Восхождение к власти: день гнева

«Апостол» машет рукой, давая явное распоряжение убить лихого человека и двадцать человек охраны их Киберариев, усиленные тремя отделениями дронов взяли оружие наизготовку, уставив его на мужчину. Но ласковой и бережливой рукой жизнь подтолкнула его соратников ответить оружейным залпом.

Выстрел. Затем ещё один и волна страха прокатилась по людям. Обычный народ попытался спрятаться по углам, выдавая спрятавшийся спецназ. Тридцать солдат, под руководством оперативников, скинули тканевые плащи и вступили в бой. В чёрной униформе в бронежилетах-пластинах они открыли огонь по солдатам врага. Вихри плазмы и пуль завизжали в пространстве, милостиво обходя Флорентина, а он продолжает идти навстречу судьбе, взирающей на него мёртвым взглядом четырёх жёлтых диодовых глаз, мерцающих подобно звёздам.

Солдаты Рейха вступили в отчаянный бой с Киберариями и пытаются подавить их огневой мощью, но оборону полуживых и наполовину металлических солдат раздавить не так просто. Плазменные винтовки верных слуг Информократии обстреливают спецназ, прожигая броню, зажаривая живую плоть, но и те не остаются в долгу, пытаясь отстреливаться. В руках Джона дрогнула винтовка, и её пуля филигранно попала в глаз, разорвав череп и убив одного из Киберариев. Из черепа хлынула мутная жидкость не похожая на кровь, но в разгаре боя это не имеет значения. В ответ Дроны совокупным огнём пробили броню одного из спецназовцев, совместным шквалом ярких лучей оставив от него месиво.

Внезапно на поле боя появляется тяжёлый, жуткий и гротескный механизм – три ноги упираются острыми концами в стекло-плитку, переходя в тонкое туловище и широкую грудную клетку, к которой крепятся две конечностями с большими клацающими клешнями, а роль головного аппарата выполняет диск с множеством лампочек и экранов. Явившись из-за арки, оно тут же ринулось в бой, опьянённое жаждой крови и сутью приказания оператора. Он попытался порвать Хельгу – тварь бросается на девушку и та падает на землю, чтобы спастись от удара, существо остановлено – со всего лёту в него боком ударяет Герасим и заставляет пошатнуться, уйти от жертвы, и бедная девушка благодарна славянскому парню, что она не стала фаршем. Но для механизма этот удар слишком слаб, чтобы перевернуться и монстр из стали мигом развернулся и атаковал мужчину. В цепких руках Герасима оказались две активно клацающие клешни, и мужчина со всех сил их держит, чтобы они его не порезали, но всё же сила твари столь велика, что пускай через скрип машины и деталей, но они подходят к кряхтящему человеку. Сквозь крик и боль, а так же колоссальную нагрузку Герасим пытается сдержать натиск, но существо поступает хитрее – острая конечность втыкается в правое плечо парня и силой отшвыривает его, как тряпку, оросив стекло-плитку алой кровью.

– Брат!

В бой ринулся Ерементий. В пяти метрах от него валяется полицейский дрон со встроенным тяжёлым пулемётом, довольно тяжким по весу и подбежавший Ерементий за секунды вырывает из конечности робота оружие. Тяжёлый и со страшной отдачей пулемёт в руках мужчины вертится как пёрышка и через сущие секунды, пока тварь анализ овала обстановку, повернулся к существу и сжал подобие спускового крючка. Руки что есть силы, зажали оружие, пока оно плевалось тяжёлыми патронами, ознаменовав работу адовым крещендо. Безумно плясавший пулемёт посылает в цель патроны, что рвут его металл и броню, разрывая его металлический корпус, но недостаточно быстро и робот приготовился к следующему натиску, развернув массивный корпус.

– Сконцентрировать огонь на существе! – Командует Хельга, и большинство солдат буквально заливают пламенем тварь из адских мастерских безумных техно-демиургов, и мгновением позднее звучит взрыв и тварь разлетается в салюте деталей и равных пластов металла.

А тем временем Флорентин через пыл битвы, под плотным шквальным огнём и вихрем плазмы от которой кипит сам воздух, пытается добраться к «Апостолу», но его продвижение настолько медленно, что он начинает себя ненавидеть, что за его медлительность расплачиваются соратники. Над головой Антинори пронеслась плазма, сгусток, в сторону цели, но он не долетел сущие четыре метра до «Апостола» рассеявшись в пылище – поле защитило макшинослужителя. И всё же, практически ползком, подобравшись к нужному «законному» для сомнения расстоянию, Флорентин гордо встаёт и молвит вопрос, пронёсшийся по Площади Республики подобно гонгу:

– Я оспариваю ваше право на морально-духовное просвещение, Эархо-АД-2 и задаю вам вопрос – а как может продолжать существовать Информократия, если все её постулаты чистая ложь!?

Вопрос задан с неимоверной точностью, и такая формулировка лишает «Апостола» регалий в духовном управлении. Бой со стороны Киберариев тут же остановился. Они не имеют права подчиняться приказу, за которым нет силы, а поэтому попросту остановились, встав по стойке смирно, с механическим скрипом выровнявшись. Обстрел прекратили и солдаты Рейха, но в отличие от Киберариев, они продолжают держать «Апостола» и его слуг на мушке.

– Что!? – возмутился иерарх полумеханическим голосом, через машинные нотки которого прорывается банальное человеческое недовольство. – Сватая Макшина, да как ты смеешь!? Ты, мятежная шавка, будешь мне бросать вызов и всем инфо-духам!

Все слышат иерарха, но никто не желает ему помочь, а тем временем Хельга, проверила время и увидела, что штурм здания начался минутами раньше и их задача заговорить «Апостола» как можно дольше.

– Хорошо, – сдержанно отвесил «Апостол» и выпрямился, в ту же секунду блеснув вплетением множества неоновых нитей в своём наряде, – и что же ты хочешь оспорить в моём сакральном учении о «Боге Информации и благостях его»? – разразился вопросом владыка. – Его истинность?

– Разве можно считать истинно благим учением, то, что ввергает в нищету и рабство миллионы людей, а? – по наивному и обыденному произнёс Флорентин, настраиваясь на беседу.

– А как ещё нам поступать во времена острой необходимости, ибо сама Макшина указала путь нам? Скажите нам, как же должны сделать, угодное Машине, если на другой стороне великого прогресса нас ждут пасти всеобщего кризиса? Мы сделали то, что должны и это во имя мира и стабильности.

– А кто от вас требовал такого? Вы могли отвергнуть идей лживой Инфо-философии и не обращать людей в стадо рабов, которыми правите, как собственностью.

– Так требовала Макшина, так мы и поступили, или же вы не согласны, что по воле Его, руководствуясь информационной благодатью, мы построили развитое общество, – посох главы Информократии устремляется ярким лучом золота в сторону величественных зданий колоссального мегалополиса, что стоит за пределами «Старой Флоренции». – Скажите нам, разве те жертвы не позволили нам построить величественные города и цивилизацию, достойную того, чтобы сотрясти небеса? Может, вы не согласны с тем, что наиболее просвещённые в интеллектуальном плане, самые умные и одарённые правят всем великолепием и блеском, что мы возвели посреди мировой пустыни? Те жертвы – фундамент развитого общества и их кровью мы создали великое творение под названием Информократия.

– Конечно, – наигранно соглашается Флорентин, скрестив руки на груди. – Вы построили хорошие города, вы дали работу миллионам и создали цивилизацию, чьё понимание за гранью информационного мира. Власть информации, и её процессов, – вот столп вашего строя, но стоит ли он того? – Антинори резко устремляет посох и укоризненно тычет им в «Апостола», смешав речь с грубостью и сдерживаемой злобой. – Скажите доброму люду, который сейчас на положении рабов, стоит ли оно того, – те немногие програманне, что попрятались по углам, навострили уши и чуть подались из укрытий. – Скажите, а вся эфемерная помпезность стоила моря крови и океанов слёз, которые вы пролили ради гнилой философии? Люди Информократии! – прокричал в вихре праведного пыла священник. – Ответьте себе, что вы получили, когда у вас забрали… свободу?! Фантики от идеи? Братья и сёстры, у вас, под предлогом «стабильности» и «безопасности» отобрали не просто свободу, а изъяли саму человеческую сущность! Получили ли вы хоть что-то из обещанного? Может, вы купаетесь в роскоши или богатстве? Скажите, разве человек не имеет права просто любить тех, кто рядом, а за сами добрые чувства должен быть побит?

– А-а-а-а, ваша гнилая любовь! – прошипел иерарх. – Те психические проблемы, которые несли за собой тёплые чувства, требовали того, чтобы быть устранёнными вместе с институтом семьи, ибо так решались десятки вопросов социального взаимодействия. Такова системная необходимость и по благословению Макшины мы исполнили сей, – «Апостол» обхватывает золотистый металл всеми четырьмя руками, ощущая хлад металла, что приятной волной побежал по его сенсорным датчикам. – Вы, христианин, думаю, согласитесь, что измены это грех, – и, не дожидаясь ответа сам договорил. – Да, в вашем христианском понимании это так. Так вот, благодаря нам больше нет измен… нет сор в семьях, нет разводов, нет недопонимания. Мы покончили с рядом… проблем, ликвидировав институт.

– Но и убили человека в человеке, – хладно отчеканил Флорентин, выставив посох перед собой, со звоном цокнув по стекло-плитке. – Ибо чего стоит человек в одиночестве, если нет того, кто бы его поддержал? Лишив людей семей, самой возможности их иметь, вы заставили народ мучиться от невыносимых душевных терзаний друг по другу, – Флорентин поднял левую руку и обвёл полукругом ею народ, спрятавшийся в укрытиях. – Люди, одумайтесь! Вы можете обманывать хозяев, которым бьёте поклон, но не обманывайте себя! Большинство из вас ощущала «несанкционированные» чувства и тем более, вам же нравилось, когда на вашу нужду в любви вам отвечали душевным теплом.

– Ложь! – надорвав механические связки, прорычал «Апостол», одарив исступлённым взором диодовых очей иерарха. – Ты лжёшь, так как, дав в руки труд програманнам, много работы, мы избавили их от необходимости тратить время на всякую бредятину, вроде семей и отношений.

– Ха, – усмехнулся Флорентин. – Вы, господин «Апостол», не можете отрицать очевидное, но ваша Инфо-философия привела к разрушению человека. Вы не можете отрицать этого, но всё больше людей отвергают основы вашего учения. Да и к тому же, дав им труд в руки, вы миллионы людей обрекли на медленную погибель от психической перегрузки… от чувств. Да и пичкая их антидепрессантами, вы только усугубили ситуацию, господин Апостол, – язвительно заключил Флорентин, лукаво улыбнувшись. – Не уж, то ваша… философия в людях видит только производственный материал, который нужно как можно быстрее отработать? Вот как вы относитесь к тем, кто вам доверился?

– Эту цену ради стабильности и мира мы готовы заплатить, так требует Макшина, – с жутким отсутствием жизни ответил механизм, которого по недоразумению ещё называют человеком. – То был самый действенный вариант разрешения проблем, и мы его выбрали. Суровые времена требуют суровых мер, а кризисные самого жесточайшего разрешения острых вопросов, чтобы не доводить до эскалации.

– Вы хоть себя слышите? – на лице священника проступила гримаса шока и удивления, вперемешку с ярым возмущением. – Вы уже не видите людей! Вы только способны осознать «производственную необходимость», а на народ вам плевать!

– Коли же нам плевать, – выдохнул с механическим шипением через алую маску «Апостол», – не дали бы народу труд, чтобы он мог себя занять и привести цивилизацию к победам и великим свершениям, что не каждому из былых эпох не под силу.

– Труд?! – возмутился Флорентин. – Разве можно назвать трудом каторжные работы на заводах? – Флорентин указал крючком посоха куда-то в сторону развалин старого города. – Может вы обоснуете чем-то из своей Инфо-философии почему там вкалывают лоботомированные рабы… как и по всей стране. Может, вы ответите, почему люди, которые «недостаточно интеллектуальны», – раздражённо произнёс Антинори. – Должны жить на положении рабов или только умеете дурманить народ, который под дулами орудий и готов вас жадно слушать, чтобы сохранить жизнь?

– А как иначе, если не так, – пожал всеми четырьмя руками «Апостол». – Что бы воздвигнуть монументальный памятник Информократии в виде самого сильного и просвещённого государства, мы должны были одних определить повелевать, а других на заводы и поля, чтобы они могли направить свой труд на благо… да, – проскрипел «Апостол», словно найдя нужные слова. – Всё это делалось ради общего блага, и вы не посмеете сказать, что мы не достигли успехов. Ради общего блага.

– Нет, может вы хотели сказать, «благо и радости для тех немногих, кто достаточно просвещён, чтобы занять высокий пост», а остальные? Те, которые не проходят нужный отборный порог попадают в касту убогих и незащищённых и в их сторону может быть свершен любой произвол, – Флорентин примолк, поджав губы и приложил к ним сжатый кулак и спустя сущие секунды вкрадчиво обращает вопрос к сопернику. – Скажите, насколько сильна истинность ваших слов?

– Она абсолютна.

– Хах, – проронил смех Флорентин, вытянув посох в сторону «Апостола». – Вы, господин, лжёте, ибо утверждая, что вы созидаете блага для всех, между тем миллионы людей в лишены их. Я сам из тех, кто ходил среди голодных и нищих… жил «за кругом интеллекта» и пожинал все плоды той лжи, которые вы распространяете, – на этот раз Антинори описал дугу посохом перед собой. – Достопочтенный народ, скажите, вы живёте в настолько просвещённом и развитом обществе, что сами отказались от тёплых домов и хороших дорог, предпочтя их холодным руинам и оврагам? – В ответ те простые люди, что ещё секундой раньше с особым голодом внимали словам «Апостола», ошарашенно осмотрелись и с новым взглядом посмотрели на действительность и единым молчанием поддержали священника, выступившего против системного владыки.

Тем, кто наблюдает за спором, их дискурс не кажется унылым и монотонным по причине накалённой обстановки и с особым напряжением они ждут развязки дуэли. Нет того, кто бы сейчас мог отдать приказ помочь собратьям в здании Информационного Узла, а поэтому гвардия Апостола смиренно стоит рядом с ним и ждёт его личных приказаний взором безжизненных электронных глаз осматривая площадь, залитую кровью и занесённую угольками от жжённой плоти.

Хельга сверяется по времени, посмотрев на часы и понимает, что штурм затянулся и ещё пара минут станет опасным промедлением. Флорентин пытается оспорить «Код» «Апостола», но получается это слабо и не слишком убедительно, напоминая скорее обычную перепалку двух политиков за которой нет силы, но всё же нужно ещё немного подождать.

– «Альфа», – аккуратно, вполголоса взывает по рации девушка. – Как обстановка?

– Осталось пара минут, и мы сбросим информацию в общественное пользование… коды защиты тут больно мудрёные.

Тем временем спор продолжался, медленно подходя к концу:

– Ваша Инфо-философия полная ложь, – с толикой упорства проронил слова Флорентин. – Вы говорите о благе для всех, но их получает только мелкая кучка програманн высокого статуса, а остальные должны подыхать от холода и голода. Ваша Инфо-философия говорит, что мы должны искать истинное просвещение и счастье в её сути, но вместо этого она миллионы людей заставляет сидеть на таблетках, чтобы не сойти с ума. Вы говорите о справедливости, но большая часть того народа, которым вы правите как собственностью, ничем не лучше рабов или подневольных, – Антинори взял театральную паузу. – Такой ли порядок нам нужен? Такое ли правление достойно называться справедливым?

Как только последнее слово слетело с губ Флорентина каждому устройству, способному воспринимать информацию пришли файлы общем весом в тридцать мегабайт, что содержат самые «прекрасные» сведения, которые открывают истину – что есть Информократия. По всем экранам, что есть в городе и по всей стране, пронеслась трансляция видео, которое заставило впасть в шок мёртвую подругу Маритону и, видя крайнее беспутство власти обычные люди подались из укрытия, ибо из страх перекрылся чувством злобы – с такой мерзостью они мириться не готовы.

– Что! – вскрикнул в лязганье гортанных механизмов «Апостол», поняв, что каждому пришло на устройства и что транслируется на экранах – Как!? Этого же не может быть!

В ответ Флорентин молчит, внимая сладкой музыке народного недовольства – крики и лозунги, призывы к свержению правления Директорис Апостолис и вскоре, за считаные секунды вся площадь заполнилась недовольными людьми, что не ликуют каждому слову Эархо-АД-2, а готовы его разорвать, разобрать на детали. «Апостол» окинул взглядом недовольный народ, и Антинори показалось, что страх, первобытный ужас и боязнь потерять власть ударила в голову и отразилась странным светом в жёлтых очах существа, и они сверкнули ещё ярче. Эархо-АД-2 понял, что проиграл, и последней попыткой его отыграться стало банальное спасение шкуры – он выставил вперёд посох и спустил с него яркую белую молнию. Сгусток энергии ударил прямо в толпе, испепелив человек двадцать, а остальных отбросила ударная волна. Откинуло и Флорентина, мужчина успел только увидеть, как «Апостол» сиганул с яркой и переливающейся сотнями цветов сцены и побежал прочь, как обычный смертный, как затравленный зверь. Антинори сильно приложился, и всё поплыло перед глазами и в его поле видения только Хельга, которую так же отбросило, причём сильно опалив бок, изжарив куски брони.

Внезапно на всю площадь раздались звуки хруста камня и строительного материала – через старинные постройки, прямо сквозь дома на площадь вышли три бойца в продвинутых костюмах, больше походя на рыцарей в броне, и накрыли плотным огнём из крупнокалиберных орудий единственный участок Площади Республики. Бесславная смерть настигла «Апостола» – снаряды крупнокалиберных пулемётов мстительной рукой достали его, обратив в кучу мяса и металла, вкупе с экзотической тканью, и ничего больше, лишь куча самого обычного мусора.

– «Нуккеры»! «Нуккеры»! – услышал восторженный голос Джона священник, прежде чем упасть в обморок.

Глава девятнадцатая. Пешка Бога и ферзь дьявола

Тем временем. Роэй-129.

Клинок лихой и сиятельной дугой прошёл перед могущественным воином в продвинутом высокотехнологичном доспехе и оросил его красную юбку непонятной жидкостью, испачкав белоснежный крест на ней. Ещё удар и Киберарий разрывается надвое под давлением заточенного прочнейшего клинка, сияющего светом начищенного серебра. Пинок сапогом и мёртвый боец отлетает в сторону, с лязгом падая на стекло-плитку, пополнив ковёр трупов, усеявших площадь.

Клинок игриво заплясал, сталкиваясь с посохом противника, выбивая при каждом ударе сноп ярких искр. Человек в балахоне, сияющим вкраплением неоновых ниток, и сверкающим медными проволоками, отчаянно атакует могучего исполина, но что его оружие и умение против неудержимой мощи костюма и мастерства воина? Внезапно откуда-то из-за угла высокого здания выскакивает отделение бойцов-дронов, покрашенных в чёрный цвет и общим обстрелом пытается подавить могучего воина в высокотехнологичных доспехах рыцарской тематики. Но пистолет-пулемёт ничего не может сделать могучей броне, поэтому этот обстрел не более чем жужжание мошки перед слоном. Гудящий от напряжения меч пришёлся инфо-священнику в голову, проткнув её от горла и выйдя из подбородка, разорвав и капюшон. По мечу обильно потекла кровь вместе с жидкостью для смазки гортанных механизмов, смешавшись в единую бурую зловонную смесь.

Оторвавшись от очередного противника, дав ему спокойно пасть, воин сделал шаг назад и оглянулся, быстро осмотревшись. Вся сердцевина города утопает в бесконечных боях – тут и там рвутся снаряды, пули и плазма визжат средь зданий, и раздаётся ярый голос вражеских командиров.

Центр города представляет собой большую площадь, возле которой возведено большинство высоких зданий, в том числе и главный шпиль. Украшения площади, вроде клумб, лавочек и статуй служат отличными укрытиями от вражеских снарядов.

– Господин Аурон! – кричит голос по рации, разрывая эфир, пробиваясь через звуки войны. – Господин…

Сражаясь на самом краю площади, вдали от остальных солдат Аурон не в силах оперативно ответить, ибо вынужден вести интенсивный бой. Снова из подворотен города на него вылетают конструкции, созданные безумными ваятелями из металла и резины, управляемые сумасшедшей волей своих хозяев-операторов. Клинок, с мучительным скрипом высекая искры прошёлся по металлическому корпусу накинувшейся твари, но это малоэффективно. Большой, двухметровый робот, взмахивает молотом на конечности, пытаясь размозжить череп Аурона, но промахивается, так как его противник сделал шаг назад и перешёл в наступление. Удар за ударом, но бочковидное тело двуного существа разрывается под истязаниями крепкого металла и Первоначальный Крестоносец цепкими пальцами хватается за необычную деталь внутри, сжимая на ней ладонь, с металлическим стоном сжимая её и вырывая. Сумасшедший механизм остановился и, потеряв жизненно важное устройство, с грохотом рушится на стекло-плитку, разбивая её грузным телом. Лишь убив монстра Аурон смог узреть несуразные черты безумной конструкции – бочковидный и раздутый металлический корпус, короткие, но толстые ноги и два молота венчают конечности.

Осмотр прервался ярким плевком плазмы, который пронёсся перед шлемом Аурона, едва не спалив ему глаза. Мужчина отрывается и направляет взор в сторону выстрела и видит вражескую пехоту в мерцающих плащах, что растворяются в пространстве, являя боле-менее чётко лишь белые длинные винтовки, откуда с рёвом вырывается голубой жгучий сгусток, вновь пролетающий мимо.