Оружие древних. Книга первая: Ричкон

–Сегодня перед закатом собери желающих, я начну тренировку. Ты должен быть в курсе, твой Батя просил.

–Конечно! Эг, я за этим собственно и пришел, – забыв на мгновение обо всем на свете, воскликнул Барр.

–Но как же твои ребра? – забеспокоилась Фелиция.

–Ну, чтобы они хотя бы начали драться, им нужно время. А для начала мне сломанные ребра не помешают.

–Хорошо, тогда я пойду, скажу всем. И надо на озеро идти. Мужики уже там. И.., может «повезет», как с Селеной… – печально закончил Барр.

–Нам тоже не гоже рассиживаться. Я с тобой – похлопал Фенлюнс друга по плечу.

–Эта свадьба… – меланхолично протянул Эг, – может, перенесем. События такие.

–Ни в коем случае! – возмутился Барр, со стыдом вспоминая слова Лины. – Да, и мать с отцом не позволят. Наоборот, нужен праздник. Светлое событие.

–Тогда я дома. Мне столько сделать предстоит. – Эг зевнул и потянулся.

–И про кухню не забудьте, нужно что-то придумать, чтобы больше поварих поместилось. Одной печке маловато, – посоветовал Барр.

–Это да… Накормить всю деревню… – задумался Эг.

–За это можете не переживать, – успокоил Барр, – Батя на собрании скажет, так раньше делали, и каждая хозяйка еще с собой что-то прихватит. С голоду не умрем. Вам главное – первые столы хорошо накрыть для себя, для родни, для близких гостей. А остальные принесут. Да и мама в стороне не останется. Она это любит, с радостью поможет.

–Да в таком-то состоянии. Куда ей помогать, – вздохнула Фелиция.

–Наоборот, отвлечется. Дело всегда помогает, – возразил Барр.

–Он прав. Ладно, мы пошли, а вы тут сами, – сказал Фенлюнс, и они с Барром развернулись к калитке.

–Знаешь, пойду-ка я к Суле. Поддержать надо. Посмотреть, что да как, – решила Фелиция.

–Да, я тоже так подумал, – согласился Эг.

Наступила череда душных жарких дней. Люди, напуганные последними событиями, соблюдали все меры предосторожности. Некоторые начали поднимать заборы. Ялли снова организовал отряд на поиски пропавшей, похищенной Зверем дочери. Бода больше не называли по имени, к нему прочно прицепилось прозвище Зверь. В этот раз вместе с Ялли пошел и Эг. Фелиция не переживала, она знала, что сын в случае чего отведет отряд от беды. И, зная, повадки громобесов была уверена, что он спит после ночного разбоя в своей конуре, к которой обычным людям не подобраться.

В этот раз мужчин не было дольше. Сула извелась, как и жены сыновей, и других мужчин. Муна тоже очень переживала. Она успела проникнуться к Эгу симпатией. Ведь он действительно повел себя как настоящий мужчина, как герой. И сейчас, уйдя в лес, он оставался героем: смелым, бесстрашным, сильным и очень загадочным. Парень немного ее пугал, она не понимала причин этих страхов, но все больше удивлял и радовал. Он делал вещи, которые вообще были редкостью для местного населения. Конечно, молодые люди рвали девушкам цветы, пытались сочинять песни, исполняя их под музыку собственного сочинения. Присылали подарочки с младшими. Но это было редко. Ведь любви было мало. Нет, не так. Любовь была, но редко случалась между теми, кто был предназначен друг другу. Молодые люди просто начинали жить вместе после положенной свадьбы и занимались положенными вещами, которые им озвучивали старшие. А у Муны все было иначе. Эг где-то поймал белого голубя, который редко встречался в местности Ричкона. О нем вообще ходило много легенд. Вроде как птица счастья, любви, исполнения желаний. Да, вот такую ересь, сохранившуюся в детских сказках, можно было услышать. Но все же в них больше преобладали реальные люди и события, солдаты государя, очистившие землю от всемогущих магов, и даровавшие людям свободу, счастье и прекрасное будущее. Все, конечно знали, что так не бывает, но когда видишь эту красоту можно начать и сомневаться. Так вот, Эг его приучил и за короткий срок научил носить будущей жене записки, подарочки, цветочки. Все удивлялись и любовались, как ему удалось обучить дикую птицу. Эг спихивал все на везение: попытка не пытка. Прояви Эг большее рвение в рассказах, как можно заставать любую живность подчиняться, Ялли сразу бы организовал ему голубятню для писем в город, а то и во дворец. По этой причине, Эг поймал еще несколько птиц, голуби тут как таковые не водились. И всем рассказывал, как он пытается их научить, но бестолковые птахи никак не хотели его слушаться.

Однажды парень принес коробку печенья, постучал и ушел. Коробку он вырезал вечерами, получилась прелестная, кружевная вещица. Муна ахнула, когда отец протянул ей коробочку с привязанным сверху цветочком. Внутри была записка, в которой говорилось, что печенье пек он сам, но под пристальным контролем сестры. Конечно, девушка была тронута и счастлива. Ни за кем так не ухаживали, как за ней. Никому не присылали голубя из детских сказочек, коробочки такой красоты, да чтоб мужчина сам печенье сделал! Только одно сильно огорчало ее, гибель лучшей подруги. Муна не успела узнать, что Лина перестала быть ей таковой сразу, как Эг выбрал ее в жены. Она считала, что девушка не навещает ее по причине последних событий. Но однажды все должно было закончиться, они обязательно встретились бы, и долго-долго болтали! Хотя Муна испытывала чувство вины, ведь она будет дважды замужем, а у Лины шансов быть женой практически никаких. И все же ей не хватало ее подружки, она была уверена, что та обязательно будет за нее рада. Вернее, была… рада.

Прошло три дня с того момента, как мужчины ушли на поиски. Люди начинали шептаться, что можно и не ждать назад. Муна сидела в своей комнате мрачнее тучи. Она вертела в руках пустую коробку и думала о неизбежном. Ей не было страшно не выйти замуж. Она пережила бы это, она спокойно проживет без мужа в доме отца. Конечно, он не будет счастлив, но зато она сможет помогать матери с новорожденными, радоваться за сестер, когда те выпархнут из дома, дождется, когда Лир приведет в дом свою половинку, и будет нянчить их малышей. И все будет прекрасно. Пусть лучше так, чем новые смерти отцов, мужей и Эга. От грустных раздумий ее оторвал стук в дверь. Вошла Ларси, никогда не дожидавшаяся приглашения. Не потому что она не знала, как себя следует вести, просто характер у нее был трудный.

–Да, милая? – обратилась Муна.

–Просто… Грустишь?

–Да, – вздохнула старшая сестра.

–Я тут подумала… Пусть у тебя будет платье, как ты хочешь. Какая мне вообще разница, что одеть. Я еще и так прекрасна, вряд ли какая-та тряпка будет меня украшать больше обычного, скорее я ее.

Муна улыбнулась, слушая своенравную, самоуверенную сестру. Ее это не отталкивало, наоборот, ей нравилось, что Ларси такая. Она, поди, не позволила бы распускать руки мужу, еще б сама огрела так, что мало не покажется. Ребенка б защитила, она б точно смогла. Не то, что она, размазня.

–Не стоит, – Муна погладила Ларси по гладким шелковистым волосам, – я пойду в черном.

–В черном? На свадьбу? Ты что! – Ларси аж задохнулась от возмущения.

–В память о Лине, – пояснила Муна.

–Ты в своем уме? Это, конечно, печально, ужасно, но это же очень важный день. И так!

–Я одену белый пояс, как и планировала. Я почти закончила. Хочешь посмотреть?

–Да, давай, – обескуражено промолвила младшая.

Муна протянула ей расшитый жемчугом и бисером пояс. Жемчуг был местный, в озере водились раковины, в которых вырастали нежно-розовые или золотистые бусинки. Бисер был во многих семьях. Его бережно отпарывали со старой одежды и перешивали на новую. Откуда он взялся у прабабушек – неизвестно, но сейчас им почти не пользовались. В основном невесты что-то и расшивали для предстоящего события. Ведь каждой хотелось быть самой красивой и самой нарядной.

–Красиво. Правда, очень. – Ларси со вздохом протянула пояс обратно сестре. Причудливые цветы переплетались с изящными узорами, создавая по истине небывалую красоту. – Я так не умею.

–Умеешь, ты все умеешь делать очень хорошо. Просто ты младше, – утешила сестра.

–Наверно, – промямли Ларси.

–Если не пригодится, я тебе, хочешь, отдам?

–Ты что? – Муна аж подпрыгнула от испуга, так громко вскричала Ларси. На нее даже страшно смотреть было. Болотные глаза словно позеленели и метали молнии в сестру. – Как ты можешь так думать?

–Но… – растерялась Муна, – их давно нет. О чем мне еще думать?

–О том, как узнать: где он, что с ним, может, ему помощь нужна, – свирепо бросила Ларси.

–Но как…

–Башкой своей горемычной! – Ларси уже стоявшая возле кровати резко развернулась и пошла к двери, немного не дойдя, развернулась и очень зло сказала:

–Была б я на твоем месте, сама б уже искать пошла. Все лучше, чем, «если что», остаться под одной крышей с отцом, который спит и видит, как бы от нас всех избавиться!

–Не говори так! – вступилась Муна. – Он, – но Ларси уже хлопнула дверью, не дождавшись ответа, – изменился…

Муна села и зарыдала. Что это такое было. О чем тут толковала, а точнее верещала сестрица. Куда она пойдет, к Зверю в лапы? Что тогда с мамой будет… Как она может узнать, где он. Жив ли… В это самое мгновение, когда Муна жалела Эга, саму себя, Ларси и все-всех-всех, кто хоть немного заслуживал жалости в окно влетел Ёл – голубь Эга, точнее теперь Муны. Он утром улетал кормиться, размять крылья, и всегда возвращался примерно в это время. Его можно было вызвать свистом, который издавала свистулька, так же сделанная Эгом.

–Ёл… – девушка вытерла глаза. – Ёл! Ёл! Яхонтовый мой! Как же я о тебе-то не подумала. Иди сюда, голубчик. Как же я рада, что ты есть у нас.

Муна схватила ошарашенную неожиданным припадком любви птицу и стала целовать и кружиться.

–Так, сейчас. Я кое-что напишу Эгу, а ты, слушай внимательно, отнесешь ему. Эга дома нет. Понимаешь, нет его дома. Его надо отыскать. Ты ведь справишься? – Муна с сомнением посмотрела на, уставившегося на нее, голубя. Кто его знает, понимает он чего или просто глазами лупает, и голову на бок склоняет. Но он был последней надеждой девушки.

Она прикрепила коротенькую записочку к лапке голубя. Шепнула знакомое ему: «Эг» и добавила: «будь осторожнее», и выпустила птицу в открытое окно.

***