Оружие древних. Книга первая: Ричкон

–Да как ты смеешь?! На твоих глазах все произошло. Или ты завидуешь, сама, может, хотела вместо нее с Бодом пожить, чтобы второй раз замуж засобираться?

–Может, и хотела! – зло выпалила Лина. – Все лучше, чем в девках сидеть.

Сула ахнула. Даже Барр с ужасом уставился на сестру. Ялли всего трясло, а девчата отошли подальше и плакали, непривыкшие к таким сценам в их доме.

–Марш в свою комнату! – еле выговорил отец. – И чтоб я тебя не видел, пока не позову.

–Конечно! Мне там до конца века моего сидеть. Можешь вообще не звать. К чему теперь жить, – драматично и высокомерно произнесла девушка.

–Вон! – заревел Ялли.

–А то что? – осклабилась Лина.

–Лина! – пролепетала Сула.

–Что вы мне сделаете? Выпорите? Работать заставите? Без еды оставите? Что там, в таких случаях делают. Давайте. Я не боюсь! Какая мне разница? – с подступившими к горлу слезами выкрикивала дочь.

–Ты сейчас пойдешь в свою комнату. Подумаешь о своем поведении. О жизни. А завтра с утра отправишься в дом Рана, я его предупрежу. И будешь помогать там Муне во всем с улыбкой и почетом. Пока не одумаешься, – трясущимся тихим голосом произнес Ялли.

–Служанкой? – с ужасом на отца глянула девушка.

–Нет, помощницей. А когда придешь в себя, вернешься и попросишь прощение у всех.

–Не пойду!

–Пойдешь.

–Нет!

–Я сказал – пойдешь! – взревел староста и ударил кулаком по столу, аж тарелки подпрыгнули.

–Раз так, – испугавшись, но, не унимаясь, вскричала Лина, – можете и навсегда сбагрить! Конечно, зачем теперь я вам! Лишний рот…

–Замолчи! – вне себя заорал глава семейства.

–А ты не затыкай меня!

–Служанкой пойдешь! Навсегда, – отрезал Ялли.

Все домашние ахнули.

–Служанкой? – голос девушки сорвался.

–Да! Я сейчас иду спать. А с утра напишу расписку Рану. После свадьбы будешь прислуживать в доме Эриды. И пусть они уже решают, как с тобой быть, если сцену закатишь. Может, это тебя образумит.

–Но… Отец! Папа! Ведь это… Так никто не делает…

–Но закон есть. Я имею полное право…

–Ялли, – попыталась вмешаться Сула.

–А ты! – повернул голову в сторону жены и чуть не прожег в ней дырку взглядом, с такой ненавистью муж смотрел на Сулу. – Переберешься на неделю в комнату Лины, начиная с сегодняшней ночи. Я не желаю делить кровать с женщиной, которая не доглядела дочь. Или так воспитала.

–Ялли! – отчаянно воскликнула женщина со слезами на глазах. Спать в другой комнате – было очень и очень плохо. Если в семье происходило нечто подобное, то, как правило, отношения между супругами уже не налаживались. Женщина становилась изгоем, а мужчина часто заводил себе любовницу. И жена, по всем законам, не имела права голоса.

–Разговор окончен.

Все стояли, словно остолбеневшие. Ялли хотел было направиться в сторону спальни, но Лина сорвалась с места, да так быстро, что никто ничего не успел понять. Она пробежала мимо отца и выскочила на улицу под самый ливень. Девушка развернулась к открытой в дом двери, где еще совсем недавно было тепло и уютно, а сейчас все стояли и в изумлении смотрели на нее. Сестры и мать плакали. Отец был в гневе. Барр взирал на происходящее, не зная, что предпринять.

–Убегу в лес! Пусть лучше Зверь разорвет меня, чем унижаться еще больше!!! – выкрикнула глупая беглянка. Барр, вроде, сообразил, что нужно делать. Он побежал к двери, но не успел даже занести ногу над порогом, как откуда-то из тьмы через укрепленный забор перемахнуло чудище больше человеческого роста, схватило заверещавшую в ночи Лину, и с быстротой молнии скрылось из глаз. И все стало как прежде: ночь, ливень, молнии и редкие раскаты грома. Одну секунду, которая тянулась вечность, Барр стоял с занесенной, но так и не опущенной ногой над порогом, а потом он опустил ее и бросился на, исчезавший в дали, крик сестры.

–Барр, нет! – завопила Сула, бросаясь за сыном.

Ялли оттолкнул ее и сам выскочил на улицу.

–Запри дверь, проверь все. Никому не открывай, – сказал Ялли жене, уже отходя от дома. Но потом резко развернулся, быстро подошел и крепко поцеловал. – Не надо переезжать к Лине, жди меня в нашей спальне.

И убежал в дождь.

***

Разумеется, ни в какую спальню Сула не пошла. Да и дочерей не отправила. Страшно сейчас быть в темной комнате. И за отца, и за брата, и за сестру переживают. Сула держалась изо всех сил, но осознание своей вины взяло вверх, и женщина разрыдалась. Ее малышки облепили мать, утешая, гладя и тоже плача. Время тянулось бесконечно. Наплакались. Вытерли слезы. Сула пошла ставить чайник. Девчухи не отходили от матери ни на шаг. Словно у нее хватит сил защитить их от монстра живущего теперь в каждом углу дома. Выпили чай. Потом еще. Глаза у сестер уже слипались, но они продолжали сидеть. Огонь в лампе нервно дрожал, то поднимался высоко, то будто испугавшись чего, прижимался к фитилю. Непогода на улице разыгралась не на шутку. Ветер завывал так отчаянно, что казалось, вот-вот сорвет крышу. В доме было тепло, но Сула с дочерями мерзли. Женщина хотела сходить сама за накидками, но дети не отпускали ее ни на шаг, рванув за ней хвостами. Хозяйка завела тесто на печенье. Стали лепить, все лучше, чем не находить себе место. Они не знали, сколько прошло, но услышали шаги за порогом. Сула бросилась к двери, прислушиваясь. Сердце забилось сильнее в надежде. Но тишина была долгой, и в душу начал вползать страх. Потом по двери громко постучали.

–Сула! Это мы, открой!

Хозяйка в спешке одергивала щеколды, но они, как на зло, не поддавались. Сула лила слезы, начиная впадать в истерику, отчаянно дергая новые приспособления для запирания двери.

–Мам, давай мы, – подошли Соли и Ода.

Мать пустила дочерей к двери. Те быстро все открыли, распахивая дверь. В дом вошли целые Ялли и Барр. Мокрые, грязные, но целые, сами шли. Сула бросилась на мужа. Девочки на брата. Наобнимавшись вволю, мужчины пошли переодеваться. Сула быстро убрала остатки теста на один край стола, пусть девочки доделывают, все равно спать не пойдут. Мужчинам налила своей настойки на все случаи жизни и села, с тяжелым сердцем – ведь Лины с ними не было.

***

К утру дождь прекратился, словно и не было. Небо прояснилось, радуя все живое глубокой синевой, ясное. Только земля напиталась влаги, трава умылась и посвежела, мутные ручьи стекали по наклонным дорогам к Чистой. Сегодня из доме старосты никто не вышел. Ялли, как и Сула, не мог долго уснуть. Каждый винил себя за случившееся. Сон одолел только к утру. Барр долго мучился в своей комнате, ему казалось, побеги он чуть быстрее, нагнал бы зверя. Сообрази немного раньше, и затащил бы Лину в дом. Он же молодой, крепкий, ловкий… Зачем все это нужно, если сестру спасти не сумел. Он так и не смог заснуть. Когда рассвело, вышел из комнаты на звуки, доносившиеся с кухни. Придя туда, он обнаружил сестер, делающих завтрак. Они и так были очень уставши за ночь, но муки совести их не терзали, вот и проснулись первыми. Странное чувство подступило к горлу брата, он подошел к своим младшим и крепко-крепко обнял.

–Никому не отдам, никому, – прошептал Барр, сильно сжимая веки из-за подступивших слез. Девчата сразу заревели. То, что они пережили вчера, было сильным ударом. И то, что говорила Лина, и папа, сказавший ей и матери то, что сказал, и побег сестры в лапы монстра. А в том, что девушка погибла, не сомневался никто.

Некоторое время постояли, обнявшись, потом брат отпустил сестер. Те накрыли стол и сели завтракать.

–Папу ж с мамой не будем ждать, – робко спросила Ода.

–Нет, пусть спят. Так лучше будет, – очень по-взрослому отвела Соли, всего на год старше сестры.

После завтрака Барр отправился в дом Эриды. Он очень сдружился с Фенлюсом и считал, что они могут помочь, как никто. И всем сердцем жаждал, чтобы Эг научил его драться, как он умеет. Тогда он точно отыщет Зверя и вернет ему все сполна за сестру и других погибших.

В доме Фелиции все удивились утреннему визитеру. Они никак не могли предположить, что беда коснется дома Ялли. От этого даже у Эга неприятно скрутило внутри. Барр не рассказывал, что была ссора, и почему Лине потребовалось выскочить на улицу. Он опустил все чернящие память сестры моменты. Да и не играли они уже никакой роли. Уже все случилось. Это горе его семьи, это муки совести только их, родных Лины. Но Эг для которого не составляло проблемы заглянуть в настоящие воспоминания Барра, сжал кулаки. Эти булки! Ведь это его идея была, такая безобидная, детская. Как он мог не предусмотреть такого варианта развития событий! Ведь оно было, на поверхности. Какой он после этого Великий. Он самый обычный деревенский мужлан, только в мысли лазить умеет, без спросу. Ничтожество! «Так, стоп! Что это?! Мне не настолько жалко бедную девушку, чтобы смешивать себя с грязью. Кто-то должен был пострадать. Я знал. Так в чем разница между Линой и той же Селеной. Никакой. Да и сколько их еще будет! Глупо переживать из-за случившего. Пора начинать действовать», -мысленно одернул себя парень.

Тем временем Фелиция искренне высказывала слова скорби и боли в отношении утраты, сокрушался Фенлюнс. Только Эг молчал, впав в некоторое странное состояние. Придя в себя, он, не вслушиваясь, о чем сейчас говорят присутствующие, просто сказал: