Возмездие

– Адрес твоего дома. – Ее голос тут же стал бодрее.

Грейс продиктовала адрес и Рози повесила трубку.

– И что нам теперь делать? – спросила Ширли, утирая слезы.

– Ждать, – ответила Грейс.

Почему люди так боятся произнести слово “убийца”? Розетта задавала себе этот вопрос очень часто, и после этих событий задавалась им не раз. Что в нем такого? Люди боятся каких-то вещей, потом – упоминания этих вещей, а затем лишь только одной мысли об этих вещах. Все становятся такими до ужаса изнеженными, такими чистыми и непорочными, не упоминают Гитлера всуе, не шутят про азиатов, не говорят слово “педик”, цензурят неприличные слова, учат детей толерантности, но это все – собачье дерьмо. Веками жестокость была синонимом слова “человечество”, все выживали убивая друг друга, устраняя, если угодно. Еще в позапрошлом веке, всего каких-то 200 лет назад было законным убить человека, если он черный. Избивать своих жен было законно еще 100 лет назад, запрещать им учиться и выдавать замуж насильно – все это в порядке вещей, как почистить зубы, как сходить посрать. И человечество хочет отмыться от всего этого за каких-то жалких 10-20 лет. Позорище! Можно изменить науку в такой короткий срок, можно изменить медицину или образование, но людские головы промыть за этот ничтожный период просто невозможно, особенно учитывая то, что под всей этой лицемерной пеленой из сердечности до сих пор скрывается многослойная жестокость.

Человечность – это не синоним слова “добродушие”. Человечность – синоним слова “кровожадность”.

Кристофер уговорил жену пойти домой и лечь спать, но та все никак не могла успокоиться. Всю ночь она пролежала без сна, время от времени заливаясь горькими слезами.

На поиски отправились отцы девочек, Грейс, Розетта и еще трое полицейских с собаками. Майкл взял с собой футболку Лили, чтобы собаки могли найти след. Лес был немаленьким, так что без собак им было не обойтись.

– Возьмите это, – сказала Рози и достав из сумки по фонарю на батарейках для каждого, раздала их всем. – Они могут разрядиться, так что возьмите еще по паре батареек. – Она выложила на стол еще запечатанные упаковки. Если, как вы сказали, у них недоступны телефоны, и они зашли в чащу леса, то поиски будут долгими. Возможно, мы проторчим там всю ночь. Не нужно идти на самопожертвование, иначе вы попросту будете бесполезны, если вымотаетесь. Если на вас одежда без карманов, возьмите поясные сумки или переоденьтесь. У каждого должна быть бутылка воды. Возьмите по одной нестиранной вещи своих дочерей. Через десять минут мы ждем вас всех у выхода. До леса дойдем и пешком.

Мужчины кивнули и разбежались по домам, чтобы выполнить указания Рози и меньше, чем через десять минут все уже направлялись в сторону леса.

Полчаса они бродили у окраины леса, давали собакам нюхать футболку Лили, но все было бестолку, несмотря на то, что она едко пахла ее духами. А без духов Лили не могла выйти даже в лес, Грейс и Майкл отлично это знали.

– Постой, – сказала девушка отцу, взяв футболку из его рук. – Утром она спросила, можно ли ей взять мои духи. – Грейс не разрешила ей, но чуяла, что сестра ее не послушала. Она сняла с себя куртку и дала собакам понюхать. Запах духов почти выветрился, но собаки, принюхавшись, кажется, смогли найти след. Пройдя еще сто футов, все три собаки стали путаться в запахах и рваться в разные стороны.

– Они не вместе, – сказала Рози. – Я догадывалась, что так и будет.

– Нам нужно разделиться, – предложил Майкл. – На три группы, чтобы в каждой была собака. И пойти по разным следам.

– Умная мысль. – Рози оглядела всех, составляя компании. – Грейс, Майкл и Карл – вы идете по следу Лили. Чарльз и Итан – вы идете по следу Джуди, а мы с Кристофером и Джо пойдем по следу Сары.

На этом и порешили.

Чарльз дал овчарке понюхать шорты своей дочери. Собака повела их к следу сквозь темную чащу леса. Фонари Чарльза и полицейского по имени Итан тускло освещали густые ветви почти что непроходимой чащи. Там невозможно было ходить. Тропа была узкая и вела только вперед, не разветвляясь, а девочки находились намного дальше от тропы. Что заставило их разделиться?

Собака привела их на место. Свет фонарей поймал какую-то фигуру. Фигура сидела на земле, прислонившись к массивному стволу сосны. Белокурые волосы, ярко-красная футболка, голубые джинсы. Чарльз признал свою дочь. Одно его смутило – из дому она уходила вроде как в серой футболке. Фигура сидела неподвижно. Лица не было видно – голова повернута набок.

Кристофер захватил с собой топ дочери и поднес его к носу ищейки. Та сразу же ринулась в западную часть леса, потащив за собой отца девочки, Рози и полицейского Джо.

– Я не знаю, что сделаю, если с ней что-нибудь случится, – тревожно сказал Кристофер, ломая сапогами ветви деревьев под ногами. – Сара – наша единственная дочь. – В голосе его блеснула дрожь: – Ширли сойдет с ума. Она так ее любит.

– Не лей слезы на могильную землю, пока не похоронил, – резко отозвалась Рози, обводя непроходимые дебри белым свечением. Вдали послышалось уханье совы. – Я не могу вам ничего обещать, по очевидным причинам. И все же, нет надобности разводить тут сопли раньше времени. Соберитесь.

Овчарка остановилась, обнюхивая гигантскую кучу валежника.

– Лейла что-то учуяла, – сказал Джо, наклонившись к собаке. – Тут, в этих гнилых завалах.

Кристофер взглянул на Рози, ища одобрения, а затем засучил рукава и стал разгребать гнилые ветви.

Грейс, Майкл и полицейский Карл с собакой направлялись к Лили бессловно, и бессловность эта только пуще отягощала обстановку. Майкла ужасала только одна мысль о том, что Лили может не стать, и подобные идеи он старался отгонять от своего разума как можно дальше. Они-то уж точно ничем не помогут.

Фонари остановились на бездыханном неподвижном теле, валяющемся у обвала. Как же это – еще утром она отчеканивала остроты и веселилась, а сейчас ее тело, ее туша лежала на земле, вся жизнь, вся ее энергия, бившая из нее ключом, была уничтожена каким-то монстром. Все трое замерли вместе со светом фонариков.

– Вот она! – Чарльз подбежал к своей белокурой дочери, сидящей, точно перчаточная кукла. Итан с собакой подбежали вместе с ним.

Чарльз опустился на колени и повернул голову Джуди. Глаза ее были закрыты. Вдруг, он в ужасе осознал, что футболка покраснела от того, что вымокла в крови. Лицо было нетронуто, но он заметил тонкую, практически ювелирную полосу на ее шее. Он обессиленно втянул в себя холодный ночной воздух. Ей перерезали горло.

Мертва.

Кристофер разгребал, разгребал ветви, и, в какой-то момент заметил что-то странное: ветви начали менять цвет от коричневого до бордового. Кровь. Кристофер ускорился. Он продолжал убирать ветви, пока не наткнулся на что-то мягкое, затем увидел розовую кофточку, измазанную кровью, нащупал руки и аккуратно вытащил свою дочь из груды палок. Ее живот напоминал кровавую кашу: его вспороли, а внутренности чем-то разрубили. Даже Розетта, видавшая виды, похолодела. Кристофер попытался нащупать ее пульс – тщетно. Он склонил над ней голову, Рози заметила, что отец плакал над дочерью. Несколько слез бисером покатились по его щекам и упали на окоченелое лицо Сары.

Майкла одернуло, он приблизился к деревянному телу дочери. Наклонился над ним. Грейс замерла позади него. Тягостную тишину разбавляло только громкое собачье дыхание. С удручающей мыслью о том, что время не повернуть вспять, Майкл, с пока еще не угасшей надеждой, взял Лили за запястье. Пульс не прощупывался. Под ней, на холодной земле растекалось алое кровавое пятно. Ярко накрашенные румянами старшей сестры щеки были зверски растерзаны. И вот, надежда-таки угасла. Он не выносил этого вида. Он готов был разрыдаться. Прикрыл глаза, опустился над ее лицом, поцеловал ее холодный лоб. Но ощутил тепло. Он почувствовал на себе тепло ее дыхания. Она дышала. Лилиан еще была жива.

Майкл выдохнул и расплакался. Это были слезы облегчения.

–2–

МОТИВЫ

Лили лежала на больничной койке, подключенная к бесчисленному количеству трубок и проводов, с трудом держащих ее на этом свете. Ей сделали операцию, после которой, по словам врачей, она будет долго восстанавливаться. Она была жива, но выглядела мертвее мертвой: не шевелилась, не говорила, не открывала глаз. Все, что она делала – дышала. Она лежала в коме.

Было раннее утро. Солнце палило так, что, казалось, вот-вот выжжет всю зелень. Двойняшки и Кельвин знали, что их не пустят в палату, но приехали поддержать Грейс и ее отца. Он разговаривал с врачом.

– Ваша дочь будет жить, – сказал доктор Вегнер в своей обычной беспристрастной манере. – Молодые люди в таких случаях обычно выживают, чего не скажешь о пожилых.

Майкл вздохнул с облегчением.

– Правда, есть одно гигантское “но”, – продолжил врач, насторожив фермера. – При травме был задет спинной мозг. Она останется в инвалидной коляске. Также велика вероятность того, что у нее будет ретроградная амнезия, но это может пройти, если вы о ней позаботитесь как следует. Чаще говорите с ней, напоминайте обо всех ярких событиях в ее жизни, и память к ней вернется.

– Главное, что она жива. Спасибо вам за все.

– Это наша работа.

Он сказал это и хотел было идти дальше, но Майкл остановил его:

– Доктор Вегнер, стойте. Я понимаю, что к ней нельзя пускать никого, кроме ближайших родственников, но прошу вас, можно я приведу нашего священника, чтобы он прочел молитву.

– Увы, это от меня не зависит. Только тогда, когда она очнется.

Он ушел.

– Что сказали? – спросила Грейс с озабоченным видом.

Майкл ненадолго умолк, подумал, а затем ответил:

– Что жить будет.

Чемберсы жили в маленьком доме, но доме с большей фермой. Майкл держал коров, кур и лошадей. Двоих своих лучших верховых лошадей Эмануэль и Пьетро он частенько возил на скачки, а процент с них получал немалый. Коровье молоко распродавал ближайшим рыночным, а кур держал для себя.

Как только Рози прознала о том, что Лили осталась жива, незамедлительно примчалась к ней в больницу, но была ужасно огорчена тем, что ее не пустили к ней в палату. Медсестра объяснила, что Лили не в состоянии даже открыть глаза. Рози чертыхнулась, но смирилась и уехала из больницы, поняв, что там ей ловить нечего. Она отправилась на место преступления. Точнее, на одно из них.