Там, за Вороножскими лесами

– Демьянушка, – мягко проворковала жена. От ее голоса побежали мурашки. Демьян обнял Агафью за плечи, потянул к себе.

И они слились в одно целое. Он не стал набрасываться на нее как тогда в их первую ночь – дико и необузданно, теперь ему хотелось приласкать ее, утопить в любви, окутать нежностью. В темноте он не видел лица, но чувствовал нарастающий жар женского тела, слышал ускоряющееся дыхание, сладкие вздохи, тихий стон…

Оба без сил лежали на деревянном полу, глядя в черноту потолка. Широкая грубая рука накрывала тонкую ладошку.

– Может на лежанку? – робко предложила Агафья. – Там мягче.

Демьян подхватил жену и отнес на широкое ложе, засыпал снова поцелуями.

– Ты что же отцу не призналась? – спросил он, слегка кусая за ушко.

– Я собиралась, собиралась, да так боязно. Подойду, вроде бы вот сейчас и скажусь, а он как зыркнет на меня глазищами, и я прочь бежать. Страшно мне.

– Теперь уж я сам все скажу, – Демьян потерся щекой о нежную щечку. – Выйдем по утру да в ноги к нему упадем.

– Ох. А знаешь, мне иногда кажется, что он уж все знает. То про переяславских женихов без умолку твердил, а теперь даже и не заикается. И смотрит так с усмешкой, будто ждет, когда же я виниться стану. Хотя, откуда ему знать? Не могла же попадья выболтать? Устинья тоже обещалась молчать. А может живот уж видно?

– Чего видно? – вздрогнул Демьян.

– Ты что же не заметил? – Агафья положила руку мужа на чуть покатый животик.

– Да что ж сразу не сказала, а если бы придавил?

– Давить пока нечего, мал еще.

«Дите, дите у меня народится! И жена, и дети. Жива семья, не смогли раздавить».

– Хорошо, что ты приехал, – мурлыкала Агафья. – Вдвоем легче сказываться. Это одной боязно. А как там дома? Я дурная, и не расспросила тебя. Матушка в здравии ли?

– В здравии, тебя ждет.

– А… – жена заволновалась, – а про сестриц слышно что?

– Меньшую домой привез, при матери сидит, а старшая Ульяна у побратима в наложницах.

– Бедная, – вздохнула Агафья.

– Любовь у них, – Демьян откинулся на подушки.

– А-а-а, – протянула Агаша, укладывая голову мужу на грудь. – А в граде сильно тебя бранят али жить можно? – осторожно спросила она. – Да ты не думай, я не боюсь, ехать с тобой готова, это я так, просто спросила.

– Тысяцкий я теперь вместо отца. Позвали. – Олексич ждал, что жена подивится.

– А я так и знала, чудилось мне, – улыбнулась она, – сон об том приснился.

– Ведунья ты моя, – губы опять потянулись к губам.

– А у меня брат родился, на Фоминой седмице, так Фомой нарекли. Крепенький такой. Устя вокруг него хлопочет.

– Примечай как, пригодится скоро.

– Вот всё, вроде, ладно, – вздохнула Агаша, – и в почете ты теперь в граде своем, а хоромы целы?

– И хоромы целы, князь новые ворота подарил.

– Вот и хоромы целы, есть чем пред батюшкой похвастать, – продолжила Агафья, – а все равно к отцу боязно идти. Уж так боязно, внутри все холодеет. Орать станет, аж крыша затрясется. Бить тебя, должно, кинется.

– Не бойся, голубка моя, чай, не убьет. Поорет, поорет да успокоится.

– А давай не спать всю ночь, чтобы то неспокойное завтра попозже наступило.

– Давай, – согласился муж.

И оба, обнявшись, тут же провалились в глубокий сон.

– Эй, зятек, вставай! – кто-то тряс Демьяна за плечо.

Олексич разлепил тяжелые веки и тут же словно ошпаренный вскочил с лежанки. Потом понял, что нагой, плюхнулся назад на ложе, прикрываясь одеялом.

Перед ним в броне и со шлемом в руках, нахмурившись, стоял воевода.

– Одевайся, бродники заставу осадили, сейчас на стены полезут. Сече быть, – устало сказал тесть.

4

– Как бродники? – Демьян запрыгнул в порты, быстро замотал гашник, стал натягивать сапоги.

– Как, как? – передразнил тесть. – Проглядели мы их, думали из степи придут, а они из леса вышли.

– Из леса, – эхом повторил Олексич. – Там же дружина моя стоит!

– Стояла, перебили, наверно.

– А сечу не слышали? – Демьян нервным движением оправил рубаху.

– Нет, тихо.

«Может, разминулись все же». Тесть с зятем одновременно рванули к двери.

– Батюшка! – послышался голос Агаши. Она лежала, стыдливо завернувшись по самые глаза в одеяло. – Батюшка, броню ему дай.

– Где я тебе такую броню здоровую возьму? Выбрала муженька, вон еле в дверь проходит. И как в окно-то влез?

– Ивана броня у тебя в коробе лежит. Дай! – взмолилась Агафья.

– У всех мужья как мужья, в своей броне в ворота въезжают, а твой – таракан, по стенам лазит.

– Батюшка, дай!