Антакарана. Дитя Сердца

– На пару часов, – отмахиваюсь я от него, как от назойливой мухи, и жадно впиваюсь глазами в экран, на котором все еще бездвижно спит Энджел.

– Так нельзя, Лавина. Сон – это основное условие!

– Не твое дело! – огрызаюсь я, но тут же беру себя в руки. – Извини. Первый день непростой, сам знаешь.

Главный Наблюдатель всегда вызывал во мне определенную неприязнь, даже раздражение. Удивительно, учитывая тот факт, что в целом он неплохой человек, да и Энджел любит его, как родного дядю. Возможно, я так и не смогла простить ему того финального испытания на искушение отравить Сердце.

***

Все оборудование прошло проверку, наблюдатели заняли места, Главный отдал команду «подъем». Игроки просыпаются, и каждый по-своему сражается с симптомами «отравления» координаторами. Энджел бодро выпрыгивает из кровати и традиционно посылает мне воздушный поцелуй. Автоматически показываю ему в ответ средний палец под столом и невольно улыбаюсь. Этот чертенок знает, что я все еще злюсь и с ума схожу от беспокойства.

Спустя некоторое время, все собираются в холле за общим столом, завтракают и делятся впечатлениями об утреннем пробуждении. Брида пребывает в прекрасном расположении духа. В дружеском порыве обнимает первого попавшегося под руку. Им оказывается Робин, который вскакивает с места, как ужаленный. Игроки недоуменно поворачивают к нему головы.

– Я… простите.

Он заливается краской и пытается подобрать слова.

– Робин просто хочет сказать, что ты слишком большой микроб. Но если непременно хочешь обниматься, то я тут как тут, – добродушно приходит на выручку к смущенному мужчине Энджел и притягивает за плечи обескураженную реакцией Робина Бриду.

– Извините, это моя проблема. Аномальная дальнозоркость. Первое, что я вижу в людях, это поры. Они меня пугают, – вдруг признается Робин, повесив голову.

Изумление на лицах игроков говорит о многом.

– Есть такая болезнь – трипофобия, кстати, – деловито подмечает Бен. – Боязнь дырок.

– Я не боюсь дырок, – оправдывается Робин. – В микромире их много, на каждом шагу. Я с удовольствием рассматриваю их в микроскоп. Но в макромире мне требуется некоторое усилие над собой. Брида, извини, пожалуйста! Ты подошла слишком неожиданно.

И как бы в подтверждение, он подходит к женщине и, примирительно улыбаясь, протягивает ей руку.

– Ну уж нет, теперь она моя, сэр! – искренне возмущается Энджел, загораживая собой Бриду, чем тут же вызывает приступ всеобщего смеха и разряжает тем самым обстановку.

– Опять болезни? Это то, что их объединяет?! – мое сердце падает. Значит ли это, что головные боли Энджел намного серьезнее, чем кажутся на первый взгляд?

– Не делай поспешных выводов, – сухо произносит Юджин. Я даже не заметила, что высказала свои опасения вслух.

***

Спустя некоторое время, на экране появляется очередная запись. Удивительно, как механически и равнодушно звучит мой голос. Если бы я только знала, кому посылаю обращение! Но вместо того, чтобы насторожится от посылаемых Энджелом сигналов, я упорно игнорировала их и думала лишь об одном: как бы поскорее закончить запись и снова сбежать к нему!

ЗАСЕДАНИЕ ВТОРОЕ

СУД

Судья в очередной раз спрашивал себя, за какие прегрешения ему досталось все здесь происходящее, и с крайней неприязнью смотрел на худого парнишку. Колючие темные глаза подсудимого словно цеплялись в собеседника и сверлили его насквозь. Тонкая линия губ все время находилась в напряжении, которое тотчас передавалось оппоненту – Судья поймал себя на мысли о том, что точно также плотно сжимает губы. Кривой нос – непонятно, был ли он результатом работы тюремных надзирателей или оставался таким задолго до этой встречи – придавал лицу в целом неприятный акцент. Всеобщую нелицеприятную картину дополняли длинные впалые скулы и уродливый шрам, бегущей извилистой змейкой от левого виска по щеке, до самого кончика носа.

Но этот голос… Зычный, в то же время мягкий, с грамотно расставленными ударениями и знаками препинания, полный насмешки и сдержанности, просто пленил слушателя. Если бы Судья прикрыл глаза, то непременно представил бы себе прекрасного юношу, полного сил и жизнелюбия. Тем больше обескураживало такое несоответствие внешности и голоса.

Подсудимый – кажется, его зовут Жан – положил на другую чашу весов те же самые преступления и гордо заявил во всеуслышание, что считает их добродетелями. Аудитория долго возмущалась, выкрикивала страшные ругательства и требовала немедленного линчевания.

Судья считал себя человеком справедливым и чтил букву закона, а потому обязан был довести дело до конца и выслушать парня, несмотря на жгучую боль в боку и раскалывающуюся от полуденной жары голову.

Судья уже готов был открыть рот, чтобы попросить прокурора вынести первое обвинение в похищении девушки, но подсудимый перебил его в своей самоуверенной манере:

«Ваша Честь, прошу перейти ко второму обвинению. Девушку оставим на конец».

«Подсудимый, прошу соблюдать порядок, – едва сдерживая возмущение, ответил Судья. – Мы пойдем по списку».

«Тогда считайте это моим последним желанием. Вы же все равно планируете меня повесить».

Дерзость Жана выводила Судью из себя, выбивала почву из-под ног. Но если парень планирует так бездумно потратить последнее желание – это его право.

«Вы не предпочтете сигарету?»

«Я не курю».

«Деликатесы на ужин?»

«Чревоугодие – это грех, не так ли, Преподобный Отец?» – скривив губы в насмешке, подсудимый обратился к священнику, чем вызвал новую волну негодования.

«Не захотите увидеться с близкими?»

«У меня никого нет».

«Что ж, ваше право. Прокурор?»

Низенький лысый человек поднялся из-за своего стола под одобрительные возгласы зала.

«Они все здесь заодно», – почему-то подумал Судья.

«Подсудимый Жан Бенуа обвиняется в том, что перерезал скот уважаемого фермера месьё Перье в количестве: коровы – десять голов, свиньи – девятнадцать голов, овцы – тринадцать голов. Кроме того, двадцать кур и одиннадцать гусей. Тем самым, он лишил средств к существованию всю семью на долгие месяцы. При этом семья фермера и подсудимый даже не были знакомы! Мотив не понятен. Месьё Перье является лучшим поставщиком мяса, яиц и молочных продуктов во многих семьях и учреждениях нашего скромного городка. Варварство и мародерство – вот что это такое!»

Улюлюканья. Угрозы. Головная боль. Невоспитанная публика Коммуны. Судья ненавидел все это.

«Что ж, обвиняемый. Вы утверждали, что данный поступок является добродетелью. Что вы можете сказать в свое оправдание?»

«Никогда тотчас не бросайтесь на то, что предлагают вам другие. Не ведитесь на аппетитную картинку, словно голодный пес на кость. Не верьте глазам, прежде чем вас не переубедят остальные четыре органа чувств. Перерезав скот, я сделал великую милость жителям Коммуны и предотвратил большую трагедию».

Игроки, доберитесь до места преступления, соберите улики, выясните мотив и суть поступка обвиняемого. Ровно в 17:00 вам необходимо вернуться в отель и назвать ответ. В противном случае, вы не получите часть ключа, который будет жизненно необходим на финальном этапе игры.

Запись заканчивается.

– Что это все, черт побери, значит? – спрашиваю я Юджина.

Он пожимает плечами:

– Раньше это тебя не волновало. Вывести карту на экран!

– Раньше речь не шла об Энджеле, сукин ты сын! Я знаю сказку наизусть. Какие опасности ждут их на пути?