Оружие древних. Книга первая: Ричкон

Лина и Соли помогли матери накрыть на стол. Вскоре спустился Бирюз, за ним пришел Фенлюнс. А погодя Фелиция помогла дойти и Муне. Ладу будить не стали.

Все сели за стол. Повисло тяжелое молчание. Обычно, перед каждой трапезой Ялли что-то говорил. Случалось, конечно, что он задерживается где-то или оставался обедать у знакомых на другом конце деревни, тогда это не замечалось. Все садились, быстро съедали и дальше разбегались. Но сейчас все понимали, что староста не обедает где-то, не задерживается по обычным делам. Его отсутствие пугало. Словно все сели обедать рядом с кладбищем.

Барр, как единственный присутствующий мужчина семьи Ялли, острее всего ощущал необходимость что-то сказать, но слова не шли в голову. Фенлюнс прекрасно понимал, что происходит с тем, и послал ему мысленно несколько слов. Барр ничего не понял, но вдруг собрался и как-то очень бодро выпалил:

–Я не думаю, что вернувшемуся в любую минуту отцу понравятся наши страдальческие физиономии, словно уже похоронили. Лес большой, ходить долго. Отец – упертый, пока не найдет то, что ищет, домой не воротится. Прошло то всего ничего. А у нас дел еще ого-го. К его возвращению должно быть сделано по максиму. Я все сказал, налетайте! – с улыбкой скомандовал напоследок парень и сам с себя удивился, зачерпывая борщ.

И всем как-то потеплело от его слов. Сула аж плечами пожала, мол, и правда, чего это я! Всего-то пол дня прошло. Придут к вечеру! Куда денутся. Время до вечера пролетело незаметно. Но никто не пришел. Вообще никого из той компании, что ушла. С одной стороны – это радовало, была надежда, что живы все. Ведь Воли как-то удалось убежать. Так их всего несколько человек было, и то один сбежал. А тут – целая бригада крепких здоровых мужей. С другой стороны – пугала неизвестность. Ужин начали молча. Барр не нашелся, что сказать. И Фенлюнс ничего не сообразил. Что можно сказать, когда все думают об одном и том же. Никакие слова не ободрят. После ужина все разбрелись по дому.

–Сула, иди отдохи, – порекомендовала Фелиция.

–Нет, не могу. Останусь мужа ждать.

Фелиция понимала Сулу, она сама некогда сидела вот так в просторном светлом салоне их большого красивого дома и ждала, ждала, ждала. Но она не дождалась. Пришло известие: страшное, меняющее всю ее жизнь. Схватила детей, какие-то вещи и побежала. А потом много-много лет бегала. Узнавая в накрученных сплетнях ужасные подробности жуткой реальности. Но шли годы. Народ забывал. Власть непрестанно менялась. Охота на волшебников осталась в далеком прошлом. Но она все бегала и бегала, пока не забрела в это чудное место, с такими светлыми и добрыми людьми. И сейчас она сочувствовала Суле всем сердцем. Ей очень хотелось помочь женщине, сказать, что с ее мужем все хорошо, она это явно ощущала. Но не могла себя выдать. Даже ей, готовой к этому знанию. Не сейчас.

***

Из-за прошедшего ливня следов на земле не осталось. Староста со своим отрядом шли не спеша от дома Воли, всматриваясь в каждую ветку. Те могли многое рассказать: то поломаны, то в грязь свежую втоптаны, явно люди прошлись. Кое-где встречались обрывки одежды, уж и не поймешь чьей. Все было после дождя одного: серо-грязного цвета. Через час, от дома Воли, нашли место, похожее на место борьбы. Среди деревьев открывалась полянка, которая была сильно вытоптана. Следы явно свежие, хоть и не разобрать чьи и сколько. Веток много поломано. Но что больше всего привлекло внимание мужчин так это глубокие следы с бурой жидкостью. Словно кровь лилась тут таким же потоком, как и ливень, и обе жидкости перемешались и наполнили ямы в сырой земле. Присутствующие мрачно переглянулись. Осмотрели, не найдя ничего больше, отправились по следам поломанных cсучьев.

Шли долго. Иногда останавливались, если вдруг кому-то показалось что-то. Но, как правило, все больше упавшие деревья залепленные грязью, замыленные, будто илом, пни, да природные углубления. Страшная тропа вела их глубже в лес, ближе к горам. Когда большое солнце встало ровно над деревьями, староста скомандовал привал. Все понимали, что должны поесть. Но кусок в горло не шел. Обед превратился в мучение. Каждому фантазия рисовала жуткие сцены после луж крови на полянке. Насилу запихнув в себя хлеб с куском окорока, отправились дальше. Ялли, как и прочие, недоумевал, как можно убежать так далеко, ночью и в такую непогоду. Ну и ладно зверь этот, который Бодом был. А люди. Хотя, если б кто из его девчат оказался… Страшно представить… Ялли тряхнул головой, пытаясь избавиться от дурных мыслей, но было трудно. Они как духота, которая стояла в этот день, особенно под густой листвой леса, не хотели никуда уходить. Это был густой лес. Деревья своими кронами скрывали небо и солнце. Ветер остался где-то в вышине, не ощущалось и дуновения ветерка. Под пологом леса царили сумрак, напряжение и духота. В какой-то момент староста даже остановился: стало трудно дышать. Сердце что-то защемило. Он чуть не скомандовал: «назад».

Сыновья заволновались. Заставили отца присесть, выпить воды. Но Ялли убедил их, что все хорошо, и они пошли дальше.

День неизбежно шел к концу. Но группе мужчин из Ричкона приходилось все петлять по лесу, ориентируясь на сломанные ветви. Еще два раза они находили углубления в земле, похожие на места схватки, заполненные бурой тошнотворно пахнущей жидкостью. Все заставляли верить себя в то, что это кровь Бода, но всем внутренний голос шептал обратное.

–Отец, – заговорил Марк, – мы на ночь в лесу останемся?

–Да, сейчас найдем деревья повыше, да покрепче, с высокими гладкими стволами, и полезем ночевать. – распорядился Ялли.

–Не лучше ли вернуться? – вставил Лон.

–Да, наши там себе места не находят, я уверен. Да и деревню нехорошо оставлять в такое время.

–Понимаю я все это. Но не могу. Что ж столько пройти и впустую? А что мы Воли и жене его скажем? Не могу я так. Я никого не держу. Хотите – идите, но держитесь все вместе…

–Да ты что отец!!! Как мы тебя одного оставим! Нет. Чай, мать догадается – если никто не вернулся, то все с нами хорошо. Просто заночевали в лесу, – сказал Лон и осекся.

В этом месте лиственный лес переходил в хвойный. И между деревьями были большие зазоры. Тут солнце хорошо освещало хвойные пушистые красавицы. Но то, что открылось выходящим из лиственного леса мужчинам, заставило каждого искренне пожалеть, что они забрались так далеко от дома.

Первая же четырехметровая елочка с прекрасной зеленой хвоей была «любовно» украшена красными гирляндами, словно в преддверии Нового года в нашем с вами мире. Гёнзе согнуло пополам, когда он понял, что увидел. Он был самым молодым из присутствующих, и не смог справиться с тошной, подступившей так неожиданно. Староста, ставший бледнее снега, обошел елку и повернулся к двум другим. Еще одной елке и молодой сосне. Те тоже были «украшены» человеческими внутренностями. Ялли затрясло. Он даже не знал, чего сейчас в нем больше: горя, злобы, ненависти или отчаянья. Но он не зря был старостой уже много лет. Он плотно сжал губы, зажмурился, сжал кулаки. Постояв так некоторое время, решился:

–Держимся вместе. Ищем головы, если они есть. Как находим – возвращаемся. Не будем ночевать, коли найдем.

–Но батя, а коли Бод… – начал Марк.

–Лично изрублю, – сквозь зубы процедил Ялли, – не теряем времени.

–А, а.., с этим что делать будем? – Буш указал на кровавые украшения.

–Ничего. Люди сюда редко ходят. Солнце и звери сделают свое дело. Мы не можем сейчас тратить на это время. Им это уже не поможет.

Отряд двинулся в хвойный лес, озираясь еще больше. Сейчас никому не было стыдно признаться, что он боится, как ребенок. Страх сковывал и одновременно подгонял. Страшно было вертеть головой, страшно было найти еще что-нибудь, но желание поскорей убраться отсюда домой заставляло еще более внимательно всматриваться в каждую подозрительную кочку. Голов не было. Не встречались больше никакие останки, поломанные ветки, следы. Словно они были первыми, кто за много времени шел тут. Солнце стремительно плыло к горизонту. Искать по ночи, что либо в лесу – занятие бессмысленное. Ялли уже собирался скомандовать привал, с последующим выбором деревьев, как они вышли на опушку, за которой вдалеке начинались горы. Казалось, после увиденного несколько часов назад, уже ничего не заставит их содрогнуться. Но люди, никогда не сталкивавшиеся с чудовищной жестокостью, с нечеловеческим изуверством, были в не себя от ужаса и омерзения. Их встретило три кола, на которые были нанизаны головы их бывших односельчан. На лицах навсегда застыл ужас и боль от мук, которым они подверглись. Трое мужчин. Селены не было.

Испытывая страх и отвращение, Ялли с сыновьями сняли головы и сложили в мешок. Гензе не мог справиться со своим животом. Буш и Тэр были близки к обмороку.

–Отец, может, стоило их до утра тут оставить. Запах может волков привлечь… – пробормотал Лон.

–Знаешь, сын, а я волков теперь не боюсь. Они на охоту выходят в поисках пищи. У них все правильно. Хищники добывают еду зубами. А добыв – съедают, а не елки украшают. Не, волков не боюсь. Пусть приходят. Будут нас защищать.

–Да и тем более эти же волки могли за ночь и утащить бесхозную «добычу».– вставил Марк.

–Правильно мыслишь, сын. – отозвался Ялли.

В качестве ночлега выбрали деревья с высоким гладким стволом, увенчанным в вышине плотной кроной. Староста запасся и веревкой и «кошками», взятыми у Кузнеца. Поэтому в скором времени все оказались на безопасном расстоянии от земли. Ужинать все наотрез отказались. Гёнзе до сих пор тошнило, хоть желудок давно опустел, но его бульканье и горловые звуки долго раздавались в ночи.

Говорить никому не хотелось. Все привязали себя веревками к дереву и затихли, словно птицы.

***

Часа в четыре утра староста резко открыл глаза. Ему казалось – он не спал всю ночь, но видимо, не заметил, как сон одолел его. Утренняя прохлада пробрала до костей, обильно разбросав росу, и заставила всех проснуться. Ночь прошла спокойно. Все были на месте. Уставшие, голодные, замученные, но живые и здоровые, за исключением Гёнзе. Тому все нездоровилось. Как заподозрили остальные, дело было не в увиденных картинах, видать, парень отправился в поход, будучи приболевшим, но постеснялся сказать об этом.

Спустившись вниз, решили позавтракать. Теперь-то никому не приходили жуткие мысли в голову. Все очень хотели есть, и прекрасно понимали, что голодными становятся более беззащитными и невнимательными. Съев вчерашние припасы, рассчитанные на один день, уставились на старосту, ожидая дальнейших указаний.

Ялли медлил. Он сомневался в том, какое решение принять. Наконец, все сложилось в единое целое.

–Я считаю, нам нужно идти домой. После того, что мы увидели тут, надеяться на лучшее не приходится. Если б зверь хотел, он бы сделал с Селеной то же, что и с остальными. Он утащил ее. Его целью была она. А остальных он убил просто, потому что преследовали. Я не думаю, что Селена могла выжить, а куда и зачем этот зверь ее утащил, только гадать остается. Мы можем бесконечно долго кружить по лесу в поисках, пока сами не станем жертвами, – все сглотнули, – поэтому предлагаю возвращаться. Но пойдем назад не пройденным путем, а этим, к озеру. Повезет – найдем тело Селены, нет… Пусть народ не обессудит.

Все согласились. Да и через озеро теперь было ближе. Всего пол дня ходу.

Рассиживаться ни у кого желания не было. Хотя утро просыпалось удивительное: свежее, красивое, бусинки росы блестели в лучах восходящих солнц, птицы щебетали. Все было спокойно и сказочно в лесу, словно никогда и не было произошедшего ужаса.

Мужчины пошли по ковру из иголок под высокими хвойными. Тут пока что было темновато и свежо. Пахло хвоей и сырой землей. О страшном грузе, который несли все по очереди, старались не думать.

Все дальше оставались страшные елки, там же ныне голые колы, все ближе подходила компания к озеру. Уже был слышен рев Искристого, возобновившего свои силы после сильного дождя, но еще не до тех пор, каким он бывал в прошлые годы. Но все же мутные струи воды били сильнее и агрессивней. И от этого рева становилось на душе легче, в сердцах загоралась надежда. А что если уйдет эта беда, приключившаяся с водой, лесами. Природа излечится сама. А зверь… Может и он сам сгинет. Ведь он, по сути труп, а те не оживают.

С такими мыслями шагали и шагали деревенские мужики. И не заметили, как вышли на берег с детства всеми любимого озера. Побросали все, что было, бросились в воду. Освежившись, окончательно, придя в себя, заторопились домой.

***

С раннего утра самое высокое дерево в деревне, росшее во дворе школы, обсиживали сторожевые учащиеся. По два человека забирались в домик, сооруженный еще в те времена, когда дерево было невысоким, и смотрели по сторонам, в поисках отряда старосты. Такого распоряжения никто не давал, но Моран прекрасно видела, что ни Соли, ни Бирюз, не в состоянии заниматься. Даже меньшая Ода и та ерзала на месте больше обычного. Вот и назначила сторожевых. Ведь происходящее волновало всех, все в деревне были близки.

Уже практически перед обедом рыжеволосый конопатый мальчуган, дежуривший на посту, заорал:

–Вижу!!!

Детвора высыпала во двор, посмотреть, куда указывает их друг. Соли в мгновение ока вскарабкалась в домик, чтобы посмотреть самой. Действительно, шли. Все вместе.

–Все целы! Все вернулись! – заорала девчонка, спускаясь вниз, и помчалась в сторону, откуда шел отец с братьями.