Стаи. Книга 3. Столкновение миров

– Потому что, если не сделать хотя бы этого, то мир вокруг станет ещё хуже.

Их глаза встретились. Кицунэ яростно рубил хвостом воздух, держа злость в узде, а порывы священника гасли всё быстрее.

Зря он полез с проповедями, всё равно никто не скажет, кто такой Бог, и что он хочет от нас, почему в жизни часто самые тяжёлые невзгоды несут на своих плечах самые чистые душой и храбрые сердцем. Что можно вычитать мудрого в уже трижды переписанных погрязшими во лжи и стяжательстве подлецами «святых писаниях»? Но, ничего этого Элан, не раз и не два хлебнувший горя на своём коротком веку, и снова ввергнутый чьей-то злой волей в кровавый кошмар, объяснить этому человеку не смог бы, даже если бы захотел. Но, времени спорить не было, и демон-лис просто озвучил свой страшный приговор:

– Через пять минут приходит колонна. В грузовики сажаем только не способных идти самостоятельно эволэков, а вы, и ваша паства…

Лис злорадно улыбнулся, в мерцании пламени блеснули острые клыки.

– … вы побежите следом за машинами. Именно побежите. И молитесь. Молитесь, чтобы у вас хватило сил на всю дистанцию, молитесь, чтобы вы не отстали, молитесь, чтобы вас не раздавили колёса и гусеницы, молитесь, чтобы вас не сожрали. А на финише посмотрим, услышит ли Бог ваши молитвы, или нет…

Колонна формировалась на удивление быстро. Элан с офицерами не собирались пускать важнейшие приготовления на самотёк. Отсутствие попыток со стороны молотоголовых идти на приступ позволило сгруппировать людей в определённой последовательности, разбив по этажам, оставив обе лестницы свободными.

Первыми на носилках, плащ-палатка, просто на руках в голову колонны несли бесчувственных эволэков, по большей части ещё совсем юных, надорвавшихся в тяжёлом бою. В горячем бреду некоторые из них всё ещё рвались в драку, и их кололи противошоковым лекарством, выключая сознание. Храбрых детей укладывали в кузов, отгораживая тоненьким брезентовым тентом от ужасов бьющегося в агонии города.

Следом, хитрый лис выстраивал пешую колонну из своих соратников, на поддержание сил которых он не пожалел ни остатков еды, ни лекарств – всё было брошено в спасительный рывок. Элан даже пошёл на сделку с совестью, прикрыв эволэков максимально возможным числом бойцов и двумя сапёрными танками из четырёх.

Эти удивительные машины снова получили потерянную было возможность одновременно бороться с живой силой врага на триста шестьдесят градусов. Чего только не было в арсенале пятидесяти тонных приземистых громадин! Пулемёты, автоматические гранатомёты и малокалиберные пушки, огнемёты, подрывные заряды, вся эта квинтэссенция смерти могла убить врага хоть на высоте двадцати этажей прямо над головой, хоть точно под гусеницами самого танка. Настоящий дикобраз – с какой стороны не попробуешь подойти, будет очень больно. Они станут становым хребтом защиты.

Махнув рукой на благородство, Лис хотел только одного – никто из друзей не погиб, и его одолела жажда сохранить это бесценное достижение. Всё что угодно, любой грех, только бы никто из эволэков не был разодран на обед жадными тварями, не оказался бы в ячейке «стеклянного леса», пожираемый мелкой, беспомощной, но уже такой жестокой тварью.

Подполковник Терещенко всё это прекрасно видел и понимал, но возражать не посмел – жёсткий и принципиальный маршал предупредил его о персональной ответственности за жизнь каждого бойца самого необычного воинства в истории Новой России. Да и дело было не только, и даже не столько, в приказах.

Он был до глубины души потрясён невероятными способностями и не менее невероятным мужеством этих странных людей и ещё более странных «лисиц». Профессиональный военный, он прекрасно понимал: будь на месте эволэков бойцы с автоматами, их бы просто смело это цунами хищных чудовищ! И он, закусив удила, изо всех сил старался помогать хвостатому профессору. Не за страх, а за совесть, ведь, кто знает, вдруг эти удивительные работники загадочного Института – их единственная надежда?

Поймав виновато-извиняющийся взгляд Элана, который как угорелый носился вокруг машин в голове колонны, следя за посадкой, расставляя бойцов спецназа так, чтобы в любое направление в любой момент можно было направить максимум огневых средств, он только подмигнул: я всё понимаю. Короткие команды по радио, взмахи рук, громкие крики, и начался новый смертельный забег…

Сапёрный танк, возглавляющий отход, размеренно гремел гусеницами по мостовой, разбивая в крошку корку льда, царапая траками дорожное покрытие отчаянно заскрежетал ковшом, убирая с пути очередную легковую машину. Грохот и противный визг сминаемого железа заглушил рокот моторов, топот бесчисленных ног, тяжёлое дыхание уже почти трёх тысяч людей, даже не бегущих, а быстро идущих, подпрыгивающих на ходу. Свет десятков фар и прожекторов боевых и транспортных машин вырывал из темноты силуэты уставших от долгого марша бойцов и гражданских, облака пара, что с хрипом вырывались из ртов. Круговерть пошедшего на спад снегопада играла радостными огоньками падающих снежинок, не желая ничего знать о страшных картинах идущего сражения, засыпая белоснежными блёстками деревья и здания, трупы на улицах и следы отбушевавших пожаров.

Новая остановка. Пустынная на вид улица, тёмная, со страшными провалами непроницаемо чёрных переулков, без намёка на признаки жизни, вдруг в один миг оживает.

Из домов выбегают сотни людей, организованно, или нет, они спешат влиться в такую многочисленную и несокрушимую на вид живую реку, подпёртую надёжной опорой из грозных танков и ЗСУ, чьим ненасытным пушкам всё-таки удалось подбросить чуток снарядов. Пришельцы попытались пару раз прощупать их на прочность, но каждый откатывались ни с чем, оставляя на снегу множество тел погибших товарищей по разбою, и уверенность крепчала – вырвемся!

Терещенко радовался успеху – разреженные «боевые порядки» чудовищ ничего не смогли противопоставить их быстрому продвижению, и колонна росла, по мере того, как на маршруте они делали остановки, вливая всё новые и новые разрозненные силы в большое войско. Уже было видно невооружённым глазом в просветах улиц ярко освещённые мосты. Ещё один рывок, ещё буквально километр, и они получат шанс на спасение, но лидер заартачился.

Элан для лучшего обзора залез верхом на танк, выпросил у экипажа первоклассный прибор, который и биноклем было трудно назвать, столько функций могло выполнять это чудо техники, и внимательно наблюдал за чёрным ущельем, что образовал целый ряд высотных зданий у них на пути. Офицеры уже доложили по команде о готовности продолжить движение, уже с нетерпение крутят головами, силясь рассмотреть спасительную гладь реки, люди. Пусть долгий бег выжал из них все силы, но сейчас они хотят только одного – броситься вперёд снова, а не стоять плотной лентой, с испугом шаря глазами по тёмным закоулкам. Но эволэк не спешил.

– Что там?! – Подполковник пулей взлетел на броню и застыл рядом с кицунэ.

Он сам вскинул не менее мудрёный прибор к глазам.

Ничего необычного. Темнота окон, снег на земле и в воздухе, тепловые пятна ещё каким-то чудом работающих коммуникаций, небольшое число целей, молотоголовых, притаившихся на верхних этажах и в переулках. Всё как всегда, но…

Глаза Элана, и без того не маленькие, казались ещё больше, чем прежде, дыхание после тяжёлого бега никак не хотело успокаиваться, хвост нервно сшибал падающие снежинки, чуть не на каждом махе задевая плечо всунувшегося из люка танкиста.

– Что там?! – Считая, что профессор просто не услышал вопроса, повторил Терещенко.

– Мясорубка, – негромко, но с уверенностью ответил Лис. – В этой теснине засада, я только не пойму, где?!

– Приборы ничего не показывают, – парировал подполковник.

Интуиция может и обмануть, тем более после столь тяжелых боёв, и командир спецназа постарался переубедить:

– Такое иногда бывает, мерещится всякое от усталости. Профессор, в любом случае, надо двигаться вперёд, мы просто теряем время, и скоро нас нагонят.

Стаи чудовищ, как докладывала воздушная разведка, поняв, что этот берег реки пуст (не считая отданный на растерзание скот), и уже собирались в большие отряды, готовясь к переправе. Эвакуация всё ещё шла полным ходом, и в северной части города было чем поживиться…

– Ладно, поехали, – Лис отдал прибор танкисту, и спрыгнул с брони, но подполковник расслышал едва заметную дрожь в его голосе.

Головной танк, довольно рыкнув мотором, выбросил пахучее облако из труб, и медленно пополз вперёд. Следом тронулись грузовики, и машины словно потянули за собой пешие колонны невидимым магнитом, фары освещали присыпанную снегом дорогу, и живая змея постепенно втянулась в рукотворное ущелье. Громады зданий, казалось, сомкнулись над головой, словно гигантский кашалот захлопнул необъятную пасть. Лучи света вспыхнули ещё ярче, ещё сильнее резали глаза, тьма вокруг стала ещё плотнее, заставив людей в испуге жаться друг к другу. Иногда размеренный ход нарушался короткими очередями, отгоняющими одиночных голодных хищников, но, в целом, всё было спокойно.

Спокойно настолько, что Элан нервничал всё сильнее и сильнее, понимая, что тревога может быть просто отражением чудовищного напряжения и желанием оказаться на другом берегу реки как можно скорее, но, одновременно и не веря в самоуспокоение, в предательский штиль посреди урагана.

Озарение в уставшую, почти ничего не соображающую голову пришло лишь тогда, когда голова колонны уже миновала небольшие площади справа и слева от дороги, а шальной луч прожектора высветил огромный грибок крыши, закрывающей от непогоды вход в подземелье.

– «Коробочки»!!! «Коробочки»!!! – Вставший, как вкопанный, Иригойкойя, орал в рацию, срывая горло. – Это Лис!!! Взять под контроль входы в метро!!! Немедленно!!!

Такое проще сказать, чем сделать, и когда танкисты постарались выполнить приказ, обогнать скорее идущих, чем бегущих людей по узкому тротуару…

Из чёрных провалов метрополитена, одновременно с обоих флангов, вырвались полчища чудовищ. Над тысячами людей взвился единый вопль отчаяния и боли, когда хищники, встреченные неорганизованным огнём, врезались в их ряды. Все в панике бросились в стороны, кто в голову, кто в хвост колонны, но всё было бес толку: и безоружные гражданские, и солдаты просто исчезали в приливной волне молотоголовых.

Иригойкойя и Терещенко, уловив единственно возможное решение, слитно кричали в рации:

– Встать в линию!!! «Коробочки»!!! Огонь!!!

Бойцы, преодолевая напор хлынувших прочь от хищников толп людей, ничего не смогли предпринять, но от полной гибели колонну спасли бронемашины.

Зенитки стремительно крутанули башнями, и, после секундного сомнения, наполненного ужасом от осознания того, что сейчас придётся убивать всех, без разбора, ударили длинными очередями.

Сотни снарядов за считанные секунды прострочили слева направо неширокий проход, выбив фонтаны бетонной крошки, осколков стали и стекла (досталась и зданиям!). Первые ряды тварей, толпы попавших им в зубы и лапы людей (всё равно уже мертвы!) просто разорвало взрывами и стальными болванками, что рикошетами уходили в хвост колонны, находя всё новые и новые жертвы. Хоть и полетела за считанные мгновения до смертоносного ливня металла и взрывчатки из динамиков бронемашин команда «Ложись!!!», в хаосе и панике, охватившей людей, мало кто услышал её, ещё меньше было тех, кто её выполнил…

ЗСУ, выбросив за секунды остатки боекомплекта, замолчали, но эстафету перехватили два из четырёх танков, и на массу орущих, искалеченных тел, и людей и чудовищ, обрушился новый вал огня. Танкисты, седея от страха за содеянное прямо на своих боевых постах, вели строчки разрывов гранат и снарядов дальше, вглубь споткнувшейся волны пришельцев, заставляя нападавших поворачивать вспять, искать убежища в окнах домов, в чёрных провалах метро. Пулемёты били непрерывно, не останавливая свой злой лай ни на секунду, пули градом огней мчались низко над землёй, и, отражённые бездушным камнем, снова поднимались в воздух, без жалости впиваясь в живые тела, снаряды и гранаты рвали на части всех без разбора.

Элан в страхе прижался к борту грузовика, закрыв Мирру собственным телом. Пули свистели вокруг, впиваясь в металл машин, выбивая крошку из бетонных стен, разбивая стёкла, а в наушниках надрывался голос Терещенко:

– Прекратить огонь!!! Прекратить огонь!!! Прекратить…

Пришельцы схлынули как-то разом, так же слитно, как и ударили, и вместо частого лая пушек и гранатомётов, грохота разрывов и пулемётных трелей, в голову ударил слитный вой сотен искалеченных тел. Раненые кричали, катались по земле, хватаясь за вспоротые животы, разбитые головы, культи оторванных рук и ног.

В страшном месиве живых, мертвых и умирающих тел, искромсанных останков, шевелились чудом выжившие, но уже испускающие дух захватчики. Их тоже очень много осталось на узкой дороге, может, даже больше чем людей, и бойцы быстро двигались в этом туннеле смерти, добивая раненых молотоголовых, пока не соединились посередине.

– «Гепард»!!! «Гепард»!!! Это «Олимп»!!! – штаб Жукова отчаянно пытался достучаться до попавшей в беду колонны. – Что у вас происходит?!?!

Терещенко устало вытер закопчённое дымом лицо и с трудом выдавил:

– «Олимп»! Это «Гепард»! Мы попали в засаду… Центр колонны разгромлен… У нас сотни тяжелораненых! Нужны машины, чтобы вывезти их отсюда…

Лис не стал слушать продолжение. Закричав во всё горло, практически завыв раненым зверем на трижды проклятые небеса, он сорвал с себя шлем и с такой силой ударил его об дорогу, что из армейской электроники, изначально рассчитанной на грубое обращение, посыпались искры.