Как приручить тигра

– Хальмони, – шептала я, – ты расскажешь нам сказку?

Она улыбалась, обнимая нас и увлекая в волшебный, сказочный мир.

– Какую сказку?

Ответ был всегда одинаковым. Нашу любимую.

– Про Унию, – говорила Сэм. Старшую сестру.

– И Эгги, – добавляла я. Младшую сестренку. – Сказку про тигра.

Эта история всегда казалась особенной, словно за словами скрывалась какая-то тайна.

– Поймайте ее для меня, – говорила бабушка, и мы с Сэм протягивали руки вверх, сжимая кулаки, словно хватая звезды.

Бабушка всегда делала вид, что сказки прячутся в звездах.

Она выжидала несколько мгновений, секунда за секундой, и мы слышали, как стучат наши сердца в ожидании сказки. Потом она делала вдох и начинала рассказ.

Но тигр из ее историй – страшный, коварный хищник. А тигр на дороге выглядел иначе. Не думаю, что он хотел съесть меня, хотя мне кажется, что он действительно хотел… чего-то.

Я не знаю, чего именно. Мы все еще медленно едем по улочкам Санбима, но тигра нигде не видно. Наконец мы добираемся до бабушкиного дома – это небольшой коттедж на окраине города. Он стоит на вершине холма, через дорогу от библиотеки, в окружении леса.

Мама сворачивает на длинную подъездную дорожку, и, пока мы поднимаемся на вершину холма, под нашими колесами хрустит гравий.

Припарковавшись, она кладет голову на руль и вздыхает, вид у нее такой, будто она сейчас заснет. Она еще раз вздыхает и выпрямляется.

– Отлично, – мама закидывает руку за подголовник и поворачивается так, чтобы видеть нас обеих. Она изможденно улыбается, бодрясь и желая оставить позади ссоры и тяготы долгой поездки.

– Плохая новость: я забыла зонтики в Калифорнии, – она улыбается. – Так что сейчас придется пробежаться.

* * *

Я смотрю на бабушкин дом. Он кажется волшебным: высоко на холме, с выцветшими кирпичными стенами, обвитыми почти черным плющом, в окнах отблеск света, а ко входной двери ведет лестница в миллион ступеней, ну или около того.

Он ни капли не похож на нашу ванильно-белую квартиру в Калифорнии – в новеньком доме. С лифтом.

– И ты хочешь, чтобы мы бежали по этой лестнице под дождем? – спрашивает Сэм с таким ужасом, что можно подумать, будто мама предложила ей окунуться в яму со слизью улиток.

Мама выдавливает очередную улыбку.

– Что нам какой-то дождик? Правда, Лили?

Правда, думаю я. Я хочу быстрее попасть внутрь и спросить бабушку про тигра. Но в нашей семье не задают простых вопросов. Это ловушка. Она просит меня выбрать сторону.

Я пожимаю плечами.

Но мама не оставляет меня в покое.

– Правда, Лили? – ее улыбка дрожит, словно может рассыпаться. Под глазами мешки, а между бровями залегла глубокая складка.

Обычно мама выглядит иначе. Она безупречна, все у нее на своем месте, все в полном порядке.

– Правда, – говорю я.

Сэм вздрагивает, будто я ее ударила.

– Ну вот и договорились, – с облегчением говорит мама и берется за дверную ручку. – На старт. Внимание…

Тут она распахивает дверцу, вылетает наружу, захлопывает дверцу и пускается бежать. Она мгновенно промокает насквозь и движется не так уж и стремительно, зато старается вовсю – размахивает кулаками, съеживает плечи и наклоняет голову, словно она бык и собирается атаковать дом своей матери.

– Это смешно, – говорит Сэм.

И Сэм не просто вредничает. Так оно и есть.

Я смеюсь, Сэм тоже смеется, и мы смотрим друг на друга. На мгновение мы – сестры, потешающиеся над своей неловкой матерью.

Мне хочется, чтобы это мгновение длилось вечно. Но Сэм отворачивается, берет свой телефон и зарядку от него и засовывает их в лифчик, защищая от дождя.

– Ну что ж, пойдем, – говорит она.

Мне хочется сказать: «Останься», но вместо этого я киваю, и мы выскакиваем из машины.

Я еще никогда не попадала под такой дождь. Он сильный и холодный – слишком холодный для июля, и не успеваем мы сойти с подъездной дорожки, как мои туфли начинают хлюпать и чавкать, а джинсы становятся тяжелыми.

Сэм визжит на бегу, я тоже. Потому что это весело и ужасно одновременно. Глаза от воды щиплет, и я почти ничего не вижу, но от ледяного душа внутри все горит.

Когда мы с Сэм добираемся до конца лестницы, задыхающиеся и промокшие насквозь, из моих легких словно выкачали воздух, а сердце разрывается.

Мама ждет нас на крыльце, что, конечно, мило, но немного странно, потому что она уже должна была войти в дом.

Она качает головой и хмурится.

– Бабушка не отвечает, – говорит она. – Ее здесь нет.

3

– Что значит, ее здесь нет? – шепчу я. И на мгновение я впадаю в панику: ее съел тигр. Но приказываю себе сохранять спокойствие.

Мама вздыхает.

– Я не знаю. Не знаю.

Не понимаю, обеспокоена она или раздражена; дождь стекает по ее глазам и губам, скрывая выражение лица. Я хотела бы знать, что она чувствует, чтобы понимать, что должна чувствовать я.

Сэм колдует над медной дверной ручкой, но упрямая дверь не открывается.

– И что?.. – Сэм смотрит на маму, потом на меня.