Тайны Острова Санта Круз

Я рассказала Игорю про Дэна, и заодно и про события годичной давности в Сан-Квентине. Он почесал затылок и заявил:

– Ну я бы на месте этого твоего Дэна сто раз подумал бы, прежде чем тебя в кровать тащить..

Я опешила и решала, обижаться мне или нет. Игорек объяснил:

– У тебя идея фикс: построить лодку и одной отправиться в путешествие. На лодке в принципе места нет для двоих! Не надо быть психологом, чтобы понять, что у тебя какие-то большие проблемы в плане доверия, тебе никто не нужен, и ты все стремишься делать сама. Могла бы ради приличия спросить совета у мужика, или обсудить что-нибудь… Я, например, всегда у жены совета спрашиваю, и она зачастую просто гениальные вещи выдает!

От обиды я насупилась и перешла в наступление:

– Подожди… ты хочешь сказать, что я сама его оттолкнула? У меня, может, мечта детства – построить лодку и влиться в стройные ряды сумасшедших путешественников. Их не так уж и много, между прочим, – может быть, меньше сотни за всю историю человечества наберется, не считая викингов и алеутов. Так что проблемы с доверием тут ни при чём, это проблемы с моей мечтой детства. И потом, я же не собиралась за него замуж… Это так, романчик завязался, ничего серьезного…

Игорь улыбался и, прищурившись, внимательно смотрел на меня. Я прикусила язык, и, краснея, пробормотала:

– Я начинаю чувствовать себя полной дурой…

– Такая и есть! Не обижайся… А в тюрьму какого рожна полезла? И так понятно, что там не место тебе. Разве можно так себя ломать! Ты же птица свободного полета, и сама в тюрьму полезла… Зачем? Денег всех не заработаешь… А что заработаешь, то на лечение потратишь.

– Так и получилось! Ничего не заработала, только шрам на животе…

– Вот-вот. У нормальных баб – шрам от кесарева сечения, а у тебя – ножевое ранение… Тебе в мужья не канадец-программист нужен, а снайпер из горячей точки планеты!

Мы рассмеялись и снова выпили. Он был прав. Игорек рассказывал о путешествиях на русский север, к островам, где вода такая холодная, что больно чистить зубы… Там рыбацкие лодки жмутся к домам на морском обрывистом берегу, и иногда у пирса встречается старый корабль, – настоящий, с прямыми парусами и пеньковым такелажем, прямо из прошлых столетий. Время там давно остановилось, как, впрочем, и здесь, на острове… Сквозь шум прибоя то и дело доносились протяжные скрипы цикад. Солнце малиновым шаром уже закатилось за горизонт, но его огненные сполохи все еще освещали прибой и узкую полоску берега. Сильно пахло нагретым эвкалиптовым маслом и травами, – земля постепенно отдавала накопленное за день тепло. Игорек потянул носом и предложил:

–Слушай, меня от водки на прогулку тянет. Пошли орехи собирать!

–Какие орехи?– не поняла я.

–Грецкие. Там у дома целый сад грецких орехов. Я еще днём хотел набрать, да боялся тебя пропустить.

И тут я поняла, о каком доме он говорит. Этой землей еще столетие назад владела выходцы из Генуи. Они-то как раз и построили дом с солнечными часами на стене, – я видела его на фотографии в «Островном вестнике». А сама Гавань Контрабандистов получила свое название еще до того, как генуэзская семья приобрела эту землю. Здесь в начале девятнадцатого века торговые корабли из совершали нелегальный бартерный обмен товарами, купленными в Бостоне, Южной Америке и на Гавайях, таким образом избегая огромных пошлин на продажу. Потом остров стали заселять иммигранты из Европы, – новоиспеченные граждане США. Семья Клэр, как и другие американцы в то время, рассматривала пустынные острова лишь в качестве вложения капитала под пастбища для скота и небольшого фермерского хозяйства. Впрочем, со временем они полюбили этот необыкновенный уголок земли в океане и поселились здесь надолго, – пока государство не приобрело острова Чаннел на милитаристские нужды во время Второй Мировой.

Мы двинулись от нашего лагеря по тропе мимо строгой вывески, выполненной красными буквами. Вывеска гласила: «Внимание! С острова запрещается что-либо выносить, включая артефакты и представителей флоры и фауны!» Нас окружали эвкалипты и оливковые деревья; с земли тянуло прохладой. Пройдя метров сто по тропинке, мы увидели сияющий в лунном свете белой штукатуркой одноэтажный дом под красной крышей. Дом был увешен глицинией; живую изгородь обвивал разросшийся вьюнок. Казалось, что мы без спроса влезли в чей-то двор.

– Там кто-то живет? – спросила я шепотом

– Нет, все давно заброшено, только сад и остался…

Мы подошли ближе. Слева от грунтовой дороги аккуратными рядками высились роскошные ореховые деревья. Зеленая кожица на орехах уже лопалась, и из-под неё выглядывал нежный кругляш цвета кофе с молоком. Я сорвала орех побольше и потянулось было за камнем, чтобы тут же его разбить, как Игорек схватил мою руку.

– Тише! – зашептал он. – Там кто-то есть!

Мы затаились за орехом. Сейчас и я слышала ритмичную музыку с барабанной дробью и красивое пение. Было похоже на хоровое пение у костра и немного напоминало протяжную музыку кельтов. Игорек сказал:

– Туристы, наверное, в дом влезли. Пошли, посмотрим.

Мы, хихикая, начали по-партизански, короткими перебежками от куста к кусту, двигаться в сторону дома. Встав на цыпочки, мы заглянули в огромные окна дома, – он был по-прежнему необитаем. Музыка шла откуда-то снизу, – наверное, дом стоял на вершине склона, но из-за кустов ничего невозможно было разглядеть. От орехового сада вниз бежала узкая тропка, – мы пошли по ней и вскоре поняли, что незаметно для себя начали двигаться по пересохшему руслу реки. Дно реки было каменистым, и вода лишь изредка сочилась сквозь камни. Луна полным шаром висела на безоблачном небе, освещая отвесные стены начинающегося каньона. Русло становилось все уже. Мы притихли, зябко потирая плечи, и стали поговаривали о том, чтобы повернуть назад, как вдруг на открывшейся широкой излучине мы увидели костер. Пламя костра высоко взмывало вверх, стреляя в небо искрами горящей смолы. Отвесные стены каньона с нависающими скальными карнизами амфитеатром замыкали галечный берег, на котором кругом расположилась небольшая группа людей. Они раскачивались из стороны в сторону, монотонно напевая. В центре группы высокая длинноволосая женщина в белом саване била в бубен и мелодично выкрикивала что-то на непонятном языке; она задавала ритм всему происходящему. Нам на секунду стало не по себе; заунывное пение потихоньку вводило в оцепенение, и я передернула плечами.

– Мама миа, сектанты! – прошептал Игорек и схватил меня за локоть. – И сюда добрались!

Меня почему-то развеселило это замечание: я и не знала, что в России сектантство до сих пор в моде. Давясь от смеха, я предложила:

– Давай подкрадемся и выскочим с криками «Руки вверх! Сдавайтесь!», вот они удивятся!

Игорек больно стиснул мой локоть и горячо стал меня убеждать:

– Не, ты что?! Они знаешь какие задвинутые, это же для них святой ритуал, а ты его хочешь нарушить. Они тебя камнями побьют, и их в суде оправдают…

– Ладно, не буду… Ой, смотри, они двинули куда-то, пошли за ними…

Длинноволосая женщина в белом саване по-прежнему возглавляла их небольшую процессию. Она медленно и ритмично била в бубен; казалось, что шедшие за ней люди даже подпрыгивали в такт. Я едва сдерживалась, чтобы не засмеяться во все горло и закрывала рот ладошкой. Даже Игорек перестал серьезничать и заулыбался, глядя на двигающихся вслед за женщиной сектантов. Их было пять человек; женщина была шестой. Прячась за жалкими порослями эвкалипта и камнями, мы шли за процессией, – дробь барабана становилась все более частой и гулкой. Белый саван женщины вдруг скрылся из вида, – похоже, она зашла в какой-то грот. За ней последовали и остальные. Боясь потерять их из виду, мы, уже нисколько не скрываясь, бросились за ними. Между нами были какие-то сто метров, не больше, но все-таки мы упустили их из виду. Как мы не старались, так и не смогли отыскать это место . Женщина, наверное, хорошо знала этот каньон, если смогла найти своё потайное место для продолжения ритуала – лунный свет отбрасывал невероятно большие тени от нависающих скальных уступов и карнизов, и то, что казалось выпуклым и рельефным, на деле оказывалось почти плоской стеной.

– Вот блин,– разочарованно сказал Игорёк, – мы их потеряли… Они, наверное, сейчас групповым сексом там занимаются…

Я очень удивилась такому интимному знанию сектантских ритуалов и решила промолчать.

–Ладно, давай выбираться отсюда, – Игорек был явно расстроен. Чтобы его поддержать, я предложила:

–А ты им на костер пописай. Они выйдут из своей пещеры, а костра нету, одни мокрые головешки лежат… В конце концов, нельзя же оставлять костер без присмотра.

Игорек согласился и обрадовано затрусил к костру. Почти потухший огонь окончательно сник под внушительной Игорехиной струей. Удовлетворенные, мы двинулись назад, прочь из каньона. Выбравшись по еле заметной тропке к знакомой поляне с домом, мы осмотрелись. Как все-таки приятно было находиться на открытом месте! Звезды жемчужинами рассыпались по небу; луна громадным белым шаром висела посреди них. Я посмотрела на солнечный циферблат: гномон указывал на цифру шесть.

– Смотри-ка, – показала я Игорю, – лунные часы! Шесть ночного утра по лунному времени.

– Время шесть, час дракона! – заявил Игорь, скорчив страшную мину. На секунду он застыл с вытаращенными глазами и вдруг серьезно спросил:

– Дин, что это, дым что ли?

Я посмотрела в направлении, куда он указывал. Густой дым вертикально поднимался из каньона, откуда мы только что вышли. Я удивленно посмотрела на Игоря:

– Костер? Мы же его потушили… Неужели пожар случился?

– Ветер, может, поднялся, и раздуло его снова… Слушай, там же люди!

– Блин! Тушить надо!

– Дин, ты давай дуй в каньон, топчи там все, если сможешь, а я за насосом побегу. У меня в лодке насос со шлангом есть, будем воду со дна речки качать…

Я бросилась обратно в каньон. Хмель у меня как рукой сняло. Я представила себе людей, смешно поднимающих колени, процессией шагающих к скалам… Потом вдруг подумала о доверчивых крошечных лисятах, прячущихся в гротах каньона и спускающихся к воде напиться в дневную жару… Меня утешало то, что за пятнадцать минут огонь не должен был сильно разгореться, – быть может, мы справимся своими силами, без пожарных. Когда они сюда доберутся!

Я неудачно спрыгнула с камня вниз, и боль остро пронзила мою «плохую» лодыжку. Прихрамывая, я добралась до того места, где мы еще час назад прятались с Игорем. Ничего не понимая, я осмотрелась. Пожаром и не пахло. Было сыро, внизу ровно журчала вода. Костер едва тлел. Сколько я не напрягала глаза, ни огня, ни дыма нигде не было видно. «Мистика какая-то», – недоумевала я, кругами прочесывая дно каньона. Ничего так и не поняв и растоптав оставшиеся угли я, хромая, побрела назад.

Игорь несся мне навстречу. Я лишь слышала топот его ног да прерывистое дыхание.

– Игорь!– закричала я, – не беги! Все хорошо! Нет пожара!

Словно не веря, он пробежал еще немного и остановился напротив меня, тяжело дыша. Гигантский гофрированный шланг от насоса в его руках взметнулся вверх и повис, согнувшись вдвое, в виде вопросительного знака.

– Как нет пожара? А дым откуда?