Согласно купленным билетам

– Что-то я не понял! – нахмурившись, произнёс Лёлик. – Ты нас за дураков принимаешь?

– Никто вас дураками не считает. По крайней мере, никто в этой комнате, – продолжила давать пояснения Светлана. – Я пытаюсь вам сказать, что человек с прозопагнозией не запоминает лица людей и не может отличить их друг от друга, а также другие предметы, имеющие схожий облик. Для меня даже машины делятся только на большие и маленькие, а не по моделям и маркам. Это – особенность мозга, и никакая следственная аппаратура не может извлечь из моей головы воспоминания, которых там нет!

Во взглядах парней читалось явное недоверие словам Светланы, но в то же время необычность приводимых ею фактов не могла их не заинтересовать. И девушка воспользовалась этой заминкой, чтобы ещё сильнее убедить их в собственной правоте.

– Про меня даже в полиции сказали: «Идеальный свидетель». В кавычках, конечно же, – продолжала она. – Я могу весь день разговаривать с человеком, смотреть ему прямо в лицо, но стоит мне отвернуться, – всё. В моей памяти остаётся лишь белый лист. Я не смогу ни узнать этого человека, ни описать, как бы не старалась.

– Так как же ты жила всё это время? – сочувственно поинтересовался Вуди, начиная верить истории девушки.

– Прекрасно жила! – ответила Светлана. – Разве это должно было причинять мне какие-либо неудобства?

– Да! – закивали головой все три парня.

– Знаете, ребята, возможно, прозопагнозия и причиняет определённые неудобства тем, кто приобрёл её в сознательном возрасте в результате травмы мозга, но я-то с этим родилась! Я не знаю иного! Это всё равно, как если бы у какого-то человека изначально были повреждены обонятельные рецепторы, и он не мог бы отличить по запаху свежую клубнику от тухлого яйца. И как бы, вы думаете, он отличал эти продукты друг от друга?

– Вообще-то их трудно перепутать, – усмехнулся Лёлик, который предпочитал лишний раз помалкивать, чтобы не ляпнуть глупость перед своими товарищами, которые и без того считали его простачком. Но на этот вопрос он всё же решил ответить, чтобы блеснуть эрудицией. – Тухлое яйцо выглядит совсем не так как клубника!

– Именно! – воскликнула Светлана тоном учительницы, довольной, что её ученики наконец-то уяснили для себя новое правило. – Человек без обоняния начинает использовать другие органы чувств, чтобы идентифицировать окружающие предметы. Так же и я. Я отличаю людей друг от друга по фигуре, по одежде, по причёске, по голосу. По запаху одеколона, наконец. На лица я даже не обращаю внимания, хоть и смотрю на человека в упор. Моя память не фиксирует особенности человеческих лиц, оттого я не могу их различать. Поэтому когда представители полиции приехали за мной и попросили проехать с ними в отделение, чтобы я могла дать свидетельские показания по поводу того, что видела во время пробежки, то я им сразу же ответила, что это бесполезное занятие. Я не смогу узнать этих парней, то есть вас, даже если столкнусь с ними нос к носу прямо в отделении полиции. Но мне не поверили и отвезли на допрос. А там всё моё тело утыкали датчиками, и целый день снимали показания, надеясь получить хоть одну чёткую картинку. Они были уверены, что я нарочно покрываю преступников и потому умышленно испортила свои воспоминания. Но когда меня отвели к нейрологу и провели новые тесты, выяснилось, что у меня прозопагнозия – достаточно редкое явление, которое встречается только у двух процентов людей на Земле. А я-то раньше думала, что у меня просто дырявая память на лица. Но оказалось, что всё это – результат особенности моего мозга. Мне и справку дали о том, что по физиологическим причинам я не могу быть свидетелем. И обещали внести меня в какую-то специальную полицейскую базу. И если так случится, что однажды я вновь стану единственным очевидцем какого-либо преступления, то можно считать, что свидетелей вообще не было.

– Складно поёт! – восторженно произнёс Вуди, поглядывая на своих товарищей. – Что будем делать? Отвезём её к шефу? Пусть он послушает её песнопения!

– Подожди, – задумчиво проговорил Каравай. – Шефу в любом случае следует сообщить о том, что мы сейчас услышали. Но стоит ли тащить к нему эту бабу, сомневаюсь.

– А что? Если она говорит правду, то чего опасаться? Лица шефа она всё равно не запомнит! – сказал Вуди.

– Лица-то, может, и не запомнит, зато запомнит всё окружающую обстановку. Она же сама сказала, что запоминает голоса и запахи. Ты хочешь, чтобы в следующий раз, когда она отправится в полицию, ей было о чём рассказать?

– Ну, мы можем завязать ей глаза! – предположил Вуди, не желая так легко соглашаться с предложением Каравая. – Ну, и на нос что-нибудь нацепим!

– Лучше бы ты на язык себе что-нибудь нацепил! – хмуро ответил Каравай Вуди. – Шефа ни в коем случае нельзя светить! Кто нам с тобой адвокатов станет оплачивать и передачи в тюрягу носить?

И чтобы пресечь перебранку, тем более что весь этот разговор продолжался в комнате Светланы и в её присутствии, Каравай показал знаками, чтобы Вуди и Лёлик следили за девушкой, а сам вышел в коридор, чтобы позвонить Игорю Игоревичу.

– Шеф, тут такое дело, – с таких слов начал свой доклад Каравай, после чего в подробностях поведал Игорю Игоревичу всё, что они с ребятами выяснили по поводу Светланы Ламиной и об особенностях её памяти, благодаря чему она просто не может быть свидетелем, о чём у неё имеется соответствующая справка из органов.

– Сфотографируй эту справку и пришли мне. А уж я подумаю, как лучше поступить в этой ситуации, – резюмировал Игорь Игоревич, давая указание Караваю, и тот снова вернулся в комнату к остальным.

– Так, – сказал он, обращаясь к Светлане. – Для подтверждения твоего алиби нам нужна справка, о которой ты нам тут говорила.

– Да, конечно! – с готовностью произнесла девушка. – Она у меня в шкафу на полке с другими документами.

И Светлана направилась к шкафу.

– А вдруг у неё там пистолет спрятан? – проговорил Лёлик и перегородил путь девушке.

– Да, такую возможность исключать нельзя, – согласился с ним Каравай. – Ты вот что, подруга, скажи, где лежит эта справка, а я сам её достану и посмотрю.

– Хорошо, – миролюбиво согласилась Светлана. – Откройте левую створку шкафа и на второй полке увидите шкатулку с документами.

И Каравай последовал её совету.

На полке, действительно, стояла большая деревянная шкатулка, открыв которую Каравай сразу же заметил справку, напечатанную на официальном бланке. Пробежав наскоро её содержание, он понял, что перед ним именно тот документ, который нужен. И Каравай сфотографировал справку, после чего отправил изображение Игорю Игоревичу.

Поставив шкатулку с документами обратно на полку, парень снова вышел в коридор, чтобы перезвонить шефу.

– Получили, шеф? – спросил он Игоря Игоревича, когда тот ответил на его звонок.

– Да. И не только получил, но и почитал о прозопагнозии в Интернете. И теперь хочу сказать, что вы – самые везучие парни на свете. Сначала вы умудрились оплошать. Но при этом постарались засветиться при таком свидетеле, которого днём с огнём будешь искать и всё равно не найдёшь. Вроде бы он есть, а по факту – нет. И если бы я не был женат, то непременно бы женился на этой девушке, которая даже при самом сильном желании не сможет дать против меня никаких показаний. И если я захочу исчезнуть из её жизни, то просто переоденусь, схожу к парикмахеру и сменю одеколон, и тут же стану для неё чужим человеком, которого она не узнает, если встретит на улице. В общем, не женщина, а мечта!

– Так какие будут указания, шеф?

– Пожелайте этой девушке спокойной ночи и долгой счастливой жизни, и убирайтесь прочь из её квартиры. Считайте, что ваше дело прошло без сучка, без задоринки. Завтра же займёмся реализацией товара, и вы получите оставшуюся часть своей доли.

– Понял, шеф! – подтвердил Каравай и отправился к парням, чтобы передать им полученные инструкции.

– Валим отсюда! Шеф дал добро, – сообщил он подельникам.

– А с ней что? – уточнил Вуди, кивая в сторону Светланы.

– Шеф велел пожелать ей спокойной ночи.

– Что?! – удивлённо переспросили Вуди с Лёликом.

– Ну, для пожеланий доброго утра время неподходящее, не находите? – саркастично проговорил Каравай.

– То есть мы так и уйдём? – снова уточнил Лёлик.

– Именно. Так сказал шеф, – подтвердил Каравай, но для полноты уверенности всё же спросил у Светланы. – Надеюсь, после нашего ухода ты не побежишь прямиком в полицию, чтобы рассказать им о нашей сегодняшней встрече?

– Зачем? – пожала плечами Светлана. – Или вы считаете, я просто горю от нетерпения пополнить имеющуюся у них фотогалерею преступников новыми художественными шедеврами в стиле Рене Магритта, которые выдаёт моя память?

– О чём она говорит? – толкнув в бок Вуди, тихонько спросил Лёлик.

Но Вуди не стал отвечать. Он просто схватил напарника за рукав и потащил к выходу.

– Да, и ещё один вопрос, если позволите, – вежливо спросил Каравай у Светланы.

– Да, конечно, – с ответной учтивостью произнесла девушка.

– Вы всегда так рано выходите на пробежку?

Светлана усмехнулась.

– Разумеется, нет. Просто в то утро кто-то позвонил мне на телефон, а затем бросил трубку. И из-за этого звонка я больше смогла уснуть. Сначала ворочалась в постели, а затем решила выйти на пробежку, раз всё равно сна больше нет, – чистосердечно поведала девушка парням.

– Всё ясно. Значит, просто не повезло, – произнёс Каравай. – Или наоборот. Но, во всяком случае, надеюсь, больше мы не увидимся, – вежливо добавил он, выходя за дверь квартиры Светланы.

– Не знаю, как вы, но я вас точно больше не увижу, – горько усмехнувшись, ответила девушка, обращаясь ко всем парням сразу.