Если…

Наталья громко вздохнула, натянула меланхолическую улыбку и медленно произнесла:

– Танюша, поверь, измена – не самое страшное, что может произойти в жизни! Сначала она всем кажется полным крахом, непростительным предательством, но… Да, очень неприятно и обидно, но есть вещи, которые куда сложнее пережить, чем природное мужское желание «везде преуспеть».

– Я убеждена, если мужчина действительно любит и уважает свою женщину, он никогда не допустит того, чтобы «природное желание», как ты выразилась, взяло над ним верх.

– Безусловно! Но знаешь, всякие бывают ситуации… И всем нам свойственно ошибаться! А вот давать человеку второй шанс или сжигать мосты – уже смотреть по обстоятельствам.

– То есть, ты хочешь сказать, что, если Володя при каких бы то ни было обстоятельствах мне изменит, я должна его простить? – в моем голосе послышалось явное недоверие.

– Я не говорю, что ты что-то должна, – все так же ровно продолжала Наталья, – это будет сугубо твое решение. Ты сама выбираешь, достоин ли данный человек еще одного шанса или вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда. Но, по моему мнению, если что-то произошло единожды и человек искренне в этом раскаялся, то прогонять его все же не нужно. Физическая измена – не конец света и вовсе не обязательно даже конец отношений.

– Так… как же насчет Сергея? Насколько я могу судить по постановке ключевого глагола, это не единичный случай минувших дней? Он каждый раз раскаивается, а ты каждый раз в надежде на что-то прощаешь?

– Нет, разумеется! Просто здесь совершенно другое дело! – оправдывалась она. – Я и первый-то раз не простила!

В моих глазах застыл немой вопрос. Наталья сразу же уловила его и поспешила изъясниться:

– Я допустила тогда большую оплошность! Меня изнутри разрывало на куски; я бесилась, кидалась на него, била посуду, сыпала угрозы и проклятья, порывалась уйти, но сама же искала повод остаться, получив взамен лишь слабые, ничего не стоящие извинения. Все, о чем он сожалел, было лишь то, что я об этом узнала. Я не могла простить, а вместе с тем и не хватало смелости собрать свои вещи и забыть о его существовании, будто никогда и не было. Я дала слабину, а этого ни в коем случае нельзя делать! Мужчины такое чувствуют, многие этим пользуются. Он сообразил, что, кроме истерик, ему бояться нечего. Поэтому изменял снова и снова. Не так открыто, но и не сильно скрываясь. Меня ослепила жажда мести! Я завела себе связь на стороне! Эдуард… Какой мужчина! Просто «ах!» Он был намного старше, хорошо обеспеченный женатый человек бандитского мира. Высококлассный любовник! Такой нежный, страстный… он умел обращаться с женщинами… В отличие от Сергея, который эгоистичен и довольно груб… У нас были достаточно продолжительные отношения, мы очень нравились друг другу и, возможно, встречались бы и по сей день, но он уехал и залег на дно, пока не утрясутся очередные проблемы с законом.

– И что? Сергей нормально это воспринимал? – у меня возникло ощущение сходства нашего диалога с беседой психиатра и пациента.

– С ума сошла?! Я была очень осторожна! Боже упаси, чтобы он хотя бы догадывался об этом!

– Извини, но тогда я не совсем понимаю, а в чем же суть твоей мести, если человек, которому мстишь, о ней даже никогда не догадывался? Чем ты ему сделала хуже?

– Я думала, мне станет легче, пусть только от мысли, что мы квиты, но все-таки легче…

– Ладно, скажем так, ты отомстила. А рожала для чего? – спросила я в полном недоумении.

– Ну… Во-первых, ты же в курсе, что у меня очень плохие почки. Врачи давно настоятельно рекомендовали мне родить как можно скорее, иначе в будущем они могли отказать еще при вынашивании плода. Беременность – огромная нагрузка на женский организм! Во-вторых… Сережа хотел ребенка, чтобы семья была полноценной. Говорил, мол, вот рожу, официально зарегистрируем наши отношения, построим свой дом, и обещал больше даже не смотреть «налево», не то что ходить. А оно вон как в натуре! Хорошо, ребенка хоть на себя записал!

– Так… Раз уж ты видишь, что ничего из перечисленного тебе не светит, почему сидишь тут до сих пор?

– Ты что-то можешь предложить? Что? – Наталья заметно занервничала и слегка повысила тон. – Вернуться домой к родителям? С грудным ребенком? Знаешь, сколько стоит нынче содержание детей? Где брать такие деньги? Да и… Жить с родителями… Вот и сижу здесь!

В ответ на эту слегка бредовую «исповедь» я издала лишь протяжный звук, сильно напоминающий мычание. В голове никак не укладывалась абсурдность полученной информации; при тщетных попытках придать услышанному окончательный, логически упорядоченный вид мой мозговой центр чрезмерно нагревался и давал сбои.

– А сейчас… Я тебе немного завидую… По-доброму! – добавила она несколькими минутами позже.

– Мне? Чему конкретно? – удивилась я.

– У тебя золотые годы только начинаются! Ты красива, умна, свободна, а не успеешь оглянуться, станешь высокообразованной, перспективной молодой женщиной с огромным выбором достойных ухажеров, штабелями ложащихся у твоих ног!

– Расписала так, будто это все моя заслуга… Нечему завидовать! Неизвестно еще, кому там впереди что уготовано, – раздраженно произнесла я, пресекая тем самым эту тему разговора, которая мне очень не нравилась, хотя именно благодаря ей мои раздумья мгновенно сменили ход в адрес Владимира, наверняка гоняющего сейчас по графической трассе на каком-нибудь тюнингованном спорткаре или же сидящего в засаде с автоматом в руках…

Когда я очнулась от своих размышлений, до отправки моей электрички оставалось буквально какие-то полчаса. Быстрым шагом от дома Натальи до вокзала идти минут пятнадцать, а значит, пора набирать обороты! Вообще, у времени есть одна дивная особенность, – уверена, вы тоже ее замечали, – оно летит со скоростью света, если ты спешишь, и замирает, если ждешь. Второпях попрощавшись с тетушкой, я пулей выскочила из ее подъезда, словно соревнуясь наперегонки с собственными мыслями, которые, постоянно настигая, выталкивали меня из тесного мира «здесь и сейчас» в безграничный мир личного воображения. Но, как нарочно, воображение мне сейчас благоволило не в лучшую сторону. Все пытаясь ответить на самой себе поставленный вопрос – а смогла бы я простить измену, – оно рисовало соответствующие картинки. Они были настолько реалистичны, что казались правдой; я вздрагивала. Парадоксально было то, что мне не удавалось определиться, чего же больше я боюсь – самого факта неверности или быть обманутой, живя в неведении. Однозначно сказать, что я Володе не доверяла, тоже не могла; скорее это было недоверие к его праздному образу жизни, чем непосредственно к нему. Лишь одно знала точно – весь этот кавардак в голове доводил меня до белого каления.

Как только вокзал оказался в зоне моей видимости, я все же выбралась из-под завала тяжелых дум и достала мобильный взглянуть на часы. На внешнем экране при нажатии боковой клавиши отобразилась трубка с подписью: «Два пропущенных вызова». Меня передернуло. Кроме матери и Володи, мне очень редко звонил кто-то еще. А пропустить звонок от них обоих было одинаково плохо… Так и есть! Это «Любимый». «Вот черт! Надо перезвонить! Ну, Таня, готовься!» – едва успело промелькнуть в голове, как, на секунды меня опередив, телефон снова заиграл лирической мелодией.

– Да, дорогой! – иронично ответила я, предугадывая развязку сего разговора.

– И что все это значит? – сердито произнес парень. – Ты не видела, что я тебе звонил?

– Только что заметила! Я иду вдоль шумного проспекта, не слышно…

– Куда ты идешь? – прервал Владимир.

– На станцию. У меня электричка отправляется через десять минут! Заболталась с Наташей, чуть не прозевала! А ты все-таки оторвался от своих игрушек? И как? Всех порвал?

– Не сомневайся! А ты, я вижу, не ждала моего звонка и не очень ему рада!

– С чего ты взял? Неправда, мне приятно, что ты наконец-то обо мне вспомнил! – с откровенным ехидством парировала я.

– Могла бы тогда и сама набрать! Ах да! Что-то я не сообразил! Ты же была занята более важными вещами! Целый день кости всем перемывать – неблагодарное занятие! Устала, наверное, бедняжка? Ко мне приехать увидеться ты не можешь, а пропускать пары ради пустого бабского трепа – это влегкую!

– Чья бы уж корова мычала..! Я не говорила, что не могу к тебе приехать! Меня никто не приглашал! А я девочка скромная, воспитанная, без приглашения в гости не хожу и не напрашиваюсь!

– Дура ты, а не воспитанная девочка! Запомни раз и навсегда: мой дом – твой дом! И ты можешь приезжать, когда захочешь! Увидимся – дам ключи. Маму предупрежу. Я вообще за то, чтобы ты переехала ко мне! Неоднократно говорил, кстати! Отсюда тебе добираться в университет намного проще! Это все сложно, понимаю! Но чтобы впредь я такой чуши не слышал! Ты меня поняла?

– Нет, конечно! Дура же! – как можно спокойнее ответила я.

– Ну, прости! Я не имел в виду ничего оскорбительного! Соскучился очень! Вот и бешусь… Ты приедешь? – словно котенок, промурлыкал Володя в трубку.

– Хорошо! Завтра!

На следующее утро, как и обещала, с электропоезда я сразу пересела на маршрутный автобус до поселка, где жил молодой человек. С того самого дня я стала частым гостем у него. Вот так приедешь, бросишь тяжелую сумку, набитую учебниками и тетрадями, и побредешь с ним изучать местные просторы. Ну а если погода совсем не баловала или просто было неохота, мы укутывались в теплое одеяло, смотрели фильмы на компьютере, дурачились, болтали о том да о сем, – в общем, наслаждались близостью друг друга. А в те редкие дни, когда он сам наведывался в город, в зависимости от финансов, придумывал что-то необычное, запоминающееся. К примеру, как-то в ноябре, когда промежуточные модульные работы не позволяли мне выбирать «под настроение» идти на занятия или нет, Владимир подъехал к моему учебному корпусу к окончанию пар, чтобы провести со мной те два часа, которые оставались до электрички. Их было слишком мало, чтобы спокойно разгуливать по столице, и слишком много, чтобы просто сидеть на привокзальной лавочке. И парень сообразил!

– Пойдем, я тебе кое-что покажу! – как-то коварно улыбаясь, сказал Володя. – Это как раз недалеко от вокзала!

Мы за несколько минут дошли до следующего перекрестка, с транспортным кольцом и высоченным жилым домом, и остановились. Володя обернулся ко мне и с загадочным выражением лица спросил:

– Ты когда-нибудь видела город в панораме?

– Нет! – немного растерянно ответила я. – Так куда мы все-таки идем?

– Сейчас увидишь! – быстро ответил юноша, взяв меня за руку и уводя за собой.

Как оказалось, именно это двадцатиэтажное здание и было тем местом, куда он вел. Поднимаясь на верхний этаж, я поняла, что он имел в виду. Это действительно одна из самых возвышенных точек города, и с балкона подъезда значительная его часть была как на ладони: каждый уголок отлично просматривался. Не скажу, что вид какой-то особенный: цветные крыши густо настроенных домов, как частных, так и многоэтажных, простираются до самого горизонта; с высоты кажущимися пучками, растут деревья между ними, – преимущественно старые тополя, – кое-где еще желтые и горящие в солнечных лучах, словно зажженные свечи. Эта сторона, которую отсюда видно, не представляет сама по себе ничего интересного, но почему-то дух все равно захватывало. Вниз смотреть было очень страшно, и первые минуты я не осмеливалась подойти к перилам вплотную. Володя обнял меня сзади за талию и склонил голову мне на плечо. Мы стояли молча, мыслями уносясь далеко-далеко… Пусть не буду оригинальной, но все же добавлю, что в эти мгновения я была настолько счастлива, что чувствовала, будто отрастают крылья за спиной…

Или… вот еще, вспомнилось… Когда промежуточные всевозможные оценочные работы дали передышку, у меня снова выдался день «посвободней». Поприсутствовав буквально на одном-двух занятиях, я покинула стены учебного заведения и рванула к троллейбусной остановке встречать возлюбленного. Он приехал с другом, доселе мне неизвестным, на поиски новой работы, и настроение у него было приподнятое. Мы втроем направились в сторону центрального городского парка с небольшим прудом и каменными мостиками через него. Мне нравился этот парк! Крошечный островок размеренности среди океана суеты, давки и железобетонных великанов… Пройдясь неспешно по аллеям, что-то обсуждая и смеясь, мы подошли к этому искусственному озерцу, взяли на прокат лодочку и все дружно в нее загрузились. Ну разве это не чудесная прогулка?! Знаете, впервые присутствие третьего лица ни капельки меня не огорчало! Артем, так, кажется, звали этого юношу, хотя по имени его редко кто называл, – по непонятным мне причинам за ним закрепилось прозвище «Ангуло», – вызывал у меня симпатию, и здесь я не имею в виду внешние данные. По Володиному издевательскому обращению, гнусным шуткам и язвительно-насмешливым рассказам было не трудно догадаться, что из добродушного, доверчивого и глупенького парня сделали «мальчика для бития», над которым не потешался лишь ленивый. Я его жалела. Артем плохо связывал слова в предложения, постоянно что-то ляпал невпопад, причем сам же с этого смеялся, активно жестикулировал, корчил рожицы, на все выпады товарища заливался истерическим хохотом, в определенной мере схожим с поросячьим визгом, – казалось, его веселость базируется скорее на неадекватности, чем на оптимизме сангвиника, но, заглянув ему в глаза, я увидела тихую осознанную грусть, которую он из всех сил пытался спрятать за своим амплуа. Да, я его жалела, но не подавала виду и поддерживала компанию громким смехом и колкими комментариями, направленными в сторону Володи, которого это необычайно забавляло. Таким образом, очень быстро наше невинное подтрунивание друг над другом переросло в состязание по «красноречию», что было нередкостью, а позабытый нами Ангуло молча наблюдал, загибая пальцы в подсчете «очков». Когда Володя выдохся и просто смотрел на меня задумчиво-рассеянным взором, наш судья выдал:

– Ха! Брат, она тебя сделала!

– Пусть! Это потому, что я сегодня добрый! – спокойно отреагировал он, не дрогнув ни единой черточкой лица и по-прежнему не отводя глаза.

Я с торжествующим видом закурила и немного погодя сказала:

– Да, милый! Безусловно! Никто и не сомневался!