его не привлекает, в сознании парня она такая же серая, как и вечное небо над Информократией.

Звон и двери открываются, давая Маритону вышмыгнуть. Проверив коридорное пространство – ткнув пистолетом в обе стороны, убедившись, что опасности нет, он подошёл к единственному кабинету, удивившись, что вместо сенсорных замков тут старый механизм, и, дёрнув за ручку, открыл его.

Всё волнение и дрожь от предвкушения встречи с самим ставленником Апостолов, рвущийся наружу танец безумия, не позволили удивлению возобладать. А поражаться тут было чему, ибо за дверью не кабинет, а самые настоящие хоромы. Белый шикарный пол, выложенный из плит керамогранита, с серебряным напылением, отчего в него можно смотреться как в зеркало. По левую руку от входа стоит гряда сидений, которые сильно похожи на троны – вытянутые, вырезанные из редкого в этих краях дерева, а спинка и место для сидения обиты шёлковыми ультрамариновыми тканями. И вся гряда роскошной мебели тянется на долгие сто пятьдесят метров, укрытая гобеленами и полотнищами, на которых изображены фигуры апостолов и их свершений.

По левую руку прозрачные окна, на всю стену, что высотой в десять метров, окна через которую отлично просматривается город и те далёкие дали, простирающитеся за ними.

А в самом конце трёхступенчатое трёхметровое возвышение из базальта, резко контрастирующее с белым антуражем, на вершине которого, средь широких и огромных мониторов и системных блоков суперкомпьютеров расположился на высоком троне, практически не отличимом от этого сидит он и столы с механическими устройствами расступаются перед ним, создавая единую линию между троном и центральной лестницей.

Человек с перекошенным от шрамов лицом и монохромной белой одежде – пальто, рубашка, сапоги и штаны, чуть подался вперёд, не отвлекаясь от управления военной машиной Информократии. Его седой волос на левой стороне чуть колышется от ветерка вентиляторов, левая сторона лишена всякой растительности, сменившись на блеск металлической пластины.

– Вот я до тебя и добрался, поскуда! – яро кричит Маритон.

Человек чуть приподнимается и его зелёное око на левой стороне лица утрачивает сияние, превращаясь в слабо полыхающий огонёк.

– Ты кто такой? – заговорил мужчина безжизненным, сухим как лёд голосом, смешанным с механическим звучанием его гортанных приборов. – Имперский слуга Канцлера? Это не важно, ибо на конечном результате это никак не скажется – вы все падёте.

– Скажи, – голос Маритона дрожит от переполняющего его вихря эмоций. – Кто ты?

– Я Легат из «Апостолис Директорис», – спокойно отвечает «человек». – Я их правая рука.

Мужчина, медленно подходя к трону, и сокращая метр за метром пространства, срывает маску противогаза с себя, отбрасывая её в сторону ряда тронов и сбрасывает капюшон, позволяя себя получше разглядеть. Легат подался ещё сильнее вперёд и подверг анализу изображение лица – шрамы, волосы, перекошенные губы и неживой глаз, собранный по старым технологиям, а в другом оке горит яркая злоба.

– Ты… ты… – в голосе Легата мужчина услышал нотки человеческого удивления, словно ставленник Апостолов живой, а не биомеханизм и у него душа есть, а не системно-социальные директивы.

– Да! – громогласно заявил о себе парень, разостлав в разные стороны руки. – Я Маритон из Варси.

– Ты…

– Я тот, кого ты, ублюдок, кого ты лишил единственного смысла в жизни, за это ты и поплатишься. Я тот, кто избавит этот мир от такой опухоли, как ты, сволочь. Я тот, кто пришёл мстить!

– Ты должен быть мёртв, – всё не может поверить в действительность Легат. – Тебя должен был накрыть авиаудар. Я… я… не понимаю, как такое возможно. – Голос «правой руки» Апостолов стал вновь холодеть.

– Но я выжил, как ты видишь.

Легат взял паузу, чуть примолкнув. Он явно не ожидал такого возвращения, и не готов ко встречи с призраками прошлого, но всё же статус «право руки» «королей» Информократии и её режима взывают к быстрому ответу на проблему. Сухие и изуродованные шрамами губы Легата разверзлись, неся стальной холодок безжизненного языка:

– И ты пришёл сюда, чтобы сокрушить тот идеальный мир, который мы построили, чтобы сослужить верную службу своим хозяевам? Ты стремишься принести «новый порядок», считая его гуманным и человечным, не понимая, что стоишь на стороне сил разрушения. Ты пришёл взять плату за свои страдания, не осознавая, что они камень фундамента нашей совершенной системы. Твои действия приведут к краху филигранной пирамиды социального сообщества, построенного на справедливости и царстве умнейших и достойнейших людей? Ты пришёл крушить ненавистное тебе общество, не понимая, что твои действия приведут к всеобщей социальной энтропии.

В словах Легата Маритон нашёл только верную приверженность Информократии и полное срастание с её идеалами, вытеснившими всё человеческое.

– Хах, – усмехнулся Маритон. – Если такое общество, кричащие о справедливости и «власти достойных», уничтожает и выживает слабых, если оно выжигает из души само человечность, подменяя его сладкой похотью, то такому обществу лучше быть сокрушённым, ибо оно не достойно существования! – кричит мужчина, пытаясь оспорить слово Легата, и тут же переходит к тихой речи. – Да и не рушить я пришёл…

– А зачем?

– За одной душой, – яро выпаливает Маритон. – За одной-единственной душой, которая для меня была всем. Я пришёл, чтобы отомстить за неё. Тебе. Как я и обещал. Ты же помнишь, говорил, что будешь ждать меня? А? – издевательски напомнил Маритон врагу о своих страданиях на площади. – Так вот он я!

Легат понял, что дело тут в обычной мести, но ситуация по истине страшная и пытается её исправить:

– Ты же говоришь об Анне? Да? – безжизненно вынул имя человека из памяти ставленник Апостолис Директрис, продолжив жонглировать фрагментами прошлого. – Чёрный волос, оливковые глаза, осиная талия, певучий голос? Она? – Легат понял, что прав по живому глазу Маритона, в котором промелькнула нота печали. – Мы можем вернуть её, поверь нам. Наши хирургические системы биологическо-психической корректировки из любой женщины сделают тебе Анну, только сдайся на милость силам прогресса.

– Нет, – качает головой Маритон, подходя к лестнице. – Никогда.

– Что ж, – Легат опускает руку на стол, поднявшись во весь рост. – Раз Информократия для тебя пустой звук, тогда ты не более чем системная ошибка, вирус, который должен быть удалён.

В руках Легата, как только последнее слово слетело с сухих губ, сверкнул ярким синим светом небольшой ножик, устремившийся яркой размытой линией в Маритона, который направили в открытую голову, но мужчина увернулся и оружие с металлическим лязгом оцарапало пол.