Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Надо было просто посмотреть на электронную карту дороги. Минута делов, оценить взаимное расположение зданий и сооружений, и трагедии удалось бы избежать: два танка, вовремя поставленные перед каждым входом в подземку и…

Но опустошённый разум, уставший от кровавого кошмара, уже просто не мог работать, не то, что с прежней остротой, а вообще. Это в дешёвых фильмах бравый солдат сутками напролёт блещет неиссякаемой силой и умом, находящим единственно правильные решения в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Но тут реальная жизнь, настоящий бой, чудовищный и беспощадный…

Лис, шатаясь точно в пьяном угаре, побрёл в центр. До ошеломлённого сознания едва дошли доклады чудом стоящих на ногах Нариолы и Лассавы – все эволэки живы! Профессор покрутил головой, ища хоть какое-то объяснение этому невероятному везению, и только через минуту (вечность?) понял, что никакого чуда нет. Он, фактически махнув рукой на судьбы незнакомых людей, поставил бронетехнику на защиту своих коллег, это и спасло.

Зенитные самоходки и танк, идущие наискосок в голове колонны, не только опрокинули вражескую атаку, но и приняли в свою броню почти всё, что летело из хвоста колонны, так что и бойцы, и ибисовцы отделались только ранеными, да и то, в основном легко. А вот остальным досталось…

На снегу, казалось, не было ни единого квадратного сантиметра, где бы не лежало мёртвое, или ещё живое, но искалеченное тело. Между ними, под ними, на них громоздились кровавые лохмотья одежды, мяса, реки крови, острые обломки костей оторванных конечностей. Обезглавленные, разорванные пополам тела, люди, страшно кричащие, умирали от чудовищной боли. Между ними в отчаянии бегали товарищи и друзья, перехватывая кровоточащие культи всем, что только могло заменить жгуты, но и медиков, и медикаментов отчаянно не хватало…

Лис устало опёрся на огромную тварь, даже не задаваясь вопросом: мертва ли она? Душа стремительно сдавалась, не желая больше участвовать в сатанинском балу, он даже не заметил, как рядом живыми воздушными кораблями, мигая огоньками доспехов, устало опустились его дочери.

– Папа, – голос Лесавесимы предательски дрожал, душили слёзы, – может… хватит.. с нас…

Она выталкивала из горла слова, с трудом сдерживая рыдания. Большая сестра уже вся вздрагивала, ничего не замечая вокруг, жалась к боку серой молнии. Сильные шеи сжали тиски, ища у отца утешения и защиты от ужасов окружающего мира, но Лис ничего не мог предложить взамен, сам утирал слёзы перепачканными, мокрыми, пропахшими дымом и кровью перьями, пока сквозь шум в голове и собственные всхлипывания не услышал голос Терещенко.

Он интуитивно потянулся рукой к гарнитуре, но пальцы нашаривали только слипшиеся в сосульки волосы, да съехавшую набок вязаную шапочку. Вспомнив, что шлем пал смертью храбрых, приняв на себя ярость собственного хозяина, он закрутил головой, сквозь темноту резких теней, кинжалы света и слёзы стараясь увидеть знакомого человека.

– Профессор! Профессор! – Офицер, серый и страшный, тряс его за плечи. – Вам лучше уйти! Вы уже никому тут ничем не поможете!

Элана затрясло ещё сильнее, нервы уже сдавали, и подполковник, не обращая внимания на двух драконих, хлестал его перчатками по щекам.

– Забирайте эволэков! Вы же для этого сюда и пришли!

Да, именно так. Уже давно стоит «под парами» на полосе «Стрела», уже много часов назад, по одному только сигналу, совершив короткий перелёт на вертушке, он мог со спокойной совестью умчаться прочь от жуткой бойни. Но тут сражались его друзья.

Диолея в урагане Огнегорского сражения подхватила случайно оброненную фразу: нужна тысяча таких, как ты! Простой крик отчаяния, осознание непреодолимой силы врага и неспособности эту силу одолеть, ни к чему не обязывающий, и уж тем более, не требующий самоубийственного подвига, он всколыхнул в сознании женщины идею и надежду.

Таких, как она среди живых поколений не было, но сотни соратников откликнулись на зов, и Элан просто не смог бросить их на произвол судьбы на улицах мегаполиса. Он, после поимки тварей, вернулся в горнило сражения за ними – это правда.

– Вы молодцы! – уже орал ему в лицо Терещенко. – Вы спасли столько людей, что никакими цифрами не измерить! Хватит себя винить! Вы не сможете спасти всех! Вы никого не убили! Вы же не чудовище! Вы старались, но немного не получилось!

Иригойкойя, мыча что-то невразумительное, несогласно замотал головой: он действительно оказался страшным, страшным настолько, что боялся в эти минуты признаться сам себе. Он собирал колонну людей не ради спасения, ему, просто на случай такого вот нападения, нужно было «мясо», и только. Чем больше людей, тем больше автоматов, ружей, пулемётов, чем больше этого, тем меньше шансов у тварей добраться до его друзей, чем больше масса человеческого «мяса», тем меньше шансов на то, что в зубах твари окажется эволэк.

Именно так, просто и страшно, демон-лис открыл для себя свою тёмную сторону…

Кицунэ повернувшись на сто восемьдесят градусов, едва успел сделать два шага, как его уже за шкирку схватил Нечаев и потащил к машинам:

– Назад!!! Куда прёшь!!! К машине!!!

Глава СБ никак не мог простить себе смерть семьи Элана, и не хотел потерять ещё и его самого. Именно поэтому сразу после эвакуации ИБиСа на Юг, он с головой бросался во все абсолютно авантюры, которые только вызревали в голове родоначальника лисов-оборотней. Он тоже пришёл сюда со своими друзьями, и уйдёт только вместе с ними…

Аэропорт был больше похож на осаждённую крепость. Толпы людей старались прорваться к самолётам, не надеясь ни на что, ни на жиденькую линию стремительно тающих войск, ни на забитые автомобилями дороги, ни на реку, что всегда радовала глаз во все времена года. Кричали дети, плакали женщины, умаляя взять на очередной рейс хотя бы замотанных в пелёнки и одеяла малюток.

Сквозь целое море людей к терминалам, к застывшим на считанные минуты (только заправиться!) ярким, нарядным, или наоборот, камуфлированным красавцам, что на коротком отдыхе даже не выключали двигателей, тянулась тонкая полоска свободного пути. Ряды совершенно непривычных высоких заборов с бесконечной лентой колючей проволоки, цепи полиции и военных, сдерживающих огромную толпу охрипшими от крика голосами и выстрелами в воздух.

Колонна эволэков втянулась в свободный коридор. Бойцы СБ и спецназа, уставшие и злые на неудачу, опускали глаза. Солдатам с первых дней службы прививалась мысль о необходимости жертвовать собой ради тех, кто слабее и духом, и телом. А тут…

Здоровые, увешанные оружием мужики медленно шли к повисшему у самой земли огромному дирижаблю, как провинившиеся сквозь строй. В них камнями летели крики, мольбы вперемешку с упрёками и проклятиями за то, что воины улетают, оставляя беззащитных людей на съедение хищным тварям. Они выполнили задачу, и теперь улетали, увозя с собой тысячу удивительных созданий, бесценный потенциал, что все, от садовника и повара, до куратора и профессора, родителей, конечно же, за многие годы выстрадали, отвоевав у всех невзгод и тяжких испытаний. И у колыбельки, и в стенах Института, люди боролись за их жизни, и, если честно, эволэки сполна отплатили своим родным и учителям, наставникам и начальникам за все бессонные ночи, хлопоты и заботы. Невозможно требовать от них большего. А бойцы СБ, не важно, покойного ли Усова, или здравствующего ныне Нечаева, давали клятву защищать их до последнего вдоха. И они улетали то же.

Сергей не мог оторвать глаз от вида океана людского отчаяния. Какой-то мужчина старался голыми руками, разрывая в кровь пальцы, одолеть бездушный металл забора, маленькая девочка, с огромными глазами, полными слёз, прижатая к самой сетке, звала и звала маму, не слыша в страшном гомоне толпы ответа. Женщины поднимали на руках высоко вверх малолетних детей, умоляя выбросить ко всем чертям чудовищ из самолёта (скрыть погрузку от тысяч глаз, естественно, было невозможно) и взять на борт детей. Дети, как игрушки на пружинках, прыгали над океаном людских голов, в беззвучном, точнее просто не слышном в рёве толпы крике, орали, до смерти напуганные, не понимающие, почему мир, наполненный родительской заботой и лаской, вдруг в одночасье сошёл с ума…

В открытые двери огромной кабины, подвешенной под брюхом необъятного исполина, парящего, словно невесомое пёрышко, всего в нескольких метрах над землёй, заносили эволэков. Кто ещё мог переставлять ноги, шёл сам, давясь слезами, стараясь лишний раз не бросать взгляд через плечо, на огромную массу обречённых людей.

Элан стоял без сил, прислонившись спиной к крылу грузовика, хмуро глядя на потонувшую в животном инстинкте массу «человеков», потерявших человеческий облик. Зрелище настолько завладело его истерзанным сознанием, что он едва заметил, как рядышком к пышущему жаром раскалённого двигателя металлу пристроились его лучшие друзья. Не выпускающая оружия из рук Мирра, закутанная в одеяло Диолея, бледная, сильно похудевшая всего за один день Лассава, кажущаяся ещё меньше, чем прежде, на огромных просторах аэропорта Нариола. Уставшие с поникшими головами Хилья и Лесавесима, и Ханнеле, едва способная держаться на ногах, вцепившаяся для верности (как бы не упасть!) в оперение большой сестры.

Повелительница вод, глядя на беснующиеся в свете прожекторов и рождающегося утра живое море, заметила, оттягивая слова:

– Охваченная страхом и ненавистью толпа – страшное зрелище.

Монолог единого разума, уживающегося в нескольких похожих душах, и совершенно не похожих телах, пошёл дальше, и хозяйка земли согласно кивнула:

– Кому, как ни нам знать, что она разорвёт нас в клочья, стоит только рухнуть хиленькому заборчику, или дрогнуть бойцам, что матом и прикладами, осаживают её.

Владычица воздушных дорог подхватила, не скрывая горькой усмешки:

– Они без намёка на сожаление убьют нас, наших товарищей и подруг, что так долго и отважно сдерживали натиск пришельцев, даря им же бесценные часы и минуты.

Принцесса цветов, увядшая, как осенняя клумба, печально вздохнула:

– Потом они станут убивать и друг друга. Не сомневайтесь.

Ханнеле и не думала сомневаться в очевидных для её светлого разума вещах:

– Тут же. Сазу, как только под яростным натиском падёт на землю в лужу собственной крови их общий враг, коллективным воплощением которого являются бойцы и полицейские, загородившиеся бронемашинами и пластиковыми щитами от летящих камней. Они будут убивать друг друга уже потому, что в самолётах и дирижаблях не хватит места и на десятую часть желающих.

Хилья обняла маму, крепче прижав к своему плечу:

– Нас убьют только за то, что мы сделали всё, что смогли, отдали до капли в бою силы, и духовные и физические, как всегда и поступали все поколения эволэков.

Они уже действительно не могут сделать ничего. Сил даже пришедшей в сознание Диолеи не хватит и на полдюжины ментальных атак до нового обморока, другим вообще лучше и не пытаться протянуть руку к мягким волнам эфира. Сирины не могут оторвать от земли даже самих себя, о чём говорят опущенные к самому снегу крылья, и мелкая дрожь в натруженных за долгую ночь мышцах.

Можно, конечно, ещё взять в руки автоматы и винтовки, но они не воины, и кроме того…

Лесавесима негромко рассмеялась, если так можно назвать резкие звуки, наполненные шипящими «кхи»:

– Самое поразительное, что в паре сотен метров от левого края толпы лежат сотни ящиков с оружием, но никто даже не замечает этого! Просто невероятное сочетание животной трусости за собственную шкуру, глупости и лицемерия!

– Вы так думаете? – Полный неподдельного изумления голос Хельги заставил восемь голов как по команде повернуться вправо.

Снежная королева, видимо, всё время этого странного и даже страшного в своей чуждой логике рассказа стоящая за тоненькой стеной кузовного тента, решила вмешаться.

– А что такого в наших словах? – недоумённо пожал плечами кицунэ. – Они нас укоряют тем, что мы не хотим взять на борт самолёта детей, а сами этих самых детей, своих детей, даже не пытаются защитить с оружием в руках!

По выражению лиц эволэков и морд двух сирин Хельга поняла, что спорить с дружной компанией странных созданий совершенно бесполезно, тем более что они отчасти правы, но только отчасти. По её мнению.

– И что будем делать? – с тревогой на красивом даже после всех передряг лице спросила киборг.

Подруги и дочери тут же обратили взоры на Лиса, понимая, что если кто-то что-то и предпримет, то это будет именно их военный лидер. Он всегда стеной стоял за них всех, боролся за идею единения двух уже решительно не похожих друг на друга ветвей цивилизации.