Оружие древних. Книга первая: Ричкон

Глава 9. Скандал

Вечером состоялось собрание. Не такое трудное и эмоциональное, как предыдущее. Все были потрясены и подавлены случившимся. Поэтому выражать какие-то особо сильные эмоции ни у кого сил не было. Староста поведал людям об их походе. Сид рассказал о том, как Селену выловили. Да и говорить больше было не о чем. Народ не знал, не знал Ялли, что делать с лесом, с уходящей водой, с исчезающей рыбой. Охоту временно вообще решили прекратить, чтобы лишний раз не подвергать местных опасности. Радовались, что ночь прошла тихо. Обсудили ремонт дома Эриды. Будущее детей, оставшихся без пары. Хотя про девушек особо ничего не скажешь. А вот жениха Селены обмусолили с ног до головы. Каждый отец со свободной дочкой подходящего возраста хотел видеть его своим зятем, но Ялли рассудил, что это не к спеху. Решат позже. Наутро были назначены похороны. Женщин приводить староста запретил, да и мужчинам объяснять ничего не надо.

Собственно и все собрание. Ни о чем. Ялли призвал еще раз всех быть осторожными. Соблюдать все придуманные правила безопасности. Но и это было ни к чему, все и так видели серьезность происходящего, поэтому заторопились по домам, запирая за собой все новые запоры и засовы. Пересчитывая по пальцам домашних.

Ялли вернулся домой, ощущая дикую усталость. Он даже не мог припомнить, чтобы когда-нибудь так выматывался. Сула как всегда, на протяжении многих лет, встретила его на кухне, хлопоча по хозяйству. Стол был уже накрыт. Лина пошла звать остальных. Вместе с Фелицией спустилась порозовевшая Муна. Ялли, не сумев сдержать слез, обнял девушку.

–Дочка, похорошела, полегчало, значит?! Как ты?

–Спасибо, Ялли. За все спасибо, – не сдерживаясь, плакала Муна.

–Да ну что ты! Ты ж нам, как родная! С Линой все время тут под ногами бегали, пирожки таскали – Лина вздернула подбородок и недовольно отвернулась. Ни Ялли, ни Муна не заметили, а Сула сверкнула на дочь самым страшным взглядом, на который была способна.

–Как брат? – обратился староста к Фелиции, отпуская Муну.

–Спасибо, хорошо, пришел в себя. Но я велела пока лежать. Судя по всему, несколько ребер сломано, но это ничего. Срастутся. А Воли еще не очнулся. Да, признаться, я его сон-чаем пою. У него страшные раны на теле. Я не знаю, может есть какие переломы, но так не видно. Лишь бы внутри все цело было. Иначе я бессильна.

На самом деле, Фелиция была поражена, что Воли добрел до дома. У него были раздроблены все кости, переломан позвоночник, но сердце и мозг не пострадали. То, что он был изорван, как тряпка, это так, мелочи по сравнению с остальным. Женщина быстро заштопала его, а вот с костями пришлось повозиться.

***

Прошла ночь. А потом еще и еще. Было тихо. Солнце жгло немилосердно. Люди стонали, но рук не опускали. Работы прибавилось. Там, где раньше справлялась небольшая группа, теперь требовалось гораздо больше, как защита, скорее – моральная, но все легче.

На полях работали пол деревней. Получалось суматошно, но быстрее. По близости и скот пасли, чтоб под присмотром. Пастбища умирали на глазах от небывалого количества животных в одном месте, плюс резко начавшаяся засуха. После обеда возвращались к работе в деревню. Дети способные управляться по дому, не ходили в школу. Поэтому на учебу приводили только малышей, чем учебное заведение стало похоже на детский сад.

Ялли подумывал о частоколе вокруг Ричкона, а то вынужденный образ жизни никак не вписывался в привычный уклад деревенских жителей. Но миновала неделя, а потом вторая. Все было спокойно.

– Никаких монстров в округе замечено не было, – горько шутили местные.

У людей стала появляться надежда, что это был разовый кошмар. Все перешептывались между собой, что, мол, покойник должен в земле лежать. Ну, случилось нечто необъяснимое. Но ведь он покойник. Наверно природа взяла свое, подох окончательно и лежит где-то в лесу, мух собирает. Или шакалы уже разорвали на куски.

–Что думаешь, Ялли? – заглянув в глаза мужу, спросила Сула.

–Не знаю… – с досадой пожал плечами староста. – Скажи им, что опасность миновала, распустятся, а этому зверю, мож, того и надо. Что если, он подобраться не может пока все сплочены, толпой ходят, дома запирают.

–Да, возможно, – протянула женщина.

По лестнице спустился поправившийся Эг. Поздоровался с хозяевами. Это была последняя ночь в доме старосты. На завтра семья Фелиции переезжала в свой дом. И дом старосты вновь становился как прежде, до всех этих событий. Воли пришел в себя и пошел на поправку. Его перенесли домой, где родные были бесконечно счастливы возвращению главы семейства. Муну отправили к родителям, готовиться к свадьбе. Ларси тоже собирала приданое. Ее, как и хотел Фенлюнс, к радости Рана, отдавали на воспитание будущей свекрови. Флоэнну очень радовала сложившаяся судьба девочек. И то, что две сестрички будут под одной крышей жить, да и семья Эриды вызывала у нее только приятные теплые чувства. Самой же ей нездоровилось, и она была рада, что Муна будет подальше от нее, после всего пережитого сердечной. Женщина уже понимала, что беременна, и знала, что малышей двое, и что скорей всего, их она уже не увидит. Эти мысли, мысли об оставленных детях на Рана, осложняли и без того тяжело начавшуюся беременность. Зато Ран бегал, как мальчишка: счастливый, гордый, словно сын уже родился. Но зато теплее относился к дочерям. Да и то, что Муна сына родила, хоть и мертвого, как-то привело его в чувства. Что дочери не просто вещи, которые уйдут из дома, а матери его будущих внуков. И не важно, что жить они будут при других родителях, в них будет его кровь, кровь Рана. А уж он-то себя очень любил. Флоэнна часто задавалась вопросом по молодости: За что? Но, не найдя ответа, махнула рукой. Мол, ну такой он, приятный себе мужик.

***

–О, Эг! – староста пожал парню руку. – Рад тебя видеть. Ты на глазах крепнешь.

–Да, спасибо. Прекрасно себя чувствую! С нетерпением жду завтра, чтобы переехать в собственный дом. Новая жизнь… – парень мечтательно закатил глаза.

–Это да, свое жилье всего милее. Эг, я тут подумал… Работы у нас, конечно, много. А за последнее время так и прибавилось. Но все же. Может, возьмешься ребят наших деревенских бою обучать. У тебя вон как получалось! Я такого отродясь не видал!

–Да… – замялся Эг, – я ж, вроде как не учитель. Никогда не пробовал.

–Ну, так и Моран, что в школе сидит, нигде не училась. Только книжки страсть, как любит. Вот и учит наших. Где ж нам специалистов с государственными бумажками брать. Вот и крутимся, как можем.

–Ну, попробовать-то можно. А там как пойдет, обещать ничего не буду, – искренне проговорил парень, и остался очень доволен. Что еще нужно: мама детишек принимать будет, он – парней обучать, а там, гляди и девчата подтянутся. По сведениям из вне, он точно знал, что и из женщин выходят прекрасные войны. А брат… А чем займется Фенлюнс? Это озадачило Эга, и видимо, сказалось на его лице.

–Да не беспокойся! – похлопал Ялли по плечу, растолковав по-своему тень на лице парня. – Наши ребята народ спокойный, в драках не искушенный. Всяк, конечно, бывает, но в целом, мирно у нас. Дерутся забавы ради, да перед барышнями покрасоваться. Как закончим работы, собирайтесь, где удобно будет, да тренируй, как придумаешь. Уж поверь, ты у них в большом почете, они ж все видели тогда. Слушаться будут, как папку родного.

Ялли улыбнулся, пожелав спокойной ночи, и ушел в их с Сулой комнату.

И эта ночь прошла спокойно.

С утра, раньше обычного, Сула приготовила праздничный завтрак. Женщина очень прониклась к новому семейству. Ей хотелось еще как-то отблагодарить за все то, что они уже успели сделать для деревни в это трудное время. Домочадцы, учуяв сладкие ароматы свежей выпечки, повставали с постелей раньше. Началась приятная суета. Девушки быстро помогли матери закончить и накрыть стол.

Сели счастливые, и немного грустные. Поговорили обо всем случившемся. Вспомнили умерших. Заговорили о предстоящей свадьбе.

–Можно я пойду? – довольно резко спросила Лина. – Я не привыкла столько есть с утра. Лучше делом займусь. Надо животных покормить… А то мы едим, а они еще голодные ходят, – и не дождавшись позволения, встала.

Не успел, староста осведомиться, какая муха укусила его девочку, как та уже дверь за собой затворила. Сула заерзала на месте, не находя, что сказать. Фелиция прекрасно понимала, что происходит и решила как-то разрядить обстановку.

–Хорошая Лина, правильная. Мы-то и правда, не привыкли так завтракать, хотя я бы не отказалась, – улыбнулась женщина, делая такими образом комплимент хозяйке, – но животные, вон как возмущаются!

Действительно, с улицы доносилось возмущенное животное ворчание, особенно хорошо было слышно кур, устроивших птичий базар.

–Да! – подхватила Сула. – Я с рассвета на кухне, не до хозяйства было. Думала, ничего, в кое том веке потерпят. А они вон как разошлись.

–И то верно! – отмахнулся, ничего не заподозривший Ялли. – Так что, если что понадобиться на свадьбу, столы сколотить, девчат для готовки и уборки, не стесняйтесь, обращайтесь.

–Спасибо, Ялли, – от всего сердца поблагодарил Эг, – конечно, обратимся. Нас пока мало, своими силами не справимся.

–Хорошо, что после всего пережитого, такие события светлые, – вздохнула Сула.

–Твоя правда, жена. И молодцы, что всю деревню позвали. Деревню! – развеселился староста. – У нас давно таких свадеб не было. Вроде и положено, да возиться никто не хочет. Так, всю родню соберут, человек сто – двести, да и все на этом.

–Да, мы тоже так рассудили. Людям нужно дать что-то светлое. А что как ни свадьба при таких делах объединит, заставить вспомнить хорошее.

***

После завтрака все пошли провожать новых односельчан в их отремонтированный дом. Ребята постарались на славу. Жилье явно обрело вторую жизнь в умелых руках. Дом словно вырос, окреп, украсился свежей краской. Поставили мощный забор. Женщины после тех страшных событий вычистили двор, более ли менее привели в порядок деревья, насколько возможно делать это летом, землю, разумеется, трогать не стали – не сезон. У калитки все попрощались и разошлись по домам.

***

– Как же хорошо, – села на лавочку рядом с верандой Фелиция.

–Да, на славу потрудились, – просиял Фенлюнс.

–Вот только дождь собирается, – словно некстати заметил Эг.

–И правда, – нахмурилась Фелиция.

–Думаете, сегодня повторится? – забеспокоился Фенлюнс.