Тайны Острова Санта Круз

– Ну почему же? – встала я на защиту Джона. – Ведь есть тропические острова в Мексике, там, наверное, не так уж и дорого…

– В Мексике опасно, – сказал Джон.

– Я там была, и тоже на островах. Правда, на субтропических островах, что в море Кортеса. Ничего опасного я там не видела. Все дружелюбные, расслабленные. Теплоходы постоянно ходят, туристы с рюкзаками, студенты. Мусора мало. В Кабо Сан Лукас и Ла Пасе [14 - Ла Пас – столица штата Баха Калифорния, Мексика. Находится на море Кортеса, которое отделяет полуостров Баха Калифорния от континентальной Мексики. Жан Жак Кусто в своё время назвал море Кортеса «самым большим аквариумом мира». В Ла Пасе развит туристический бизнес. В настоящее время марины Ла Паса заняты в основном американскими яхтами.]очень много американцев-пенсионеров живут. У них даже своя газета там выпускается. Много канадцев, целые поселения…

– Опасно, я тебе говорю! Ты знаешь, сколько политиков там погибло в этом году? Этих мэров там наркобароны прямо на мосту в Энсенаде [15 - Портовой город на границе между США и Мексикой. Чёрный рынок, управляемый «картелью», основан на ввозе в Мексику оружия из США и вывоза из Мексики в США наркотиков. Энсенада, будучи пограничным городом, играет в этом траффике роль обменного пункта и известна своей коррупцией.] повесили, во устрашение публике!

– Так ты не лезь в политику…

– Я-то не лезу. А если на пляже или в магазине разборки начнутся, то так и попадешь под пули со своей невестой.

С этим было трудно поспорить. Я все же буркнула:

– Вечно вы народ Мексикой запугиваете… вот у меня друзья по работе все время к себе в Мексику ездят, а потом только о поездке и говорят. И ждут следующую. Все иммигранты в итоге рвутся домой, ну хотя бы на время. Или вот даже туристы. Вот спроси Игоря – рвется ли он в Россию?

– Рвешься? – спросил Джон

– Не-е, не рвусь, – заулыбался Игорек. – Тут тепло, светло и мухи не кусают. Деньги пока есть, жена с детьми скоро приедет. Будем яхту покупать.

– Какую яхту? – в один голос удивились мы с Джоном.

– Парусную. В Сан-Диего. Я с продавцом уже все обсудил, но жена должна сама посмотреть. И пацаны тоже.

– Большая яхта? – спросила я с опаской.

– Смотря с чем сравнивать. По сравнению с твоей – гигантская…

– Сколько метров?

– Семнадцать. С половиной.

Я поперхнулась и попросила:

– Пожалуйста, не говори мне, что платишь наличкой…

Игорь широко улыбнулся и хитро подмигнул.

– А? Знай наших! – я гордо обвела глазами террасу бара и посмотрела на Джона. – А ты говоришь – невеста… Умом Россию не понять!

– А потом куда? На яхте-то? Или вы её в Сан-Диего будете держать? – вежливо поинтересовался Джон.

– Нет. Мы на юг пойдем, в Мексику, а потом на Карибы через Панамский канал. Там её и оставим до следующего отпуска.

– Надеюсь, вам понравиться в Мексике. Но всё же имейте в виду – это страна третьего мира. Будьте аккуратны, фильтруйте воду и обрабатывайте овощи и фрукты дезинфицирующим раствором, иначе проведете на горшке весь свой отпуск. У нас это называют «Реванш Монтезумы»…

– Фигня это всё, – заявила я, тут же почему-то вспомнив советскую хлорированную воду и дохлых рыбок в своем аквариуме. В детстве, решив поменять рыбкам воду, я их всех погубила. Оказывается, воду из-под крана надо было отстаивать в течение суток перед тем, как залить её в аквариум, а я по малости лет этого не знала. – В Мексике рынки на улице, прямо как в Ялте, и все пробуют немытые фрукты с лотков …

– Украина – тоже страна третьего мира… – неуверенно заявил Джон и покосился на меня.

– Ага! Раш Лимбо[16 - Ведущий радиопередач, сторонник и выразитель взглядов радикальных республиканцев.] и Россию называет страной третьего мира! Вообще охренел!

– Нет, не так. Он говорит, что бывший Союз – это страны с образованием и вооружением на уровне стран первого мира и экономикой третьего мира.

Я скорчила злую мину:

– Что он вообще понимает! Он же из Америки ни куда не выезжал, потому что боится за свою жирную жопу… Он только и помогает этим политиканам всех рассорить, весь мир стравить, чтобы все перебили друг друга…

Игорек закашлялся и пнул меня ногой под столиком. Я извинилась. Мне и самой надоело спорить о политике. Наша перепалка по поводу политики и международного положения продолжалась всю дорогу от острова Санта-Круз до полицейского участка Санта- Барбары. Очевидно, дебаты не закончились и в баре, и пиво лишь усилило моё желание поумничать. Даже если я и было в чем-то согласна с Джона, то ни за что в этом бы не призналась. Из-за принципа – потому что Джон был республиканцем, а мне тогда еще импонировали лозунги демократов. Поэтому я лишь миролюбиво спросила:

– Джон, а где ты был в Мексике? В Акапулько отдыхать ездил?

К нашему огромному удивлению оказалось, что двадцать лет назад совсем еще тогда молодой Джон со своими двумя приятелями проехал на лошадях всю южную часть полуострова Баха Калифорния, начиная от Сан-Игнасио и заканчивая Лос Кабос. Он видел магические города Тодос Сантос в бухте Всех Святых, осмотрел Мулехе – город- оазис в пустыне, отбитый мексиканцами назад у американцев в девятнадцатом веке. Он видел безобидных акульих китов, подплывающих совсем близко к купающимся и дающим себя потрогать за плавник. В Санто Розалии он бродил по кварталам, отстроенным по проекту месье Эйфеля – архитектора той самой знаменитой башни в Париже. Лорето же преподнес ему особый сюрприз. Около старой церкви первых миссионеров Джон повстречал крепкого мужчину, державшего на поводке местного мохнатого ослика-бурро. На американца, несмотря на свою светлую щетину на подбородке, он был не похож: слишком неровные зубы, да и волосы торчали из носа и ушей. Присев рядом с ним на ступенях церкви, Джон завел с ним беседу. Эта встреча так поразила его молодое воображение, что он до сих пор помнил её до мельчайших подробностей. Улыбаясь, Джон стал рассказывать:

– Его звали Рой Сноубол. Рой начал идти пешком от океана и по горам пересек полуостров с запада на восток. В итоге он оказался на берегу моря Кортеса. Ослик – его верный товарищ – все это время безропотно нес воду и немного провизии… Рой оказался родом из Новой Зеландии. За всю свою длинную жизнь он работал сварщиком, каменщиком, рыбаком, а также ловцом крабов и лангустов в коварных морях Новой Зеландии. Выйдя на пенсию и добравшись до Сан-Диего, он на три месяца сдал свою яхту в аренду американцем и, договорившись с ними встретиться в мексиканском порту Лорето, что на море Кортеса, отправился в свое путешествие по Мексике. Выторговав в деревушке ослика-бурро, он загрузил на него воду, и смело двинулся через пустыни и горы Сьерра де ля Хиганте. Рою было тогда шестьдесят семь лет. Жена его умерла за три года до этого путешествия, а самому Рою уже сделали две операции на сердце. Он шёл наверх, в горы, и задыхался, а сердце его стучало так, что готово было выпрыгнуть из груди. Тяжело ему приходилось и на спуске с гор – стершиеся хрящики в коленях причиняли невыносимую боль. В холодные ночи в спальник не раз залезали скорпионы – погреться от человеческого тела, а днем среди кактусов скользили бесшумно гремучие змеи, так и норовя попасть прямо под ноги. Один неверный шаг – и никто не сможет помочь одинокому путешественнику. Но всё же это было для Роя намного лучше, чем сидеть в домашнем кресле, слушая, как настенные часы отстукивают ему последние минуты… Дойдя до Лорето, он пришел к церкви и здесь высматривал, кому бы отдать своего ослика… «У нас в Новой Зеландии, – овцы, а здесь, в Лорето – козы в основном… Я бы пастуху отдал, всё помощь. Будет ему воду носить…» Так и не дождавшись пастушка у церкви, Рой, по-медвежьи расставляя крепкие ноги, отправился к невысоким домам, – высматривать будущего хозяина ослика. У причала его уже ждала красавица яхта, готовая к новым приключениям бесстрашного капитана…

Джон отпил пива и продолжал:

– Я хорошо помню, как расспрашивал его о Новой Зеландии, и глаза его загорелись, а лицо озарилось светлой улыбкой… И тогда я точно понял, что он непременно доберется до своей страны, чтобы это ему не стоило…

Джон замолчал, словно вновь переживая встречу с Роем. Может, и он скучал по своему Техасу. Я вспомнила Вернера – капитана «алых парусов» из бухты Пеликан, – ведь и ему было шестьдесят семь. Я с восхищением думала о том, что сколько вот таких отважных роев и вернеров бегут от старости и болезней в горы, тайгу, моря и океаны, подчас обманывая смерть, выгадывая у Костлявой год-другой, а то и все десять лет, – время, полное встреч и приключений…

Мы расплатились и не спеша направились в сторону набережной. Я была благодарна Джону за то, что он поделился с нами своими воспоминаниями, и жалела, что спорила с ним о политике. Была пятница, и на Старой Верфи показывали бесплатное кино. Народ сидел на раскладных стульях и прямо на нагретых за день деревянных настилах верфи, потягивая пиво и закусывая орешками. Продавцы картин сворачивали свои стеллажи. Невдалеке играл джазовый оркестр. Отовсюду неслась иностранная речь; было много русских. На рейде стояла, едва покачиваясь на волнах, гигантская «Луна» Абрамовича. Огни набережной Санта-Барбары напомнила мне вечернюю Ялту, и до сладкой боли в сердце захотелось домой… Игорек и Джон тоже как-то приутихли; каждый думал о своем. Не сговариваясь, мы вдруг взялись за руки и, смеясь, понеслись по песку навстречу пенистому прибою. Теплые волны ласкали наши ступни, и мы еще долго бежали вдоль кромки воды, обрызгивая друг друга и просто радуясь жизни.

Глава Девятая. Сны

Уютно устроившись в кровати, я щелкала пультом, выбирая канал поинтереснее. Последний раз телевизор я смотрела очень давно, и сейчас просто прилипла к экрану, завороженная мельканием картинок. Русский миллионер Игорек заплатил за номер в гостинице в пяти минутах от пляжа, и мы наслаждались комфортом и уютом курортной Санта Барбары. Вдоволь набегавшись по телеканалам, я потушила свет и сладко обняла подушку.

Игорек посапывал на соседней кровати. Казалось немного странным спать рядом с ним в одном номере, хотя на острове лежать в спальнике рядом с ним и слушать шум прибоя казалось совершено обычным делом… Я взяла в банке немного наличных, и вопрос с деньгами больше не стоял так жестко. Я могла бы заплатить половину за номер, но Игорек не позволил. По прибытию в гостиницу мы оба на несколько минут почувствовали себя не в своей тарелке; мне даже показалось, что Игорек мысленно корил себя за то, что не снял нам отдельные номера. Но неловкость быстро прошла: мы оба знали, что в любом случае сидели бы в одной комнате. Номер стоил больше двухсот долларов, и выбрасывать на ветер такие деньги не стоило. Я зарядила телефон и наконец-то связалась с Сережкой, Алёшкой и Дейвом, а Игорек позвонил семье в Россию через скайп, усевшись в холле гостиницы за один из компьютеров.

То, что Игорек совершил путешествие на надувной лодке через океанский пролив к островам только для того, чтобы скоротать время в ожидании семьи, да к тому же собираясь покупать яхту стоимостью в полмиллиона «зеленых», приводило меня в полное восхищение. Я лежала и тихонько посмеивалась, представляя себе озадаченное лицо Джона. Игорехин подход мне ужасно нравился. К тому же, несмотря на свои миллионы, деньги он попросту не тратил, да и яхту купил парусную, чтобы его пацаны учились бережливому отношению к природе-матушке. Зачем зря бензин выливать, если есть такая силища, как ветер? О красоте и романтике тут и говорить не приходиться…

С ветра и парусов мои мысли переключились на Дейва. Когда я ему позвонила, он, как обычно, был немногословен, словно боялся отнять у меня время. Может, он просто не любил говорить по телефону. Я немного по нему скучала и уж совсем его не стеснялась, но как-то не решилась сказать ему о потерянном «Флибустьере». Я, наверное, смирилась с вероятностью того, что никогда больше не увижу флибустьерскую драконью морду, но в глубине души все же отчаянно надеялась на чудо. Сережка и Алёша уже созвонились с Дейвом. Было решено, что мы встретимся на острове Каталина через неделю. Я поняла, как ужасно соскучилась и по сыновьям, и по Дейву, и с нетерпением ждала нашей встречи. Потеря «Флибустьера» казалась мне уже сущей мелочью. Главное, что все живы-здоровы, и слава богу. Я представила себе свое и Игорехино семейство в сборе и заснула, улыбаясь.

Мне снилась Мексика. В зеленой воде плавали неторопливые черепахи, вытягивая шеи и словно поглядывая на нас из перископа. Алёшка и Сережка, совсем маленькие в моем сне, строили на песчаном берегу шалаш из топляка, выброшенного приливом на пляж. Накануне я еле вытянула их на берег: они совсем замерзли и стучали зубами, но никак не хотели вылезать из воды. Весь день мы плавали с маской и трубкой, то и дело ныряя на дно за жемчужными раковинами и мюрексами – ракушками удивительной формы. Нас касались своими плавниками пестрые рыбы-попугаи, а также неведомые огромные рыбы необыкновенных окрасов, с большими, словно силиконовыми, губами. Среди кораллов сновали маленькие синие рыбки . Закрытые плоские раковины лепились к кораллам – они так и манили своими запрятанными внутри сокровищами. Мы уже набрали с десяток скалопий, и в лимонном соке мокли свежие устрицы.

Совсем рядом замаячила подтянутая фигура моего мужа Дениса. Он шел по песчаному пляжу, смотря себе под ноги и аккуратно ступая мимо разбитых ракушек. В его руке была связка небольших, но вкусных рыбок кабрийа, которые мы обычно жарили на костре. Я радостно махала ему рукой, но он был так занят разглядыванием острых ракушек, что совсем меня не замечал. «Па-па!» – Сережка с Алёшкой наконец-то оторвались от постройки шалаша и бросились Денису навстречу. «Мы плавали с черепахой! Мама сказала, что её зовут Тортилла! Это правда?» «Не Тортилла, а Тортийа, – поправил их Денис, – двойное «эл» читается как «и краткое». Это означает мексиканскую лепешку». Мальчишки требовательно уставились на меня, и я, прикусив от смеха губу, предложила: «Ну что ж, я думаю, это не та черепаха. Наша черепаха совсем не похоже на лепешку. Какое же у неё тогда имя?» «Нинзя!» – выпалил маленький Сережка. «Подходит! А вы как думаете?» – посмотрела я на Дениса и Алёшку.

Денис сидел на корточках и разводил костер. Он устало взглянул на меня и лишь раздраженно пожал плечами. Алёшка встал рядом с ним и, тоже нахмурив свои светлые бровки, стал раскладывать тонкие веточки поверх бревен. «Ну что ты делаешь!» – одернул его Денис. – «Они тут же прогорят! Надо еще бревен положить поперек!» Он смахнул ветки вниз. Тонкие крылышки Алёшкиных лопаток окаменели. Я смотрела на его узкие плечи, беззащитно выступающие позвонки, и мое сердце сжималось от обиды за малыша. В горле болезненно застрял комок, и я проснулась, задыхаясь от подступающих слез.

Мобильник показывал три часа ночи. Я тихонько села на край кровати и уставилась в открытое окно. Сквозь густые ветки магнолий искрились по-южному яркие звезды. Ночью было значительно свежее, и подоконник покрылся росой.

– Не спиться, Дин? – вдруг раздалось за мой спиной.

Я вздрогнула от неожиданности. Игорек, приподнявшись на локте, смотрел на меня из глубины комнаты.

– Сны снятся какие-то дурацкие, – сказала я, шмыгая носом.

– Давай, колись тогда, что снится-то? Может, полегчает? Готов поспорить, что за тобой бегают обгорелые трупы, – пробовал пошутить Игорь.