Если…

– Ой, не зарекайся!

– Я соображаю, что говорю! Ты всегда скептически относилась к этому, но это не значит, что я лгу! Сильнее любить никто не способен! Даже сравниться со мной лишь единицы смогут! А такая любовь никогда не проходит полностью и бесследно!

– У каждого любовь своя. И если чья-то любовь какими-нибудь «понятиями» или «проявлениями» отличается от твоей, это еще не показатель степени ее силы! Тот, кто «любя» бьет, ломая кости, тоже зачастую на каждом перекрестке кричит о своей неземной любви. Мои чувства к тебе не слабее твоих, просто я выражаю их иначе.

– А ты вырази так, чтобы у меня не осталось никаких сомнений! Заставь меня поверить в искренность твоего желания быть со мной! К чему это долгая полемика? Просто приезжай с вещами!

Я понимала, что нужно что-то ответить. (Парень все равно не угомонится, пока в конце какого-либо разногласия не будет стоять жирная точка, естественно, после его заключительного слова.) Но что? Вроде предоставлен выбор… и в то же время выбора-то и нет… Да и как можно выбирать между двумя неотъемлемыми половинами одного целого? Я не хотела, точнее, панически боялась, подобно смерти, потерять Володю и не готова была с ним расстаться ни на день, – как будто к расставанию с любимым человеком вообще можно подготовиться, не говоря о том, чтобы его хотеть, – он же, зная это, словно закинув петлю на мою шею, казалось, только и ждет сигнала, чтобы, исходя из полученного ответа, или безжалостно «казнить», или великодушно «помиловать», но вряд ли полностью отдавал себе отчет в том, что в моем случае без «жертв», увы, никак не обойдется. И возможность выбора заключалась для меня лишь в том, чтобы самой определить этих самых жертв, а вместе с ними и «палачей». Я прекрасно осознавала, что мною сейчас манипулируют, применяя довольно распространенные и примитивные психологические приемы. И меня это необычайно злило. А недостаток мудрости, чтобы противостоять этому до победного конца, вне зависимости от последствий, увы, сказывался. Возможно даже, в словах Володи была толика правды… В некоторые минуты меня посещали такие мысли! Может, он действительно был не только целью, но еще и средством? Но в глобальных масштабах – не только доказать родителям свою самостоятельность, взрослость и правоту, а и самой себе. Не он, а именно неверно расставленные приоритеты и зажали меня в тисках! Это с одной стороны… А с другой… Я даже представить себе не могла жизнь в чужом доме с чужими людьми и по чужим правилам, где не ты подстраиваешь окружающее под себя, свои настроения и пристрастия, а именно окружающая среда обкатывает тебя под свои «стандарты»… если захочешь в ней выжить, конечно. Да еще и на отшибе цивилизации, по сравнению с которым мой город просто самый продвинутый и суетливый! Оставить здесь, в стенах родительского дома, все, из чего ты сам, по сути-то, и состоишь равносильно тому, что отсечь часть себя… Да и как же… сами родители? Хотя… так ли все это важно, когда любишь? Разве можно противопоставлять какие-то личные «неудобства» с таким вожделенным шансом засыпать и просыпаться рядом с избранником сердца? Так происходит испокон веков, что наши женщины переходят в жилплощадь к своим мужчинам! Это больше чем норма, для нас это даже… природно! Но как, как в сию секунду можно все бросить, в один миг все отрезать, как за ненадобностью, просто встать и уйти?

В своей нерешительности я провела около получаса. В комнате, кроме разноцветных огоньков гирлянды и бликов стеклянных шаров на елке, другого освещения не было. Запах хвои, мягкий свет и тихое шебуршание троих хомяков в клетке давали ощущение уюта и некоего умиротворения. Я практически успокоилась и едва ли не наслаждалась своим одиночеством, сидя на полу с поджатыми ногами, облокотившись спиной о край дивана, и неподвижно наблюдая за своими питомцами. Скоро придется покинуть этот укромный уголок и идти ужинать; я была очень голодна, но мне так не хотелось выходить… Идиллия нарушилась раньше, когда запищал телефон. «Я так понимаю, твое молчание и есть ответ? – прочла я на экране, нажав на «конвертик». – И почему я не удивлен?» Володя всегда был нетерпелив, а вынужденное ожидание часто приводило его в бешенство. Поразительно, что он еще столько времени держался. Я тяжело вздохнула и уронила голову на колени: меньше всего желала сейчас возвращаться в реальность. Мне действительно нечего ему сказать. Может, сделать вид, что мне это сообщение не дошло? Что деньги на счету закончились? Батарея села? Телефон сломался? Какой смысл только?! Надеяться, что пройдет час, сутки или даже неделя и парень просто о чем-либо забудет – такое же безумие, как современного человека пытаться убедить в том, что Земля вовсе не круглая, а опорой ей служат слоны и черепаха. Да и я бы вряд ли забыла такое! Кстати, наверняка кто-то из великих умов, ныне часто цитируемых в Интернете, однажды сказал: «Если вы затягиваете с принятием решения, значит, вы уже приняли решение оставить все по-старому»… Да, пожалуй, так оно и было…

Реакция Володи вполне предсказуема. Соответственно, остановись я на минуту и раньше подумай о возможных последствиях (еще вчера – «слезы в трубку»), всего этого можно было избежать. Ох и заварила кашу – да не подавиться бы ей! Снова раздался писк… Теперь этот звук меня сильно раздражал. Я выругалась вслух и перевела телефон в беззвучный режим. Еще не открыв сообщение, я уже знала, о чем оно. И с каждым пятиминутным интервалом, пока я храню молчание, послания будут все «поэтичнее» и «красноречивей». Пора бы уже определиться! …И вдруг у меня возникла идея… Если тебя берут хитростью, почему бы самой к ней не прибегнуть?! В стиле бразильских сериалов – просто, но «со вкусом»! А хитрость вот в чем… Сейчас дать ему то, чего он так жаждет… чтобы уже завтра, спровоцировав скандал, что не составляло ни малейшего труда, все отменить. Я была уверена, что вскоре мы все равно помиримся, – немного женского плутовства, и примириться с обиженным мужчиной так же легко, как и поссориться, – но взамен получу такую необходимую мне отсрочку. И я написала: «Все ты знаешь и понимаешь… Даже лучше меня! Чего только тогда сомневаешься? Доказательства непонятные требуешь… Вот что я тебе скажу… Конечно, мне все это очень неприятно, мягко говоря! Ты своим неверием вынуждаешь меня пойти у тебя на поводу, что само по себе уже глупо и весьма сомнительно. Ты хочешь показной любви? Публичной? Я могу устроить, если именно это тебе нужно! Странно, что об этом вообще зашла речь… Как по мне, за время наших отношений было достаточно ситуаций, так сказать, оснований, способных развеять любые твои опасения на мой счет. Просто смешно обсуждать эту тему, спустя почти восемь месяцев со дня нашего знакомства! Но! Так, значит, так! Хорошо хоть цветы дарить и петь серенады под окном не просишь… Учти, это будет последний раз, когда я так легко уступаю! И не думай, якобы уступаю потому, что яро хочу что-то доказать!!! Не виноват – не оправдывайся, я так считаю! На данный момент у меня просто нет ни сил, ни желания спорить и что-либо объяснять! К тому же знаю, что бесполезно! Послезавтра родители выходят на работу. Я следом встану, быстро соберусь и приеду. Вещей много, поэтому не забудь встретить меня на вокзале!» С минуту помешкав и внимательно перечитав текст еще пару раз, я нажала кнопку «отправить». Краткость – сестра таланта, но, когда дело касалось противоборства мнений, это было не про меня. Я с облегчением выдохнула и поспешила за стол ужинать, – первая часть моего замысла была выполнена.

Вернувшись в комнату, я прежде всего схватилась за телефон. Спинным мозгом чувствовала, – и не прогадала, – что Володя в обратный адрес непременно закидает колкостями, посчитав мое сообщение верхом наглости и недолжного почтения. Слово за слово, письмо за письмо, вскоре и на звонки перешли, и все сложилось так, как и было мною задумано, только значительно быстрее. Я бросила трубку и чуть ли не поклялась самой себе, что ни в какую не буду мириться с парнем в ближайшие пару дней – да и дело в шляпе! Правда, больше суток мы еще никогда в ссоре не были, но тут «народ требует»! И мне это почти удалось… Почти…

На утро следующего дня моя способность внутренне бурно реагировать на происходящее вокруг сошла на нет; проснувшись, я взглянула на все иными глазами. Обида, гнев, ехидство – куда это все делось, и след простыл. Все, что я смогла в себе «раздобыть», можно обозначить лишь как «жаль», но не той «жалью», что от «жалости», а той, что от «сожаления». (Уверена, читатель мой поймет, что я имею в виду.) Я не жалела саму себя, а сожалела о себе! И так было со всем! Казалось бы, один корень, но такой различный оттенок… Единственное, чего мне сейчас хотелось, это повернуть время вспять… Я с горечью себе призналась в том, что пословица «чем дальше в лес, тем больше дров» стала идеально соответствовать моему нынешнему образу жизни. Конечно, это было совсем не то, к чему я стремилась. «Эх… Расстанься ты с ним еще полгода назад, да хотя бы четыре месяца назад, теперь тебе было бы куда легче, проще и веселее… Если и вспоминала бы изредка, то с улыбкой… А проблем бы поубавилось! М-м-м… Все могло бы быть по-другому… и намного лучше! Столько положено на плаху этой любви, а сколько еще будет положено… ибо жать на тормоза сейчас уже поздно! Иначе все потеряет свой смысл… и свою цену», – размышляла я, еще лежа в постели и блуждающим взглядом взирая на серое небо за окном. В комнату заглянула мать. Почему-то я предпочла сделать вид, что до сих пор сплю. Как оказалось, именно будить меня она и пришла, а вместе с тем и восстановить лад в нашем доме. Тихо-тихо все в семье возвращалось на круги своя, в свое русло, и меня обуяло чувство вины и сожаления перед родителями. С одной стороны, я осознавала, что мое поведение по отношению к ним имеет много общего с самым что ни на есть кощунством, а с другой стороны, не могла понять, что же может быть зазорного и греховного в таком прекрасном, возвышенном чувстве, как любовь к противоположному полу. Единственное, в чем я точно была уверена, так это в том, что вчера правильно поступила, устроив небольшой бунт своему «поводырю».

После обеда, когда в моей душе наконец-то воцарилась безмятежность, Володя снова напомнил о себе. Это было весьма странно, если учесть, что молодой человек после любой ссоры всегда занимает одну из двух позиций: «тихое ожидание» моего раскаяния или «полное игнорирование» случившегося, чтобы не раскаиваться самому. А тут… первый написал! Правда, явно не для того, чтобы извиниться.

– Ты это специально сделала, да?

– О чем ты?

– Ты нарочно со мной поругалась! Чтобы завтра не приехать! Верно?

«О-хо-хо, – подумала я, – кто же тебя надоумил-то? Или неужто сам догадался?»

– Что за бред? – ответила я письменно. – Тебе книги впору писать… Фэнтези!

«Ага, так я тебе правду и сказала!» – снова промелькнуло у меня в голове.

С минуту спустя мобильный отрывисто, но довольно шустро и громко «топоча» побежал по столу от раздавшегося вибрацией звонка.

– Слушаю, милый!

– Почему же все-таки мне кажется, что ты это подстроила?

– Когда кажется, креститься надо, говорят! Уйми свое бурное воображение! Тебя хлебом не корми, дай что-нибудь заподозрить! Кругом мерещатся тайны Мадридского двора!

– Хм-м-м… То есть… Ты все равно бы приехала? Несмотря на ссору? – недоверчивым тоном спросил парень.

– Ну да! – неуверенно проговорила я.

– Тогда… скоро увидимся! – прозвучало в трубке, как мне показалось, не столько радостно, сколько насмешливо. – Ах да! Я позвоню утром на всякий случай, чтобы ты точно не проспала.

Итак… впереди мне предстояла еще одна неспокойная ночь… Распушенные перья облетели…

Владимир, как и обещал, позвонил ровно через пять минут (будто засекал) после сигнала моего будильника, но это было совершенно излишне – я встала намного раньше, еще до нужного часа. Судя по голосу, настроение у парня зашкаливало, чего не скажешь обо мне. Увы, я его веселья не разделяла, наоборот, в какой-то мере оно меня даже раздражало. Времени в моем распоряжении было масса, но я почему-то торопилась, кое-как швыряя свои вещи по пакетам и сумкам, порой с такой ненавистью, что нередко в них путалась, цеплялась через них и почти падала. Я изначально не верила в успех этой «операции», знала, что до добра не доведет, но продолжала себя уговаривать в надобности довершить дело. Безрассудно, не так ли? Особенно «забавным» я считала то, что с легкостью нашла исчерпывающий, развернутый ответ на вопрос «почему?», «почему все это происходит со мной?», но столько долгих размышлений не дали ни одного предположения на вопрос «зачем?». Может быть, потому я так нервно и спешила покончить с этим? Собрав баулы и немного отдышавшись, я в замешательстве окинула взглядом комнату. Тоска… Жаль, нельзя забрать с собой эти стены… Никогда бы не подумала, что они имеют такую силу, такую власть над тобой…

– Посижу на дорожку… О! Чуть не забыла! Надо же записку оставить родителям… Они придут, а меня нет! – сказала я в голос самой себе.

Я принялась писать. По неведомой причине с каждым выведенным словом во мне пребывала решимость. С каждой строчкой перед глазами проплывали все мало-мальски значимые эпизоды из последней, еще в стадии «сочинительства», главы, посвященной роману с Володей, – хотя наши взаимоотношения точнее будет назвать «водевилем», – и мой эмоциональный настрой стал меняться. А текста получилось на две страницы! Прикрепив свое «эссе» к обитой изнутри дерматином входной двери, я даже с неким озорством перенесла свои упакованные вещи на лестничную площадку и закрыла за собой все замки. Позже я узнаю, что так вовлеклась в этот процесс, что даже не погасила в своей спальне свет…

Встретив меня на столичном вокзале, Володя с демонстративным жеманством помог перегрузить мои оклунки уже в практически полный маршрутный автобус. Был час-пик. По-джентльменски уступив рядом со мной место какой-то женщине, он стал в двух шагах от меня, всю дорогу сохраняя такое несвойственное ему выражение лица, которое я могу охарактеризовать лишь как идиотское. Глупые усмешки, горящие обезумевшие глаза, часто бегающие по сторонам, и сильный нервный тик оставляли впечатление неадекватного человека, свихнувшегося от неожиданно свалившегося счастья, – к примеру, везунчика, сорвавшего джекпот в лотерее. Жутковато было это наблюдать. Но преодолев с половину пути, мне все стало безразлично. Все больше отдаляясь от отчего дома, я все больше тянулась к нему душевно. Порой складывалось ощущение, будто этот клубок, соединяющий нас, вот-вот размотается до конца: нить порвется, отозвавшись еще и физической болью. Я опустила голову и уставилась на собственные сапоги. «У тебя еще есть время одуматься! – повторял внутренний голос. – Если повернешь обратно в течение двух часов, никто ни о чем не узнает!» Да, не будь сейчас Володи рядом… Господи, как же это все сложно! Когда я наконец-то оторвалась от созерцания своей обуви, мне едва удалось отыскать глазами парня; народу в салон набилось столько, что маршрутка буквально трещала по швам. Чтобы на остановках дать дверям открыться, людям приходилось вскарабкиваться друг на друга, как на пальмы. Вид возлюбленного объекта придавал мне мужества. «Нет! Сделала шаг – иди уже до конца! Не поднимай себя на смех! Ты же серьезная, ответственная, состоявшаяся личность! Ты же так хотела, чтобы с тобой считались и обращались как со взрослой! Так и не веди себя… как капризный ребенок!» – снова заговорил голос внутри. Я кивнула своим мыслям, словно вспомнив правильный ответ на контрольной, выпрямила спину и уверенно посмотрела прямо перед собой. Еще пару километров и мы на месте…

Вместо того, чтобы утомлять своего читателя (и себя) сухой хронологией абсолютно не значимых событий излагаемого мною дня, я сразу перейду к развязке оного, что составляет, смею надеяться, существенно больший интерес. Итак, представьте! Долгий зимний вечер… двое в темной квартире… Они заметно нервничают, но оба пытаются это скрыть, сменяя темы разговоров одну за другой… Девушка сидит на кровати и каждые две-три минуты поглядывает на часы… Юноша бестолково щелкает мышью по экрану монитора… Ненавязчиво льется музыка из колонок… только она звучит лишь для того, чтобы заполнить тягостную тишину между краткими диалогами… Что-то не очень романтично, не правда ли?

– Уже почти шесть, – словно о чем-то предупреждая, сказала молодая особа.

– Да, вижу… Времени совсем нет?

– До четверти часа…

– Что ж… Вдох-выдох… Готовимся к долгому и напряженному разговору! – как-то удрученно промолвил парень.

Нервы сдавали. Миллион раз пожалев о своем некрасивом, мягко говоря, поступке, о глупой жажде доказать что-либо окружающим и, наверное, самой себе, я еще где-то далеко, но все же начала осознавать, что слишком много на себя взяла, закрутив это колесо, которое вышло у меня из-под контроля и грозило меня же раздавить. Я стала все чаще путаться в своих ощущениях, чувствах, желаниях. Порой они были диаметрально противоположны друг другу, как будто принадлежали разным людям. Да, мне даже иногда казалось, что я раздваиваюсь. Когда одна часть меня, новая, неведомая мне самой, чудила, вторая впадала в шоковое состояние от ее «творений». Или наоборот! Когда та Таня, которая жила в этом теле с рождения и которую все знали, снова отвоевывала свои владения, эта сумасбродная, эгоистичная максималистка так и нашептывала ей на ухо ужасные вещи. Но сейчас я так и не успела понять, с какой же из них все-таки имею дело, – меня прервал телефонный звонок.

– Это они!

– Замечательно! Бери трубку! – вызывающим тоном произнес Володя, запуская на компьютере свои излюбленные стрелялки.

– Но мне нечего добавить к тому, что я уже им написала в записке!

– Значит, повтори еще раз написанное!

– Ага! Легко сказать!

Я ушла с мобильным на кухню и наконец-то ответила.

Переговоры были бурными и продолжительными, но безрезультатными. Родители, конечно же, настаивали на немедленном моем возвращении, а я, конечно же, рогами царапала деревянные полы – так упиралась. Обоюдно испробовали все! Прийти к консенсусу пытались и цивилизованно, и варварски, и на научной основе, и на религиозной, – бестолку! Хотя, должна отметить, что спустя около получаса наших горячих дебатов я стала понимать, что все-таки поддаюсь, – мое ослиное упрямство иссякало, тем самым проделывая бреши в каменной кладке, с таким трудом по кирпичику сложенной мною за последние несколько дней. Чтобы дать себе возможность залатать дыры, мне пришлось срочно ретироваться, прервав наши прения наспех данным взамен невнятным согласием приехать обратно домой.

– Придется, наверное, выдвигаться назад, милый! – изрекла я, едва переступив порог комнаты и застав Володю за тем же занятием и в той же позе.

– С чего это вдруг? – недовольно спросил парень, устремив на меня пронзительный взгляд.

– Ну… только ненормальный мог поверить в то, что этим так просто закончится…

– А никто и не верил! Ясно как Божий день, что это не конец! Как раз-таки начало! Надо выстоять! Иначе для чего мы затевали все? Покататься туда-сюда?

– Выстоять… Как? Я тебе говорила, что заумными разговорами такие вопросы не решить!

– Естественно, нет! Если они не подкреплены действиями! – произнес он интонацией человека, услышавшего постыдную чушь на общеизвестное явление. – Не обратно бежать надо, когда тебе сказали «фу», а продолжать гнуть свою линию вопреки всему!

– То есть… ты предлагаешь сидеть тут и все игнорировать?

– А что тут сидеть? Последняя маршрутка отсюда отправится меньше чем через час. Потом уехать будет крайне сложно. Только утром! Просто выждать немного времени! И все! А завтра уже сменится день – сменится и пища, так скажем.

– Что-то мне так радужно не думается, – словно обессилев, промямлила я и плюхнулась на кровать.