Стаи. Книга 2. Новая Волна

Оба героя дня рассмеялись, поняв, куда клонит глава Империи. На памятном вечере во дворце они не просто высказались скептически по поводу предложенного плана. Если Холодов, спокойный и рассудительный здоровяк, выразил серьёзные сомнения, находя идею, мягко говоря, не особо научной, и не доказанной ни какими опытами, кроме сомнительной теории связи Океанеса и нашей Вселенной, то Слюсаренко, как всегда прямой, горячий и импульсивный, без обиняков назвал задумку полоумным бредом.

Рыжий юнец с голубыми глазами на их скепсис только пожал плечами, и вполне согласился с предложенной версией, даже не обиделся на резкие реплики Валерия Георгиевича, но всё же попросил их о помощи. Анна Сергеевна так же поддержала своего протеже, не давила, не приказывала, но попросила, и космонавты отступали, дав согласие. Дворец покинули скорее раздосадованные на то, что теперь придётся потратить много месяцев впустую, отказавшись от куда как более важного рейса с Новой России на далёкую Диану.

А теперь, ещё не веря до конца, что всё случившееся не сон, а явь, уставшие и немного напуганные, взбудораженные невероятным рывком сквозь пространство и время, и успокоенные счастливым финалом, они прогорланили слитно, не раздумывая ни секунды:

– Да хоть завтра!

* * *

Над головой со стрекотом пронёсся вертолёт, каждую секунду разрубая плотный приземный воздух острыми лопастями, и закрутил хоровод, словно страхуя высаженных из своей утробы людей.

Четверо спасателей в ярких оранжевых комбинезонах, сразу после головокружительного спуска по тросам с высоты двадцати метров на землю, без промедления двинулись к цели. Спуск в лучших традициях альпинистов был вынужденной мерой – вся дорога представляла из себя некое подобие засеки, древнего оборонительного сооружения, в котором главным препятствием служили поваленные деревья, с острыми, заточенными топорами и ножами, ветками.

И хотя никакой войны не было, а происхождение завалов имело всё же больше природное, чем рукотворное объяснение, но надо было быть на стороже. Один неверный шаг и можно запросто вывихнуть лодыжку, распороть плоть об острый камень, или надломленную ветку. Потоки воды, рухнувшей с неба, хоть и пошли на убыль, но смытая ими со склонов и принесённая страшным смерчем грязь, вперемежку с листьями, превратила дорогу в каток, так что, быстро идти не получалось.

Четверо мужчин медленно, но верно, продирались сквозь завалы к призывно мигающему проблесковыми маячками изувеченному бронеавтомобилю. Но только когда удалось подобраться на расстояние вытянутой руки, стал виден истинный масштаб повреждений.

Бока и корма грузовика были отмечены многочисленными попаданиями тяжёлых предметов: камни, деревья, ограждение дорожного полотна, всё, что попалось на пути смерча, вихрь превращал в смертоносные снаряды, от ударов которых мялась даже броня. Передний отвал печально повис, перекособочившись на погнутых кронштейнах, утратив от деформаций былую внешнюю мощь и непоколебимую монолитность. Изодранные в лохмотья покрышки, погнутые колёсные диски, и текущая красным, словно кровь, ручьём гидравлика из порванных шлангов, довершали печальную, но вполне предсказуемую картину. Только сигнальные огни, да тусклый свет в кабине, говорили о том, что машина ещё пусть и на ладан, но дышит, да мелькающие за потрескавшимися стёклами силуэты людей позволяли надеяться на лучшее.

Широкие задние двери оказались заклинены, и пришлось довольствоваться узким лазом сразу за водительской дверью. К счастью, ломать замки, крушить перекошенные петли не пришлось – вход открылся сам, и под струи дождя высунулась кукольная головка растрёпанной девчонки, беспрестанно утирающей кровь из разбитого носа.

– Добро пожаловать!

– Привет, дочка!

Её, конечно же не узнали бы, даже свои: вид у робота был от далёк от привычной холёности – получив в своё распоряжение настоящее, живое тело, электронная бестия не жалела на уход за ним ни времени, ни сил. Но сейчас…

Вся в синяках и ссадинах, в грязном и мокром платье, перепачканном кровью, она еле стояла на трясущихся от перенапряжения ногах.

– Как вас тут, сильно потрепало? – спросил старший, забираясь внутрь.

В салоне было сравнительно сухо, только небольшие ручейки лились на пол из треснувших местами сварных швов, да резкие запахи пролившихся под днищем технических жидкостей напоминали о том, что пассажиры бронемашины на волосок разошлись со смертью.

Две взрослые женщины выглядели хорошо, во всяком случае, одна ходила, а другая под прозрачным блистером переговаривалась с кем-то по рации, успокаивая ровным и красивым голосом абонента на том «конце провода», но потом, немного привыкнув к плохой освещённости, спасатель увидел то, что заставило его отшатнуться в испуге.

В самом тёмном и дальнем углу салона сидели два… Назвать ЭТО людьми язык не поворачивался, и мужчина пару секунд таращился не верящими глазами на нежданную находку.

Элан и Афалия распирали угол, плотно прижавшись друг к другу, держа в руках по немаленькой игрушке. Обычные плюшевые лисицы, которых можно купить в каждом магазине, пропитанные специально подобранными флюидами, были призваны немного успокоить израненные резким выходом души и разумы эволэков. Якорь, Якорем, но пройдёт ещё немало времени, прежде чем человеческая суть возьмёт верх над животной стороной, той самой, которой контактёр отдаётся весь, без остатка. Так что, кураторам часто приходиться идти на такие вот маленькие «хитрости», подсовывая своим подопечным эрзац-детёнышей.

Девушка и парень настороженно следили за каждым движением незнакомца – трём женщинам они поверили сразу и безоговорочно, ведь те вручили им столь желанных «детей», а факт того, что набитая ватой игрушка не является живым существом, до их взбаламученных сознаний на первых порах не доходил. Мужчину-спасателя они восприняли с недоверием, и когда тот сделал пару шагов вперёд и нагнулся, внимательно рассматривая перепуганную неизвестностью парочку, эволэки дёрнулись, ещё глубже стараясь вжаться в броню с мягкой обивкой. Трясущиеся руки ещё сильнее сжали плюшевых зверьков, и игрушки откликнулись, весело пискнув.

Совершенно ошарашенным зрелищем мужчина, не замечая любопытно-изучающего взгляда трёх пар глаз – Аммы, Хельги и Кати, попробовал осторожно придвинуться ещё ближе по вздыбленному и накренившемуся полу, но реакция эволэков оказалась более чем неожиданной. Девушка и юноша, подмяв «детей» под себя, явно защищая их собственными телами, подались вперёд, оскалив аккуратные белоснежные клыки и негромко зарычали. Вдобавок, они оказались в световом пятне уцелевшей в хвосте салона лампы, и спасатель увидел не только их звериный оскал…

Мужчина выбрался из салона, не замечая ничего и никого вокруг, даже свиста кружащего над головой вертолёта. Лицо и рваные, судорожные движения выдавали столь сильное моральное потрясение, что коллеги бросились к товарищу, гадая: что могло так сильно напугать очень опытного врача медицины катастроф, много раз видевшего страшные сцены техногенных и природных бедствий, кровь, рваные раны, познавшего и горе и отчаяние, и чужое и собственное?

– Что с тобой, Миша?!

Его трясли, звали по имени, сунули под нос салфетку с нашатырём.

Хельга выбралась наружу, и на секунду замерла, задрав голову, подставив разгорячённое лицо под тяжёлые капли ливня. Нехорошо вышло. Вертолёт МЧС, взлетел из Огнегорска гораздо раньше прижатых к земле ураганом винтокрылых машин ИБиСа, и прибыл на призыв радиомаяка их бронемашины самым первым. Она не собиралась скрывать факт разительных преобразований, что претерпели Афалия и Элан – скрыть такое не получиться. Но человек, едва справившийся с шоком от увиденного, с немым вопросом, написанном в каждом напряжённом мускуле лица, ждал ответа.

Она смахнула своей исцарапанной ладонью капли воды с лица, подошла к мужчине, сидящему без сил на поваленном дереве, и опустилась на колено, ободряюще потрепала его за плечо:

– Не пугайтесь так, Михаил. Они эволэки, такая у них судьба…

* * *

ИБиС напоминал телефонную станцию зари электронных коммуникаций связи. Странная аномалия и порождённый ею смерч невиданных размеров и силы стали главными «героями» всех выпусков новостей. Корреспонденты устремились в эпицентр событий на всём, что только могло быстро передвигаться, и передавали по всем каналам жуткие картинки. И хотя атмосфера относительно успокоилась, но грандиозная просека шириной километра четыре, не меньше, и протяжённостью раз в десять больше, чудовищные завалы поваленных деревьев, сквозь которые не могла пробиться даже тяжёлая гусеничная техника, произвели на аудиторию неизгладимое впечатление. По невысоким горам словно прошёлся легион мощных бульдозеров, снеся растительность, от травы до вековых дубов-исполинов, верхний слой почвы, камни, и даже настоящие многотонные валуны. Местность, попавшая под удар стихии, превратилась в мёртвую пустыню, своей голой землёй и нагромождениями породы больше походила на карьеры для добычи руды открытым способом.

Естественно, масштабы бедствия больше всего напугали родню работников института, и телефонные лини просто похоронило под лавиной звонков. Так что, несмотря на отбой тревоги, в ИБиСе не стало спокойней, а очень даже наоборот. Люди, и не только люди, носились по этажам, выискивали абонентов, кому звонили родители и бабушки с дедушками, мужья и жёны, дяди и тёти, друзья и подруги, коллеги, точнее те немногие из них, кто оказался вне родных стен в момент катастрофы. Прошёл по меньшей мере час, прежде чем сумасшедший темп стал понемногу спадать.

Хельга, Катя и Амма вернулись вместе со своими подопечными уже к финалу, на спасательном вертолёте, оставив изувеченную бронемашину на дороге – не разобрав завалы можно было и не помышлять об эвакуации «Бронтозавра», который, если честно, спас им жизни.

Элана и Афалию только удалось доставить в реанимационное отделение, когда на видеосвязь вышли Доронины и Раткины – две семьи вели себя так, будто их дети уже обвенчались, и этот так тихо и мирно начавшийся воскресный денёк проводили вместе, в особняке губернатора. Все были в предвкушении ожидающегося со дня на день возвращения своих чад, и откровенно упустили момент, когда все экстренные выпуски новостей заполнили кадры разразившегося кошмара – новость им сообщила переполошившаяся прислуга, впрочем, тоже, занятая обслуживанием дорогих гостей, безнадёжно опоздавшая. Все бросились к телефонам, но не тут-то было. Сначала атмосферные помехи, вызванные небывалой грозой, что сопровождала приход аномалии в атмосферу, не давала пробиться к институту вообще, а когда достучаться удалось, напуганные до смерти родители узнали новость. Амма, электронная её часть, естественно, без утайки сообщила: Элан и Афалия, вместе с Хельгой и Катей, сейчас на бронированном грузовике улепётывают во все лопатки от спустившегося к земле чудовищного смерча, опережая этого атмосферного монстра меньше чем на диаметр воронки. Дальнейшие разъяснения на тему, а зачем это вообще надо было делать, никто, естественно, слушать не стал, и все бросились было по машинам, чтобы мчаться на выручку детям (лететь по воздуху было чистым безумием!), но тут снова приключилась неувязочка. Полицейские и национальная гвардия перекрыли дороги, и не пускали в зону бедствия никого – шаг абсолютно здравый и понятный. Сколько ни ругался Доронин, сколько не требовал его пропустить, а стражи порядка и военные остались непреклонны. Пришлось вернуться.

Снова сели на телефоны, но снова бес толку – бронемашина находилась практически в центре гигантской грозы, и даже Катя и Хельга, и прекрасная оснащённость «Бронтозавра» средствами связи ничем не помогли. Помехами эфир был забит наглухо на всех частотах.

Эти бесконечные десятки минут стали, пожалуй, одними из самых страшных в жизни родителей эволэков. Мать Афалии, Елизавета Анатольевна, всё время провела под присмотром мужчин и врача, да и отцы семейств переживали жутко, хотя и держались молодцами, подбадривая своих женщин: с детьми два киборга, и биоробот, так что, всё будет нормально.

Обошлось. Телесное воплощение всё той же Аммы пробило мощной радиостанцией помехи, сообщив самой же себе в ИБиС радостную весть, а уже от туда долгожданная информация попала в особняк губернатора. На этот раз никто ни куда не ломанулся – всё равно не пустят, но возможности увидеть, пусть и на экране, собственными глазами своих детей все ждали с нетерпением.

Доронина разрыдалась, увидев всю замотанную в белые простыни дочь, да и Екатерина Вячеславовна себя не особо-то и сдерживалась от переполняющей её радости. Даже мужчины не стали скрывать эмоций, утирая скупые слёзы.

Их дети были уже глубоко под землёй, в безопасности, в надёжных руках наставников, и можно было не беспокоиться.

– Всё хорошо, – заверила Хельга, – они вернулись, физическое состояние удовлетворительное. Во всяком случае, не хуже, чем после первого Якоря.

Ни Доронины, ни Раткины, счастливые до головокружения, не обратили внимания на странности. Элан и Афалия были замотаны в ткани с головы до ног, только лица, уже расслабленные окутавшей уставших эволэков дрёмой, остались на виду.

Полякова вроде как случайно оказалась у изголовья рыжего плута, и вроде как утирала ему пот со лба полотенцем, а Марина Евгеньевна колдовала над аппаратурой бокса Афалии, прилаживая датчики к телу девушки. Но вся эта деятельность была во многом фикцией – обе женщины просто не хотели кое-что показывать до поры до времени.

– Ну, я так понимаю, – Андрей Николаевич уже смекнул, кто автор переполоха, – Что это светопредставление они же и устроили.

– Да, так и есть, – ответила Александра, – дети стали… эээ… «фокусом» аномалии, и пришлось их быстренько увозить, уводя катаклизм подальше от института и от городов.

– Ну, дела, – не переставал удивляться Доронин-старший, – представляю, чтобы случилось, если бы не ваша решимость и смелость!

Чиновник дал понять, что не сердится на кураторов за поступок – поставить жизни дочери и его возлюбленного на карту, ради спасения всех остальных. Так было нужно, это был единственно возможный вариант, и взрослые люди прекрасно понимали, что наставникам просто не оставалось другого выбора, как рискнуть.

– Мы дико извиняемся за то, что так напугали вас всех этим бегством, – Хельга всё же попросила прощения у родителей эволэков, – Но могу успокоить: такой сценарий развития события был предусмотрен, и соответствующие меры были предприняты задолго до выхода из Океанеса. В любом случае, неожиданностью это не было.

В словах куратора была правда, но эта правда была страшная. Элан и Афалия ещё на этапе моделирования возможных явлений, которые могут сопровождать создание пространственного коридора, без колебания согласились на сделку с судьбой: если встанет вопрос, или умереть им двоим, или всем, то лучше только они.

И хотя всё обошлось благополучно, но и люди, и троица ИР прекрасно понимали – это была игра на грани фола. Любая задержка на секунды по любой из множества причин, любой неудачно попавший под колесо камень, любое дерево, ударившее в машину не под тем углом и не в нужный момент, и конец – выжить в таком смерче даже внутри бронемашины шансов почти никаких.

Но всё обошлось, и по странной человеческой привычке родня списала наставникам этот невероятный риск. А ведь могло быть иначе, а может статься, что и должны бы держать старшие ответ за свои действия. Опасно было, очень опасно! Но, пронесло…

– Фух, пронесло, – облегчённо вздохнула Саша, когда экран погас, оставив их одних в тиши реанимационной палаты.