Там, за Вороножскими лесами

По спине потоком бежал пот, в горле пересохло, словно Демьян наглотался дыма. Что они скажут? А ведь в тереме непраздная[79 - Непраздная – беременная.] жена.

– Не слушайте его, этот вообще с бродниками заодно! – пытался перетянуть к себе толпу Кисляй, но семя сомнения успело прорасти. Вои переводили взгляд с воротника на ольговского боярина, не зная на что решиться.

– Полдень скоро, на стены надо становиться, – напомнил Федор, все, что произошло, как-то резко подкосило его. Он никак не мог стать прежним – хитрым, сильным, уверенным.

– Батюшка воевода, батюшка воевода! – Федора за полу дергала курносая девчонка лет десяти.

– Куда ты, чего вылезла? – зашикала на нее мать.

– Так ведь дяденька чужой правду говорит. Я вчера Антипку видела с корзинами, он из леса выходил!

«Божий ангел», – пронеслось в голове у Демьяна.

Толпа подхватила Кисляя с братом, те отчаянно упирались, что-то выкрикивая, но их уже никто не слушал. Два тела полетели с высоты костровой башни к ногам бродников.

– На стены! – крикнул воевода своим привычным властным голосом. Ратные послушно побежали занимать места у бойниц.

От северной стены, путаясь в рясе прилетел отец Леонтий.

– Не успел, – он, упирая руки в колени, наклонился вперед, пытаясь восстановить дыхание. – Исповедовать их надо было! – сказал он, тряхнув головой.

– Еще немного, и пришлось бы нас отпевать, – хмыкнул воевода, – а ты, зятек, не такой, как кажешься, – повернулся он к Демьяну. – Я думал ты телок двухлетка, а ты волк матерый.

– Волки там за городней, а я семью свою спасал. Исповедоваться мне после сечи нужно будет, отче, – обратился он к Леонтию, – греха набрался.

– Придешь в церковь, потолкуем, – перекрестил его священник.

– Про тысяцкого хоть правду сказал? – подтолкнул Олексича под локоть тесть.

– Правду.

– А про злато? – воевода сузил глаза.

– Нет. Сам про то ведаешь.

– Пошли биться, зять. Выручил, так уж выручил.

3

Под стенами было оживленно. Бродники натащили из леса бревен и теперь сколачивали из них осадные лестницы. Из толстого многовекового дуба готовили таран, пробивать ворота. Зловещий стук топоров эхом ударял по стенам городни.

Демьян по-прежнему всматривался в чащу, тщетно пытаясь отыскать следы своей дружины. Воевода отдал ему оборонять северный край. Вои охотно откликались на приказы, чувствуя силу молодого вожака, многие еще помнили шальную драку курских бояр на церковном дворе.

Все было готово принять гостей. Но полезут ли вороги сейчас, или будут ждать ночи? В темноте обороняться сложнее. Это известно и татям.

Полдень давно прошел, солнце стало неспешно спускаться к лесу, смолк стук, лестницы разложены вдоль крепостного вала, а приступа все не было. Половцы, спешившись, расселись в смятой траве. Бродники лениво переговаривались у костров, бросая алчные взгляды на затихшую в ожидании заставу.

– Выматывают, чтобы мы по обвыклись, чутье потеряли. В оба глядите, – Демьян прохаживался взад-вперед по заборолу.

Прибежал отрок от воеводы.

– Велели бочки с водой вдоль стены ставить, труты гасить. Жечь нас будут.

Олексич всмотрелся, а, ведь, верно, мирно беседуя, нападающие потихоньку раскладывали луки, наматывали на наконечники стрел паклю.

– За водой, живей! – крикнул боярин мальчишкам, стоявшим внизу. Среди них краем глаза он заметил и заплаканного Антипа. Тот, как и все, побежал к колодцам. Нет, Демьян не испытывал чувства вины, но было как-то неприятно.

Солнце лизнуло пушистую шапку дубравы. Раздался резкий свист, и в этот миг тати поднялись плотной цепью, опуская концы стрел в костры, вскидывая луки. Широкими дугами в город полетел огненный дождь.

Чтобы стрела перелетела крепостной сруб, нужно подойти ближе. Нападающие, перелезая через засеку, стали карабкаться на вал. Вороножцы с башен отстреливались. Несколько татей остались висеть на кольях, но разгоряченные бродники, не замечая потерь, продолжали упорно подступать к крепости, уже тащили лестницы, и поток огненных стрел не ослабевал. В граде занялись крыши ближайших к городне домов, их бросились тушить. Бой кипел вовсю.

Обороняющиеся были ладно обучены, это Демьян приметил сразу. Воевода знал свое дело, и натаскал людей, они могли недолюбливать его за крутой характер, но сейчас строгость Федора спасала им жизни. Застава как один могучий богатырь вновь и вновь отмахивалась от назойливых неприятелей. Первый натиск был отбит, атака выдохлась. Враги отступили в темноту.

Вороножцы устало отирали пот. Ночь уже плотным кольцом окутывала измученный город.

– Боярин, как думаешь, еще в потьмах полезут? – обратился к Демьяну долговязый вой лет двадцати.

– А кто ж их знает? Подождем. Спать в очеред! – крикнул он. – Предай далее.

Враги вяло копошились у костров. «Может и не полезут пока».

– Я тебе покушать принесла.

Демьян вздрогнул, за спиной стояла Агафья, в руках у нее был горшок, прикрытый берестяной крышечкой.

– Бери, – протянула она ему ложку, – ешь, горячее еще.

– Ты что здесь делаешь? Стрелой снять могут! Домой ступай! – зашумел на нее муж.

– Так всем же вон жены принесли. Я чем хуже? – надула губы Агаша. Она была в повое мужатой бабы и все время поправляла его рукой, привлекая внимание. – Хороша ли?

– Хороша, хороша. Вниз ступай, – торопливо поцеловал Демьян жену.

– Ты уж поосторожней. Слышал? – понизила она голос. – Говорят, воротников двоих с городни скинули за измену.

– Видел, – усмехнулся Демьян. «Не знает ничего, как нас самих туда чуть не скинули. Ну, и хорошо, ни к чему ей это знать».

Вои шумно стучали ложками, неизвестно, когда снова придется перекусить. Они и их жены, не скрывая любопытства, поглядывали на Демьяна с Агафьей, о чем-то переговаривались.

– Об нас толкуют, – засмущалась Агаша.

– Пусть толкуют, коли охота, – отмахнулся Демьян, – ну, иди уже. Что ж не прогоню тебя никак?

– Иду, – жена забрала опустевший горшок, и неохотно пошла вниз, постоянно оглядываясь.

«Хода у них подземного нет. Отступать некуда».

Пытаясь справиться с тревожными мыслями, Олексич стал клевать носом, голова отяжелела. Ему казалось, что он всего лишь на миг закрыл глаза, но кто-то уже тряс за плечо.