Месомена

– Стой! Держите девушку!

На ходу я зачерпнула рукой снега и втерла его в рукава и воротник джемпера. За мной бежали, и я слышала это. Перепрыгивая ступени, я вскарабкалась на крыльцо, руками цепляясь за ступени впереди, дабы не соскользнуть. Какая-то женщина в вечернем платье, застрявшая в дверях, вцепилась ногтями мне в ребра, шипя словно безумная. Я оттолкнула ее со всей силы и вошла внутрь. Через секунду меня поглотил плотный, едкий, липучий, будто мазут, смог.

Глава 3. «Здравствуй, Мэри!»

С потолка вниз по стенам пополз клубками черным дым. Едва коснувшись оконной рамы, медленно, шелестя, он двинулся к двери, на пути касаясь кушеток, стульев и тумбочек. Спавшие люди не видели того, что видела я. Мой рот открылся в попытке вскрикнуть, но не выдал и звука. Дым стал опускаться мне на лицо. От страха я не могла двинуть даже пальцами рук.

Спасение пришло, когда его не ждали.

Дверь в палату медленно открылась, и впущенный сквозняк вмиг растворил смертоносную тень. Долгожданный свет и свежесть вихрем пронеслись по комнате. Поздним утром сюда наведался дежурный врач. Он сразу подошел ко мне, ибо я единственная кто лежала с открытыми глазами.

«Интересно, какое у меня выражение. Как у безумной наверно…»

Мужчина взял с тумбочки какие-то листки бумаги и молча стал их изучать, периодически поглядывая на меня, словно сверяясь с приведенным там списком. После он наклонился ко мне и прищурился.

– Что-то горит? – подала я голос. Он звучал глухо и очень тихо, словно я говорила сквозь марлевую повязку.

Мужчина удивленно изогнул брови.

– Ты проснулась от запаха гари?

– Тут был дым. Когда вы открыли дверь он…

Я опустила подбородок, вжимая голову в подушку. Мне кажется, что я несу бред. Звучит то, что я говорю, очень неправильно.

У меня болело горло. Сильно кололо виски, и руки… Что-то с руками…

– Что со мной? – обратилась я к мужчине, когда он сделал какую-то пометку в документах и принялся осматривать мою шею, плечи и руки в локтях.

– Отравление угарным газом, – будничным тоном отвечал он, словно предлагал мне какие-то блюда из меню в студенческой столовой. – Порезы, гематомы, небольшой шок и, наверное, все… Шучу. Точно все.

Когда он взял меня за руку, я неожиданно для самой себя вздрогнула и отдернула к груди обе кисти. Так вот что с ними. Я чувствовала сухость и натянутость кожи. На ладонях были бинты. На левой руке еще был лейкопластырь, тянущийся по всему запястью.

– Дай мне осмотреть тебя. Не дергайся, пожалуйста, – врач взял обе мои руки и поочередно согнул пальцы. – Тебе повезло. Пострадала ты достаточно, но из-за своей же глупости.

– О чем вы?

– О том, что ты вернулась в здание.

– Я искала подругу, – отвечала я, однако в голове было пусто. Ответ поступил сам. Словно он уже был заготовлен у меня в подсознании.

– Ты ведь знаешь, да? Это было глупо. Да, ты хотела помочь. Но в этой ситуации ты просто подвергла себя опасности и все. Ты бы не спасла ее…

Меня обдало холодом. В тот момент я почувствовала ненависть к этому человеку. Я хотела его убить.

– Боже! – воскликнул он. – Не волнуйся! Она жива, и состояние ее стабильное… Я лишь хотел сказать, что, не имея ни навыка, ни хоть какой-то подготовки, ни снаряжения. Соваться в это дело не смей. Ты могла умереть просто потому, что сглупила. Тебе повезло раз, когда ты вышла оттуда сама. Тебе повезло второй, когда тебя вынесли из здания.

– Где она сейчас?

– На этом же этаже. Ее состояние хуже. Отравление, гематомы и перелом руки, – мужчина опустил на мои ноги одеяло и сел на стул рядом, записывая что-то в бумаги. – Она поправится. Уверяю тебя. Но времени нужно больше… Вам обеим очень повезло. Буквально секунды отделяли вас от смерти.

Я сглотнула и немного закашлялась. В горле пересохло.

– Кстати, – он отложил свою писанину и широко улыбнулся. – С Новым годом тебя! Твой подарок в коридоре. Родители с того вечера караулят тебя здесь. Позвать?

Я подняла руки и потерла щеки. Наверное, я бледная как труп.

Мама убьет меня, ведь я чуть не погибла.

Пока никто не заходил. Лежавшие рядом люди спали. Все молоды. Видимо тоже пострадавшие при пожаре. Интересно, сколько человек попало в больницу? А сколько погибло?

Дверь вновь открылась и в палату вошла Розали. Лицо у нее осунулось, белки глаз почти багровые. Отец шел следом. Угрюмый и непобедимый. Если бы я не была пострадавшей, он бы мне «всыпал по первое число», просто хотя бы за то, что я поехала на вечеринку. В его понимании я должна находиться дома, пока не возникнет необходимость выйти. Ну там… Учеба, покупка продуктов, прогулки с Никки… Какие-то чрезвычайные ситуации.

– Как ты? – спросила мама, кладя руки мне на лодыжки.

– Нормально, – отозвалась я. – Доктор сказал живая.

– Мы говорили с ним. Он сказал, что тебе гораздо лучше, – отец подошел к табурету и опустился на него, устало сгорбившись над моей постелью. Мне кажется, они оба не спали.

– Неизвестно, когда меня выпустят?

– Сама-то как думаешь? – усмехнулся он. – Ты только в себя пришла.

– Я тут надолго, я поняла.

Звучало это довольно раздраженно. Я выругалась про себя.

– Вилл, никто не виноват, что ты здесь, – строго проговорил отец. – Пока врачи не будут уверены в том, что твое состояние позволяет поехать домой, ты будешь здесь.

– Звучит очень печально, – вздохнула я, пробуя подняться. Розали подошла ближе и подложила мне подушки под голову и спину. – Я чувствую себя здоровой. Голова только болит, но скорее из-за того, что я проспала… Сколько? Почти три дня?

– Да, сегодня третий, – мягко сказала мама вполголоса. – Скоро уже будет темнеть…

– Мам.

– Да, Вилл?

– Сколько жертв?

Родители обменялись недолгим, но многозначительным взглядом. Они будто в сговоре.

– Сорок девять человек.

Картинка постепенно начала собираться по крупицам в моей голове. Вечеринка. Сирена. Крики. Дым. Снег. Кровь. Стекло. Дым. Огонь.

Слишком много пустот. Чего-то не хватает. Я словно потеряла память. Сидела на пепелище и разбирала завалы из остатков прошлого. Что я оставила там? О чем забыла? Что потеряла из виду?

– Мам, а кто нас вынес?