Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Это тоже так. Она и её предки сопротивлялись, создавали общество нового типа, противостояли группировкам алчных и беспринципных мерзавцев. Они боролись, но не смогли победить…

– Не имеет никакого значения, что разрушит этот мир сытого спокойствия и животных наслаждений в еде и похоти, вторжение стай хищных тварей, или вторжение вражеских армий – всё едино. Будет кровь, насилие, пожарища городов, смерть и мучительное возрождение из пепла. А потом новое нашествие, легионов обманутых глупцов с оружием в руках, снова океаны горя и страдания. Надо как-то вырваться из этого порочного круга.

Сознание уплывало, но последние слова Диолеи всё же пробили себе дорогу:

– Вся история человечества – жизнь в «стеклянном лесу». Мы положим этому конец…

* * *

Лесавесима стаяла на холодном ветру, не замечая, как ледяные струи забираются под перья. Слёзы катились из глаз, душа разрывалась на части от тоски, сердце стыло от страха.

Я убила собственную мать…

Слова и образы едва доходили до сознания, утопая в чёрной пучине израненной души, но отец и без способностей эволэка прекрасно знал – дочь почти ушла из этого мира. И даже не знал, чем утешить.

Она всегда верила в людей, а мы эту веру потеряли…

Они оба знали, что любые оправдания бесполезны, что ничто не убьёт в памяти стремительный полёт многолучевой звезды, чьи отточенные лезвия отсекли голову Ольги. Её тело навсегда скрылось в пучине безымянного болотца, никто и ничто не сможет найти следов…

Нам всё ещё есть, ради чего жить. У тебя вновь есть брат и сестра. Конечно, они уже не те маленькие беспомощные лисята, которых ты так любила нянчить, но они тут, в одном шаге.

Элан обнял стройную шею, прижал голову к плечу.

Они снова с нами. Северный континент будет жить своей жизнью, а мы, своей. Мы забудем правду, чтобы сохранить секрет, и твоя душа успокоится. Мама будет всегда рядом, в твоих воспоминаниях, в твоей душе. Она просто не могла переступить эту черту, но и не могла предать нас, и выбрала небытие. Ты ни в чём не виновата…

Отец и дочь заливались слезами, тела дрожали в беззвучных рыданиях.

Мы будем её помнить, не забудем её тепла и мудрости. Она всегда рядом…

Как жить дальше? Как забыть тот страшный миг, когда Ольга прямо поставила их перед выбором: или её смерть, или раскрытие грандиозного и коварного плана преображения человечества. Она не смогла бы держать в себе эту тайну, ибо ложь противоречит складу её удивительного сознания и души.

Элан и Лесавесима так и не могли простить себе те минуты, на залитом кровью острове, когда их ошеломлённые страшными открытиями разумы метались между выбором. На одной чаше весов лежала судьба эволэков, их многовековая история. Стоит только людям узнать правду, и перебьют всех, их, кицунэ, сирин, всех, ибо они все – новая волна. На другой чаше, судьба миллионов людей, что падут под ударами полчищ захватчиков.

В испуге стучали сердца, а в головах крутилась полная горького осознания мысль: мы всегда ставим план вне зависимости от собственных жизней. Что толку в раскаяниях, в признании, если уже всё готово, если уже спущен курок? И они выбрали…

* * *

Кицунэ уже успокоился, приняв непростую, даже страшную правду такой, какая она есть. Сомнений не было: всё это придумали они, новая волна, придумали кровавый кошмар для всей цивилизации, что бы избежать, быть может, ещё большего кошмара. Но сердце всё равно неровно билось от мысли о том, сколько горя принесёт миллионам семей их гениальный (Злодейский? Единственно возможный? Неизбежный?) план коренной ломки магистрального направления развития человечества.

На простой деревянный стол затерянного на бескрайних лесных просторах дома, с грохотом опустилась бутылка невероятного дорого угощения.

– Шеридан, какой Вы и любите.

Вакон на ощупь, осторожно, взял стоящее чуть дешевле автомобиля сокровище в свои иссушенные жестоким временем руки, и криво усмехнулся:

– Вся история человека сошлась на проигранной в споре бутылке. Какая вульгарность.

Элан хмуро глянул на самозваного пророка. Самозваный, или нет, а спор выиграл именно он, не забыл зрелый мужчина, как безусым стажёром сцепился в горячей дискуссии со старым эволэком, не забыл, как ударили они по рукам, так и не придя к единому мнению, оставшись каждый при своих мыслях и надеждах.

– И какая банальность, – согласился Лис с собеседником.

Хозяин дома разлил дорогой напиток в два совсем не уместных для подобного случая гранённых стакана, и замялся, не решаясь произнести тост, за которым ужас, уже охвативший множество населённых планет. Пошла цепная реакция, бесчисленные стаи молотоголовых серых хищников захлестнули приливными волнами целые континенты, заставляя людей отчаянно драться за собственные жизни, или бежать в страхе.

– Сколько планет уже атаковано? – Спросил старик.

– Уже четыре, естественно, в соответствии с количеством проложенных к ним Аномалий.

– Вы хорошо отработали легенду? – Вакон хотел лично убедиться, что всё сделано как надо, что глупая случайность не поставит под удар их касту, даже уже не касту, а расу.

– Да, – подтвердил Иригойкойя, – Я смотрел передачи, в которых Императрица объясняла суть своего неожиданного визита в ИБиС, смерть адмиралов, разъясняла предоставленные фотографии в нужном ключе. Скоро вернутся из погружения команды эволэков, посланные на Эфирную Новую Россию, и выдадут вложенный в Матрицы ответ. Всё хорошо.

Сухое бородатое лицо едва заметно кивнуло:

– У людей не останется выбора. Со временем придётся принять законы, запрещающие рожать обычных людей, да и родители не захотят своим детям такой судьбы, жить в страхе, в ожидании смерти в зубах хищников. Им придётся воспитывать приёмных детей новой волны, способных жить бок о бок с чудовищами, расправляться с ними, если нужно. Это единственная дорога.

Стакан потянулся к гостю, и они чокнулись, минуту помолчали, наслаждаясь вкусами и ароматами редкого напитка.

– Это займёт много времени, – предупредил Лис, – Даже мои внуки едва ли увидят итог задуманного. Но аморфное облако будущего новой цивилизации они успеют заметить, это точно.

Вакон налил ещё, и произнёс простой тост:

– За будущее. Оно точно будет лучше, чем настоящее, хотя, конечно, не для всех.

Они помолчали снова, но старец задал ещё один важный вопрос:

– Твои соратницы, да и ты сам… вы много знаете, слишком много…

Лис согласно кивнул, даже не задаваясь мыслью, что собеседник слеп:

– Мы сотрём всё важное, забудем. Это обязательно.

Вакон улыбнулся, довольный обещанием:

– Семью нашёл?

Кицунэ даже не удивился потаённому знанию пророка, и просто ответил:

– Да, нашёл.

Старик ещё немного помолчал, уставившись невидящими глазами на жаркий огонь в печи, слушая треск пламени, и шорох перьев дремлющей у огня Лесавесимы:

– Это хорошо…

* * *

Поезд замедлял неторопливый бег – в черте города, естественно, никто не разрешил бы экспрессу мчаться на всех парах, обгоняя даже лёгкие самолёты, что кружили в небе едва видимыми стрекозами, сверкая бликами кабин.

Вполне обычный состав, только в специально выделенном вагоне ехали солдаты, обязательное сопровождение. Сколько бы ни говорили высокие должностные лица об отсутствии пришельцев на двух континентах из трёх, а многие военные приготовления не отменяли до сих пор. Хоть и остановилось вторжение у перешейка Кумалова много месяцев назад, а люди жили в тревожном ожидании грозных событий. Столица, как и раньше, походила на осаждённый лагерь, непривычно наполненная вооружёнными мужчинами даже сейчас, в светлый и морозный день, в дыхании которого уже чувствовалось приближение скорой весны.