Мир Гаора. Коррант. 3 книга

Седой невольно улыбнулся.

– Он тоже нормальный. Как я надеюсь. Но это… это вырезки из газет, помните, я про газеты вам рассказывал?

– Помним, конечно, – кивнул Чалый.

– И про что тама? – спросил Зима. – Про мины?

– И про них тоже, – кивнул Седой. – Нет, парни, я сейчас ещё как ушибленный, дайте дочитать.

– А чо ж нет, – пожал плечами Чеграш. – С сегодняшним успеется.

– Ну да, – сразу понял его Гиря, – велели ж ознакомиться, мы и знакомимся.

– Верно, – Чалый протёр миску из-под каши остатком корки и кинул его в рот, – Главный важнее, его приказ последний, так что…

– Так что, болтуны, – Седой допил чай и встал, – заканчивайте, а меня не трогайте пока.

– Как скажешь.

Парни доели и составили опустевшие миски и кружки к двери, чтобы, когда надзиратель за посудой придёт, подать сразу, извлекли из-под чертежей свои самодельные тетради и занялись уроками. Хорошо, здесь черновики подлежат уничтожению, а бумагу выдают без счёта, а что через уничтожитель лишние листы пропущены, никто в бумажном мусоре и не заметит. Они уже так по три тетради израсходовали.

Седой читал теперь, стоя у стеллажа, чтобы не мешать им. Уже по второму разу. Да, он был прав, плотина прорвана. Нет, в самых злых и смелых мечтах он не желал Крайнтиру такого. Его не просто смешали с грязью, его уничтожили. И всё логично, следуя законам, научной логике, этике… Похоже, на этом дураке отыгрываются за все начальственные плагиаты. Но… но кто же спустил лавину, проковырял плотину? Неужели… Седой вернулся к самой первой вырезке. Да, началось с неё. Никто, он же Некто. Укрывшийся за псевдонимом или… лишённый имени. Ну, это могло сохраниться в деле, но это… эти подробности откуда? Неужели… Нет, не стыкуется, по резьбе не подходит. Если это тот парень, обращённый бастард, то… Во-первых, сейчас он раб и связи с редакцией иметь не может, во-вторых, доступа в архив Ведомства Юстиции тоже, опять же как раб. А с другой стороны, эти подробности больше никому не известны, об этом он сам рассказывал только ему, имена тогдашней команды в той же последовательности и другие детали – это, во-первых, а во-вторых, он помнит, парень называл ему свою газету, именно эту – «Эхо. Свободная газета». Два на два, пятьдесят на пятьдесят, вероятность… в пределах допустимого. И, в-третьих, псевдоним. Никто. Только человек, насильственно лишённый имени, мог сказать о себе такое. Три против двух. Значит, он. Но как? Газета выкупила его и сделала редакционным рабом? Но откуда тогда данные из архива? Хотя это тогда объяснимо, кто-то ещё из редакции. Но тогда и под статьёй стояло бы имя второго, свободного и имеющего доступ. Вот рыжий аггел, правильно, Рыжий, его так прозвали в камере, и он сразу, даже с готовностью принял это прозвище. И упоминания в статье о фронтовом опыте автора, а парень был фронтовиком, кажется, сержантом…

Седой закрыл папку и обернулся к парням.

– Сделали? Давайте, проверю.

Чалый отдал ему свою тетрадь и пошёл к стеллажу.

– А посуда где? – вдруг вспомнил Седой.

– Когда уже сдали, – ответил Зима, ревниво следивший за проверкой, – ты читал как раз.

– Мы сразу подали, – сказал Чеграш, дописывая своё. – Сволочуга и заглянуть не успел.

Седой проверил их тетради, исправив ошибки.

– А мне чо ж? – обиженно надул губы Гиря. – Я ж правильно решил.

– Правильно, – кивнул Седой, – но можно было короче. Подумай, как сделать, чтоб не на двух листах, а в три строчки.

Написав им задания на завтра, он отпустил их выполнять приказ Главного: знакомиться с папкой. Читали парни уже хорошо, но медленно, и пока они читали, передавая друг другу вырезки, Седой вернулся к чертежам, но не думалось, и он пошёл доделывать модель за парней. Не так по необходимости – уже ясно, что вариант провальный – а, чтобы чем-то занять руки и успокоить голову.

Парни читали, негромко переговариваясь и не мешая ему думать. Хотя и мыслей у него сейчас никаких не было, сплошной хаос и неразбериха, мыслительный бардак. Злая радость, благодарность рыжему бастарду, обращение к погибшим друзьям: «Видите?! Огонь справедлив!» и… Нет, надо успокоиться, разумеется, время необратимо, ошейник не снимается, но… но эта завистливая сволочь, амбициозный дурак оказался у всех на виду как есть, голеньким, во всей своей красе. Спасибо тебе, Рыжий, даже имени твоего не знаю, своего ты мне так и не назвал. Статья за прошлую осень, а встретились мы… да, уже четыре года прошло, значит, ты выжил, первый год самый тяжёлый, ну, удачи тебе, парень, Огонь тебе в помощь. Не знаю, как ты это сделал, но ты молодец. И газета твоя молодцы, что не побоялись напечатать. С хорошими друзьями тебя, парень, от души поздравляю.

– Седой, – подошёл к нему Чалый. – Я прочитал.

– И что скажешь? – спросил, не отрываясь от работы, Седой.

– Это тот парень, помнишь, в Большом Отстойнике, новик, рыжий, звезда на пять лучей, ты ему ещё о себе рассказывал.

– Помню, – кивнул Седой.

– Это он написал, ну, самую первую, больше некому, – убеждённо сказал Чалый.

– Точно, – подошёл к ним Чеграш. – Как он это сделал? Он же раб.

– Не знаю, – честно ответил Седой, – сам ума не приложу.

Подошли закончившие чтение Зима и Гиря. Теперь они все впятером стояли у токарного станка, будто рассматривали получившуюся деталь.

– Мы сложили всё, как было, – сказал Зима.

– Седой, а чо ж теперь будет? – спросил Гиря.

– А что должно измениться? – ответил вопросом Седой.

Он не хотел осадить или ещё как-то возразить Гире, самому ему этот вопрос даже не пришёл в голову. Слишком многое всколыхнули эти вырезки.

– Ну, освободят тебя, – неуверенно предположил Чеграш.

– Да, – кивнул Чалый, – выкупишь тогда нас?

– Да вы что, парни? – оторопел Седой. – Ошалели? Ошейник не снимается.

Парни переглянулись и погрустнели.

– А мы уж подумали… – вздохнул Зима.

– Седой, а если не для этого, то зачем тогда всё? – не очень внятно спросил Чалый.

Но Седой понял его.

– Нет ничего тайного, что не стало бы явным, понимаешь? Он просто решил рассказать правду, а что дальше… для нас, не думаю, что изменится что-то, а вот для, – он помимо воли зло улыбнулся, – вот для Крайнтира Таррогайна изменится многое, если не всё.

– Слышь, Седой, – Чеграшу явно пришла в голову новая мысль, – а ему, ну за подлость его, могут клеймо шлёпнуть?

Парни сразу оживились и стали яростно обсуждать, что за такое точка точно положена и что они с этим гадом сделают, если он в их казарму попадёт.

– Размечтались, – нарочито строго прервал их Седой.

– А чо, Седой, по справедливости ежели… – попытался заспорить Зима.

– Заткнись! – рявкнул вдруг Чалый. – По справедливости знашь, чего бы надо… ну, так и заткнись.

Их спор прервал лязг замка.

– Атас, – шепнул Чеграш, и они все повернулись к двери.