Страницы минувшего будущего

«А мне тогда как быть?» – всегда вопрошала в ответ Ольга. И у мамы как-то разом заканчивались все аргументы.

Отдельная от родителей жизнь началась полтора года назад, когда зарплата и накопления позволили снять пусть совершенно убитую, но всё же собственную однушку рядом с кольцевой. Родители особенно не противились, хотя и давали понять, что идея им совершенно не по душе. Оля очень редко стояла на своём так отчаянно, потому-то, верно, они и уступили. Назад не звали и выбором не попрекали, но всегда стремились поддержать и хоть немного помогать по мере необходимости.

Скользкий нос настойчиво ткнулся в щёку, вызвав улыбку.

– Ну, что, бандит? Пойдём гулять? А потом будем ужинать. Надеюсь, сосисок нам хватит на двоих.

Портос заворчал в предвкушении и принялся остервенело лизать руки. Рассмеявшись, Оля чмокнула пса в покрытый жёсткой шерстью загривок и похлопала по спине. Если бы не он, одной в пустынных стенах совсем тоскливо бы пришлось. Одиночество казалось самой изощрённой пыткой, которую избежать хотелось любыми способами, а ещё отчаянно верилось, что оно никогда не сумело бы завладеть жизнью целиком.

Похлопав себя по карманам куртки и не обнаружив в них искомого, Оля потянулась к сумочке и из недр её достала чуть измявшуюся пачку. Портос выразительно чихнул, тряхнув головой.

– Что б ты понимал!

Иногда пёс поражал: стоило оставить папиросы где-то в более или менее доступном месте, и буквально через несколько минут пачка исчезала. Потом в каком-нибудь дальнем углу находились выпотрошенные останки и горстка табака. Поначалу в это не верилось; потом стало проще убирать упаковку повыше или подальше – так, чтобы боровшийся за здоровье хозяйки Портос не брал на себя слишком много.

Вытащив папиросу, Оля привычными движениями смяла её у основания и зажала меж зубов. Затем оглянулась по сторонам.

– Где поводок?

Всем своим видом показывая крайнюю степень негодования от представавших взору действий, Портос всё же скрылся в комнате, чтобы через несколько мгновений вернуться в коридор, держа в пасти искомое. Всё же он был умным, даже очень, просто умел показывать это лишь в случаях собственной выгоды и необходимости.

– Поросёнок, – кашлянув, Ольга на корточки присела и ошейник застегнула. – Идём.

Впереди целых полчаса прогулки, и можно вдоволь насладиться свежим прохладным воздухом очередного октябрьского вечера.

Оля запахнула куртку и, перехватив поводок, захлопнула дверь.

* * *

В старенькой «газели» пристёгиваться совершенно бесполезно: если вдруг случилось бы что-то, то всё равно в крошево бы перемололо, несмотря на любые попытки обезопаситься.

Напротив справа Вовка сосредоточенно читал какую-то, должно быть, очень интересную книжку, которая из-за потрёпанной обложки была завёрнута в бумагу и от того не давала узнать о своём содержании хоть что-то. А отвлекать человека столь увлечённого совсем не хотелось. Хотя и зависть брала жуткая.

Денис демонстративно смотрел в окно на проезжавшие мимо машины и, казалось, даже не дышал, сидя неестественно прямо и пальцы у подбородка держа. Агата даже знала наверняка, что думал он сейчас об одном: как бы поскорее скинуть материал и избавиться от общества, которое так и не стало хоть сколько-то приятным за все минувшие дни и недели.

«Денис боится, что разнарядка придёт и на тебя».

Володя, верно, ляпнул первое, что на ум пришло тогда – теперь-то стало совершенно очевидно. Обижаться на это казалось не очень умным; Агата и не обижалась.

Странное получалось дело: оглядываясь сейчас назад, она самой себе удивлялась – настолько сильны оказались изменения. За совсем небольшой промежуток времени боявшаяся всего и вздрагивавшая от каждого косого взгляда, она всё чаще показывала полное безразличие ко многим вещам.

Орут? Лишь бы голос не сорвали.

Игнорируют? Да на здоровье, нервы целее у всех.

Постоянная тишина в кабинете наконец-то перестала нервировать и казаться неуютной; от холодных взглядов стало получаться просто отворачиваться; замечания и традиционные уколы глотались молча и с совершенно – по крайней мере, в это хотелось верить – непроницаемой миной. Иногда казалось, что это бесило почище вздрагиваний и огромных глаз, полных испуга.

И в такие моменты в душе трепыхалось что-то, на шлейф злорадства походившее.

Только Вовка неизменно привносил в работу нечто положительное. Со временем его получилось назвать настоящим другом, и тогда Агата успокоилась окончательно. Лишь три месяца спустя жизнь сумела влиться в нужное русло.

По крайней мере, так казалось. Частенько в последнее время.

Шурх. Шурх.

Денис закатил глаза и на пару мгновений вздёрнул брови, не отрываясь от окна и не меняя позы.

Шурх.

Пожелтевшие странички перелистывались бережно, но не беззвучно. Потянувшись, Агата искоса глянула на увлечённого, должно быть, каким-то очень лихим сюжетом Володю и усмехнулась – тот даже кончик языка высунул, и от того казался необычайно забавным.

Шурх.

– Прекрати.

– Отстань.

Они даже не повернулись и не пошевелились толком – так и обменялись лаконичными фразами совершенно ровно и бесстрастно. Для Агаты такой выезд «на поля» был всего-то третьим и потому априори незабываемым, а вот для Володи с Денисом – совершенно обыденным и не принёсшим ничего, кроме потраченного на трясучку в «газели» времени и дополнительного источника усталости. И то было совершенно понятным.

Неужели и сама Агата однажды стала бы относиться к этому точно так же?

– Ну твою мать…

На протяжный стон дяди Коли – так называла пожилого водителя Агата – синхронно отреагировали все трое. Через пару мгновений «газель» затормозила, и сидевший ближе всех к окну Кравцов поспешил опустить стекло и высунуться на улицу едва ли не по пояс.

Как почувствовал неладное.

Агата вопросительно уставилась на Володю, но тот лишь плечами пожал да книжку закрыл.

Денис выругался негромко сквозь плотно стиснутые зубы, и лишь после этого оба они догадались обернуться в сторону ветрового стекла.

Пробка простиралась на несколько перекрёстков вперёд и с первого взгляда стало понятно: дело швах. Всё стояло капитально.

– А что там? – Агата едва ноги к подбородку подтянуть успела, иначе рванувший по узкому проходу к сиденьям рядом с водительским Кравцов непременно бы их оттоптал. На вопрос его дядя Коля указал пальцем куда-то вдаль, и перегнувшийся через потрёпанную спинку Денис прищурился.

Словно от близорукости.

– Вон, впереди, видишь? Три лихача. Как только умудрились, непонятно. Я думал сначала, что затор просто, а когда подъехал… уроды.

Удар по спинке кулаком – краткий и отчаянный, вздрогнуть заставивший невольно. Денис уже собрался было вновь рвануть к окну, но его опередил Володя.

– Без вариантов. За нами уже хвост.

Опаска накрыла волной. Если они не успели бы ко времени начала вечернего эфира, можно было бы уже сейчас готовить личные дела к хорошим выговорам. А заодно и с премией прощаться, пусть и копеечной. И это ещё не считая запоротого выпуска и подведённой под черту команды. От одних этих перспектив становилось жутко.

Почувствовав мурашки на плечах и спине, Агата как можно незаметнее подобралась и глянула на Вовку. Тот смотрел на Кравцова. Кравцов сжимал челюсть так, что желваки на скулах казались просто огромными. В тёмных глазах плескалась ярость.

– Давайте подождём, – предложил дядя Коля, для проформы приложившись к клаксону. – Время есть ещё, тут ехать-то три минуты.