Три короны. Шаг назад

Зарат огляделась. На земле лежала она – бледнее самой Смерти, широко распахнутые глаза потеряли блеск, груздь перестала вздыматься. А впереди, в дыму, сидел раненый Маст, смотря пустым взглядом на неё.

– Рано тебе уходить со мной, – темная фигура спрятала руки за спиной, – он молил богов помочь тебе. Я откликнулась, ты же звала только меня. Никто не должен этого узнать, – Смерть обратилась молодой девушкой, – и про то, кто сообщил тебе о лагере, тоже.

– Но мне ничего неизвестно, – Зарат не сводила взгляда с командира, – что с ним будет?

– Лагерь на погосте, – Смерть усмехнулась, – все зависит только от твоего желания спасти его. И твои силы зависят только от этого, – она хлопнула в ладоши, и в тело вновь вернулась боль, заставляя выгнуться дугой, – тебя так усердно спасал Огонь, – уже эхом прозвучало в голове.

В воздухе противно пахло гарью и мясом, звуки вокруг стихли, не осталось стонов, кроме ее собственного. Ноги саднило, боль раздирала тело, а осколок стрелы в плече не давал пошевелиться.

– Я жива, – Зарат приподнялась на локтях, терпя боль, – жива. И он будет жить. Видение не случится, – она села, выкапывая из снега лук и полупустой колчан здоровой рукой, – я смогу, я приду, Маст. Потерпи.

– Ты ведь не доберёшься, – из остатка огня появился покровитель, – твоя лошадь мертва. Только попроси, – он присел на колени перед девушкой, чуть придерживая ее за спину, – без просьбы я не могу.

– Помоги мне добраться до своего лагеря, – голос становился слабее, а горло саднило, но она продолжала терпеть боль.

– Вот так лучше, – Бог щёлкнул пальцами, оживляя измученного пламенем коня Урея, – все силы я потратил на твои ноги, больше боли я не заберу, – он убрал волосы с лица Зарат, – ты ему нужна, королева. Живому.

Бог испарился, оставив девушку на поляне. При поддержке покровителя она чуть расслабилась, а с его исчезновением вновь упала на снег, вгоняя стрелу глубже. Она взвыла, срывая голос до хрипа. Какой бы нестерпимой ни была боль, нужно идти за помощью.

– Нас осталось почти три тысячи, – Медис сел рядом с Алором за большим столом, – прибыло подкрепление из трёх сотен деревенских мужчин. Заместили наши потери, – он опустил голову.

– Гвардии чуть больше трёх с половиной тысяч и тысяча учеников, – Дистон сорвал слова с губ Алора, – но шансы у нас есть.

– Шансы всегда есть, – Ант, командир смертников-лучников, навалился на стол, – шанс на месть есть даже на смертном одре.

Воины затихли, опустив глаза. За окном начиналась капель, а солнце пекло спины мужчин, что сидели у окон. Время в этот раз решила не затягивать зиму, нарушая планы враждующих сторон. Драться в грязи будет намного тяжелее.

Свет резал уставшие от слез глаза, заставляя жмуриться. Холодный ветер замораживал до костей, парень не в силах был сдерживать дрожь. Колени промерзли от снега, а кисти затекли, затянутые узлом над головой. Упираясь лбом в тесаный столб, Маст раз за разом прокручивал в голове последние слова девушки к нему. Они были ложью, но это были ее последние слова.

– Здравствуй, Маст, – мужчина обхватил шею парня рукой, наклоняя его к себе, – узнаешь?

Парень неохотно открыл глаза, жадно хватая воздух. Над ним навис тучный блондин с безумной улыбкой.

– Тварь, – Маст прохрипел, пытаясь вырваться из под тяжелой руки, – как ты выжил? Я вспорол тебе брюхо, – его отпустили и с силой прижали к столбу щекой.

– А я восстал, чтоб забрать свою игрушку, – Лаэрт рассмеялся, забирая из рук старого гвардейца новую плеть, – и наказать своего обидчика. Кукла моя мертва, а ты никогда не умрешь, – он нанёс первый удар по пояснице, – до полудня обойдешься игрой до двадцати.

Первые пять ударов Маст почти не ощущал, провалившись в свой мир. Но полосы начинали гореть под плотной тканью рубашки. До десяти он лишь крепче сжал губы и прижался к столбу грудью. Вокруг стояли толпы гвардейцев, и он не скрывался от их взгляда, попеременно смотря прямо в глаза юнцам. На пятнадцатом тело невольно вытянуло дугой, он встал на коленях, прижимая голову к рукам, но глаза по-прежнему не закрыл.

– Каким ты был при нашей первой встрече, таким ты и остаёшься сейчас, – Лаэрт отбросил плеть после двадцатого удара, – но я люблю ломать людей. И тебя сломаю, командир восстания.

Маст снова опустился, переводя дыхание. Уже не было холодно, не было больно, только в душе. Он ведь убил тирана, что мучал Зарат. А сейчас палач стоит за спиной, мучая уже его. Маст закрыл глаза, он проклинал самого себя, просил Тьму наслать муки, но только бы суметь перед своей смертью убить Лаэрта. Предлагал ей запретные сделки, убивал душу, но не останавливался.

В новом лагере мятежников царила тишина. Потери воспринялись ими крайне тяжело, но каждый прямо сейчас готов был рвануть в бой и мстить за каждого, рубить так, будто все, кто шёл когда-то с ними, и сейчас в бою. Разговоры стихли, когда на горизонте появилась непонятная фигура, мужчины рванули к воротам, хватая оружие.

– Командир! – Добра ворвалась в большой дом, глаза ее были большими то ли от испуга, то ли от удивления, – Зарат, – она указала за дверь, – там.

Солнце уже подкатывалось к горам, освещая мир золотом. Тёплые лучи врезались в холодный ветер, талый снег покрылся ледяной коркой. Копыта слабой лошади проскальзывали по ней, но животное верно служило хозяйке, что едва держалась в седле, обнимая руками шею лошади. Она дрожала от боли, но удерживалась из последних сил, вой вырывался из гортани, а слезы капали на снег.

Алор выбежал на двор, а за ним – остальные командиры. Девушка разжала ладони, выпуская шкуру лошади, и медленно начала падать, не в силах больше удерживать сознание.

– Жива, – Радир подбежал к девушке, ловя ее на руки, – жива, – он сел на колени, гладя грязные волосы.

– Маст, – девушка не открыла глаза, – он в их лагере, живой, – дыхание стало чуть ровнее, да и сил будто стало больше, – пока.

– Добра, – Алор сел на колени, осматривая ноги девушки, – её на лечение, – он повернулся к командирам, – а мы идём на лагерь. Сын короля нужен всем нам живым, собирайте отряды.

– Мы не застанем их врасплох, ты уверен? – Медис отправил мужчин к отрядам, помогая Алору поднять Зарат, – мы можем погибнуть все.

– Не можем, – генерал чуть улыбнулся, – мы живем идеей свергнуть Даара. И всем ценна жизнь Маста, все они теперь переживают за пророка. А мы их ведём. Они справятся, нам нужно лишь грамотно управлять.

Над лагерем в лесу всходило солнце, подтапливая снег. Зверей и птиц вокруг не было, в голове лишь звенел гомон гвардейцев по сторонам и стук палок и мечей. Все эти звуки лишь выводили из себя Маста, но приходилось терпеть в ожидании новых ударов и, может, смерти. Солнце уже грело, от чего дрожь унималась.

– Расслабился? – меж лопаток надавили сапогом, прижимая парня к столбу, – и это тебя спас генерал? Стать предателем ради такого?

– Какого? – Маст повернул голову, пытаясь сопротивляться давлению, – договори, королевская шавка.

– Такого сопляка, – Мисер убрал ногу и обошёл парня, присев перед ним, – война не место для чувств. Если б ты был настоящим воином, ты бы знал эту истину, – он вдруг поник, – таких невозможно не любить, знаю.

– Хочешь добить меня словами? – Маст сжал кулаки над головой.

– Нет, – новый генерал слегка улыбнулся, – таких и, правда, нельзя не полюбить. Добрая и готовая все отдать за других.

– Зачем? – командир прикрыл глаза, пытаясь проглотить невыносимый ком в горле

– За тем, что я хочу пойти за тобой, но спасти я тебя не могу, – Мисер поднялся, – у Даара сделка со Страхом и Раздором. Его смерть может дать нам шанс вернуть твою любовь. Вернуть погибших.

– Как долго мне жить ещё?

– Надеюсь, долго, – генерал улыбнулся и направился прочь.

В маленьком домике девушка разжигала свечи, освещая все темные углы. Солнце за окном ещё не село, но сквозь маленькие окна его проникало ничтожно мало. В комнате пахло травами и подгоревшим маслом. На застеленной мехом постели лежала худая девушка, сверля потолок взглядом. Сил на крики и слезы давно не осталось, сознание проваливалось в забытье, но все равно возвращалось в реальность, не давая отдохнуть.

– Добра, – она прошептала с трудом поворачивая голову, – знай ты, что твой любимый жив, ты бы отправилась спасать его?

– Да, – без раздумий ответила травница, присаживаясь на постель с чашкой мази.

– Помоги мне побороть боль, хоть немного, – Зарат приподнялась, рыча, – я не могу не помочь ему, прошу тебя.

– Ты не вытерпишь, – Добра опустила глаза, – отряд уже вышел, они справятся.

– Отряд не знает короткой дороги, – Зарат заплакала, опускаясь на меха, – прошу, помоги мне. Огонь забрал страшные ожоги, но оставил боль, нужно лишь унять её, я все смогу.

– Ни один воин не простит мне, если ты пропадёшь или погибнешь, – Добра поднялась, отходя к полке со склянками, – но если я не сделаю этого, ты никогда не простишь меня, – она взяла округлый пузырёк с мутной белой жидкостью, – выпьешь сейчас половину, должно хватить на пол дня, вторую – только если не будет больше сил.

– Спасибо, – пророк натянуто улыбнулась, не сдерживая слезы.

Отряд шёл медленно, не все были в седле, а утомлять пеших раньше времени нельзя. Погибшие в огне воины были, в большинстве своём, лучниками, сейчас их осталось около двух сотен, но силы стало больше. Ярость кипела в крови, жажда мести толкала их вперёд.