#ЗаметкиГорожанинаВпровинции. Роман, написанный в Фейсбуке

Утром спрашиваю у нее:

– Марин, это ты кабачок на крыльце оставила?

А она улыбается смущенно, по-доброму так. Сделала человеку доброе дело – и ей самой от этого хорошо. Не часто такого человека встретишь.

– Марин, в дом почему не зашла?

– Да я постучалась, никто не ответил. Думала, спите.

Ага, спим, как же. Телевизор мы смотрим на всю катушку. Поэтому стучаться к нам нужно только бетонной дробилкой для стен – тогда услышим. Тем более я в берушах, а сверху полотенце.

– Марин, говорю, ты не стучи, просто заходи, если что надо.

А она опять улыбается.

А сегодня брат приехал и еще два кабачка привез. Рената передала, узнав, что я тут без кабачков мучаюсь. Вот сижу я теперь, смотрю на эти кабачки и думаю. Почему я у Вселенной чего-нибудь другого не просила?

Глава 17. Картошка

4 сентября

Последняя неделя августа выдалась на редкость удачной – для картошки. Тепло, солнышко. 30 августа приезжаем с братом в больницу, а в больнице пусто! Врачи по кабинетам сидят, скучают, а больных нет! Чудеса просто! Я в регистратуру, где очередь обычно минут на 20—30, – а там тоже ни одного больного.

Брат смеется:

– Картошку копают! Выкопают, в понедельник придут.

Как выяснилось, брат лучше меня разбирается в крестьянской психологии. Потому что оказался прав.

Сегодня утром иду к отцу в стационар, смотрю, женщина с одышкой на третий этаж в терапию карабкается. Посочувствовала. Я теперь тут со всеми языком цепляюсь – пытаюсь понять, чем живет местный социум. Милая женщина, кругленькая такая, улыбчивая.

– Я, – говорит, – в воскресенье картошку докопала, а в понедельник прямо в стационар. У меня астма.

– И что, вы каждый год так – с астмой картошку копаете, а потом в больницу?

– Да уже восемь лет. Я даже сумку в больницу заранее соберу, а потом иду копать.

В общем, картошку мы тоже выкопали. Вдвоем с братом. За два дня. С ленцой, не торопясь, расслаблено так. С братом вообще легко и спокойно работать рядом – давно уже городской житель, а с удовольствием копается в земле и получает от этого удовольствие.

Копает себе и копает, и мошка ему нипочем, она его просто не трогает. А меня жрет. Весь «москитол» я еще вчера на себя вылила, ничего не осталось. Солнышко печет, брат снял футболку и загорает. А я завидую. Потому что я одной рукой картошку копаю, а другой рукой от мошки отмахиваюсь. А пока я отмахиваюсь, она все равно меня жрет. То в правый глаз, то в левый, то в оба одновременно.

Прихожу домой, смотрюсь в зеркало… аж плакать хочется. Оба глаза опухли, на щеке шишка, а мне в таком виде завтра с утра в магазин за хлебом идти. Аптека здесь по выходным до пяти работает, а на часах начало шестого.

Вспомнила, как в детстве каждый год рыдала после картошки – все люди как люди, а у меня глаз заплыл. Вот обязательно мошка именно меня укусит, и обязательно в глаз! И в понедельник утром идешь в таком виде в школу – от людей отворачиваешься, но идешь. Потому что мама – учительница, и мне школу прогуливать нельзя.

Это сейчас картошки в огороде всего пара соток, а раньше сажали на полях. Картинка из детства: полоса в 10 соток от дороги до самого леса. Вокруг в пределах видимости согнутые спины, торчащие кверху пятые точки, бряканье картошки о металлические ведра – по звуку можно определить, мелкая картошка у соседей или крупная. Единственное развлечение – сбегать в кусты пописать, до ближайших кустов – метров пятьсот. Копали два дня с раннего утра дотемна. Когда как повезет, иногда в дождь. Помню, как потом эту картошку вывозили, а тяжело груженные машины буксовали на размытом дождем глинистом склоне. И вот сейчас думаю: в семье было пять человек – мама, отец, бабушка, я и брат, – неужели мы ее съедали, всю эту картошку?

В общем, накопали с братом 23 ведра крупной картошки и семь ведер на семена. Решили, что нам хватит. На следующий день брат возвращается из аптеки, смеется – слышал разговор женщин в очереди:

– 150 ведер картошки накопала, куда я ее девать буду?

Ну слава богу, что у нас не 150, а 23 – мариновать не придется.

А 1 сентября пошел дождь. И до сих пор идет. Это означает, что картошку мы вовремя выкопали.

Глава 18. Подполье

5 сентября

Решила провести эксперимент, взорвутся банки в подполье или нет, если их сразу туда спустить. Вы же помните, как в погреб у нас «удобно» лазить, и что потом все, что было законсервировано осенью, в ноябре надо заново из погреба вытаскивать и в подполье спускать? А в мае то, что не съедено, обратно… Не проще ли банки сразу ставить в подполье? Вполне возможно, что с ними ничего не случится, никто ведь не проверял.

Достала по образцу некоторых баночек из погреба, сверху бумажки скотчем приклеила, подписала «Погреб v/s подвал». Открываю подполье…

Нет, я точно помню, что в это подполье я когда-то в детстве и потом уже во взрослом состоянии не раз лазила. Я даже помню, что в него забираться всегда было гораздо проще, чем в подвал, – оно намного просторней, лестница удобней, никакого тебе лиственничного сруба, в который со всего маху можно вписаться позвоночником. Открыла и смотрю. И не понимаю, как в него спуститься.

А потом вспоминаю, что раньше мы в него спускались, держась руками за кухонный порог. А кухонного порога уже пять лет нет! Когда маме после инсульта стало трудно поднимать ноги, все пороги в доме снесли под ноль. У нас теперь в доме только один порог – у входной двери.

Смотрю и не понимаю, как отец последние пять лет лазил сюда каждую неделю. Наверняка подтягивался на руках, при его воробьином весе такое вполне возможно. И главное, в отличие от погреба, здесь даже ручки некуда привинтить! Только если в проходе, на месте бывшего порога…

Стала примеряться, как бы мне лечь на живот и потихонечку ползти вниз, пока ноги не достанут первую ступеньку. Примерилась. Ползу. После первой ступеньки нужно как-то еще ниже спуститься – а зацепиться руками все равно не за что. То есть если задница (простите, попа) потянет вниз, то меня уже ничего наверху не удержит. А глубина там ой-е-ей, метра четыре.

В общем, встала я, отряхнулась и закрыла подполье. Основательно закрыла, насовсем. Нахрен мне оно сдалось! Пусть все эти банки, которые я месяц консервировала, замерзнут зимой в подвале, превратятся в куски льда и разлетятся ко всем чертям вместе с содержимым! Не жалко. Так им и надо. Столько лет жила без всяких заготовок и дальше проживу!

И без картошки, которую мы выкопали, а брат уже в подполье спустил, – я тоже обойдусь. На пару ужинов мне там, в кладовке, еще хватит, а потом в магазине куплю. Или макароны буду варить. Гречку и рис. Я вообще без картошки прекрасно смогу прожить, а родителям, которые без нее жить не могут, буду из магазина носить.

В общем, психанула, банки, которые так красиво подписала, затолкала в холодильник и дверцу захлопнула. Эти теперь точно не взорвутся.

Только времени жалко потраченного. Целый месяц – каждый день – вместо того чтобы жить, банки крутила. И плечо, которое в погребе зацепила, уже месяц болит. И все чаще приходит в голову мысль: а если это теперь навсегда?

Глава 19. Привычка

5 сентября

Пришла в больницу к отцу, рассказываю о своих бедах. О том, как в подполье неудачно слазила, как хотела эксперимент провести, взорвутся там банки или нет.

– Все, – говорю, – картошку будем в магазине покупать! Я в подполье больше не полезу!

Думала, рассердится, а он смеется.

– Да, – говорит, – банки можно было и сразу в подполье спускать, ничего бы им там не стало.

– Так зачем ты их каждую осень в погреб спускаешь, а потом обратно?!

– По привычке.

Ну вот попробуй пойми эту крестьянскую логику!

Глава 20. Особенности сельской торговли