Не ходи ва-банк в раю. Том I

– Раз ты таков, отвечу на вопрос. Портвейн из Дору любил смотритель маяка. Эктор тебе знаком?

– О нём дурная слава ходит. Своим суровым взглядом наводит порчу на людей, а сам – немой. Никто не слышал голоса его. Но почему любил, а не любит? Что с ним?

– Да потому, что час назад почил. Я не откликнулась на зов его о помощи. Он умер на моих глазах. А посему прошу подать портвейн. Он им глушил боль сердца. Желаю понять, что в напитке этом.

Указывая на туалетный столик, расположенный в глубине комнаты, к которому с момента пребывания в номере не подходила, продолжила:

– Там. Возьми из сумочки купюры! Отсчитай себе восемнадцать тысяч евро. Чтобы сбылась мечта учиться в лучшем универе. Затем ещё десяток на памятник смотрителю. С этим не спеши, поставишь осенью. Исполнишь для меня и срочную работу, полагаю – вознаграждение весьма щедро. Ты не испорчен, гнёшь здесь горб. Вообще, с чистым древом рода. Твои предки не были замараны работорговлей, захватом территорий и прочей мерзостью. Ловили рыбу, разгружали корабли.

На старинном, инкрустированном гербом города столике пылала самоцветами чёрная сумочка. Её поверхность служила полем боя для теснённых бриллиантовой крошкой знаков зодиака.

Юнец не шелохнулся, промямлил:

– Ведь сумочка не Ваша, вы к столику не подходили…

– Ещё секунда и будешь нищим, больным бродягой! Взгляни в зеркало, станешь этим, – хмыкнула дама.

Портье машинально перевёл взгляд и вскрикнул. Но тут же выражение лица поменялось. Развернувшись, Инанна увидела серое лицо, наполненное к ней презрением. Взгляд портье был настолько суров, что богиня поднялась и подошла к окну. Заговорила:

– Я не намерена пугать тебя. Ненавижу просто, когда мне в благостных делах препятствуют. Уймись и слушай.

Портье не дал ей произнести ни слова. Бросил:

– Не помогла немому, а сейчас решила замолить свой грех, пожертвовав на памятник? Да ещё и запить напитком, который был мил ему?

– Он не был нем. Проклял мир, его не раз предавший. И полюбить уже не мог. Чтобы утолять желанья плоти, ходил в салон. Ведь проститутки не изменят. И там всегда молчал. Отсюда кличка, да и разговоры. Прознав об этом, замолк пред всеми.

Сделав паузу, Инанна глубоко вздохнула, затем задумчиво продолжила:

– Почему не помогла? Мои сужденья отличны от твоих. Я вижу шире, я знаю нравы Бога. А ты живёшь отелем, даже не страной. Эктор счёл, что сатана во мне. И при этом помощь запросил. У сатаны? А ты? Как ты повёл себя б в предсмертный час, явись тебе лик дьявола?

– Не знаю, честно говорю. Но ты могла спасти его, ведь ты не дьявол?

– И унизила его б навеки вечные! Не важно, кто я, важно кем он считал меня, прося о помощи. Герои плюют врагу в лицо! Уж сатане тем более. Надеюсь, ты понял.

Паренёк молчал. Инанна продолжила:

– С деньгами забери и перстень. Это тот самый, украденный швейцаром у своей же матери и дарёный им убитой девочке. Зароешь его на могиле Эльзы. Минимум на метр, под погребальным камнем. С душою матери швейцара я всё согласовала. Она прокляла его, за смерть Эльзы. Дождь замаскирует всё вслед за тобой. Где захоронена она, найдёшь без всякого труда, ноги сами приведут.

Затем вновь остановила его:

– И могилу приведи в порядок. Убирай с молитвами, я их услышу. Ведь я не только здесь. Возможно, Бог услышит, если искренне молиться будешь за упокой её души. Теперь ступай.

Портье смотрел сосредоточенно на незнакомку, стараясь запомнить все её черты.

– Ступай же!

– Сейчас. Ведь не увижу больше Вас?

– Увидишь, но не в этом мире. Жаль, ничего не понял, – со вздохом произнесла Инанна.

Благодаря прозорливости администратора, тележка с ужином уже неслась по этажу. На всякий случай был подобран и букет всевозможных напитков.

Портье в задумчивости, ничего не наблюдая, вышел из двери. Очнувшись от дребезжания посуды на тележке, в великолепном пируэте избежал столкновения с ней. Сложив руки, вознёс хвалу Богу, что уцелел и он и ужин.

– Портвейн из долины Дору? – вопросительно спросил он, обращаясь к официанту.

– Конечно же, вековой выдержки. Меня ещё позавчера пробила мысль убедить директора приобрести его. Как ни странно, он внял моим словам! Как кстати! – самодовольно ответил официант.

Пройдя несколько шагов, швейцар засунул зажатый в потной, дрожащей руке перстень во внутренний карман, надёжно его застегнув. Тут же его разум захватили мысли: под каким предлогом сбежать с работы и как найти могилу. Вдруг понял, что уже не раз бывал на ней, а на последствия ухода с работы можно просто наплевать. Страх о возможной утрате драгоценности и неисполнения приказа разрывал сердце. Хотелось до Рождества освободиться от мысли о нависшей над ним угрозе.

Возрождение из призрака. Анна Сюдов

Завершив с портье и приняв тележку с ужином, Инанна осталась наедине сама с собой. Закрыла на защёлку дверь в номер.

Подошла к открытому окну. Под порывами ветра заговорила:

– Эйн, моей сестричке, пока не стоит знать, как в первородном страхе, в луже крови, умер Дэль. Таким он и предстанет перед Судом Всевышнего. Неведома Эйн и жизнь земная, которую я изъяла из памяти её, заменив на часть моей души. Для начала девочке необходимо сильной стать, а затем историю открою, да не одну. Всё, довольно, займусь другой богиней.

Отойдя от окна, Инанна остановилась у мраморного tua comoda. Открыла пузырёк с духами. Провела им под носом. Передёрнула плечами, выказывая тем самым, что аромат особо не впечатлил. Затем наклонилась ближе к зеркалу и задумчиво посмотрела на своё отражение в нём. Проронила:

– Человек… Здесь бытует мнение, что создан ты по божьему подобию? Кто право дал тебе так мыслить? Возносить себя вплоть до Небес. Любая тварь земная, да загляни к себе в глаза. Тебе дал разум Бог, душу чистую, а чем наполнил ты её и что творишь? Созидаешь подобно Богу? Или в клочья рвёшь заповеди Господа? Ну, подобен ль ты Властителю вся сущего? Если остатки совести в тебе сохранены, то потупившись, стыдливо отведёшь ты взгляд от отражения.

Проведя рукой по стеклу, продолжила:

– Посему у смертных так много суеверий касательно серебряных зеркал.

Всё, что ранее виделось в отражении, поплыло, показав бесконечные глубины тёмного пространства. Затем, приобретя контраст, вместо номера высветилась тёмная келья, напоминающая тюремный каземат средневекового замка.

Инанна шагнула сквозь стекло вперёд, пронзая все предметы перед собой. Очутившись в зазеркалье, увидела в дальнем углу кельи нечёткий силуэт пленницы в белой ночной рубашке, изрядно грязной и разодранной. Истощённая до предела женская фигура резко поднялась. Теперь можно было рассмотреть её сполна: серо-жёлтая кожа обтягивала скелет с иссохшими мышцами. Словно ожившая мумия, с остатками редких прямых прядей на голом черепе, она развернула голову в сторону богини. На Инанну смотрели пустые глазницы. Отсутствие носа, губ, ровные ряды зубов, торчащие прямо из челюстей, вызывали ужас.

Инанна слащаво, явно демонстрируя наигранность, заговорила:

– Ба-а-а! Всего лишь пять веков уединения! Бедняжку замуровали заживо! Как изменилась: истощала, иссохла вся, но зубы целы! Не будет на дантиста лишних трат. Иди ж сюда, милашка, но только молодой, нетронутой пороком, да и заточением!

Изображение исказилось, превращаясь в трёхмерный шар. Мгновение и он вплыл в комнату номера. Началась плавная трансформация в живой образ. Инанна из кельи последовала за сгустком энергии в гостиную, пространство за ней сомкнулось.

Перед богиней стояла прелестная молодая особа

Через несколько секунд перед богиней уже стояла прелестная молодая особа в костюме для верховой езды конца эпохи великих реформ. Пышные золотые локоны беспорядочно ниспадали на высокую, упругую грудь наездницы, её ровные плечи, изящно изогнутую спину.

Дама резко крутнулась, осматривая комнату. Тем самым продемонстрировала великолепную гордую осанку, которую подчёркивала узкая талия и крепкие, казалось, стальные ягодицы. Маленький ротик с пышными губками, вздёрнутый носик и восточный загар придавали ей милый, в то же время капризный и своенравный вид. Об этом свидетельствовал и насмешливый

взгляд ярких синих больших глаз. Уверенно и профессионально зажатый в руке хлыст говорил в то же время, что это миловидное создание запросто даст отпор каждому, кто посмеет дерзнуть пошлостью.

– Анна, присядь на диван, – повелела Инанна.

Молодая госпожа, без слов, покорно исполнила просьбу богини. Аккуратно разместившись, в лучших манерах держа позу, проронила: