Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

– Ваше Высочество пожелали меня видеть? Я весь к вашим услугам… – он презирал этого жалкого с виду червяка. К сожалению, Краск очень настойчиво просил уточнить у него ряд вопросов. Вот пусть бы сам их и задавал, негодовал Крис про себя, косясь на дверь в соседнюю комнату, где Краск подслушивал их разговор.

– Скажи, Тимак…

– Ваше Высочество, не называйте имён, прошу вас! Вы же обещали! – Тимак замахал руками. Крис поморщился. Странный тип этот Тимак, подумал Крис, разглядывая гладкое бледное лицо. Ото всех скрывает свою личность: боится, наверное, что кто-нибудь захочет применить к нему те методы допроса, которые сам Тимак практиковал много лет. На работе Тимак не снимал маски, но сейчас он был одет как все, да и какой смысл Тимаку скрывать лицо от принца? Они знали друг друга давно: Крис пару раз пользовался его услугами для личных нужд, а взамен помалкивал о том, кто скрывается под маской. Тимак ценил анонимность и умел быть благодарным.

– Ты допрашивал всех по делу о государственной измене…

– Допрашивал его светлость, барон Ворнхолм, Ваше Высочество, как бы я мог допрашивать таких господ! Что вы, я всего лишь помогал получать ответы, вопросы задавал господин барон…

– Да чёрт с ним, – прервал Крис. – Мне нужно знать, какие вопросы он задавал.

– Дак разные, Ваше Высочество, самые разные, вас интересует что-то особенное? – глаза Тимака блеснули. Чует новую жертву?

– Да, – Крис наклонился вперёд. – Спрашивал ли он о вине королевы Катрейны, что ему отвечали, что из этого не попало в отчёты? – Георг Ворнхолм, как и Катрейна, Криса не интересовал, однако Энгус сказал, что это важно для их дела, и, если ради трона нужно пригласить палача в гости, Крис это сделает.

– Вы же не думаете, что я их читал? Что вы, Ваше Высочество, я выслушивал то, что говорили, но вот что там господин барон записывал, кто же его знает?

– Уверен, ты отлично помнишь признания тех, кому вставлял в зад грушу или прижигал пятки.

– Это верно, тут вы правы, мой господин, всё вот тут, – Тимак постучал пальцем по виску. – Но как я могу судить, сколько из этого записал господин барон? Я же не читал…

– А читать ты умеешь?

– Ну а как же, Ваше Высочество, я обучился всем полезным вещам, даже дочек моих обучил, а читать бывает ох как полезно…

– Вот и прочитай это, – Крис вынул стопку бумаг и сунул Тимаку в руки. – Завтра барон сделает доклад перед королём. Я должен знать, все ли сведения он оставил или что-то утаил.

***

Георг Ворнхолм осмотрел стол, устало вздохнул и поднял папку с показаниями и текст написанного вчера доклада. Хотя Георг не надеялся, что Катрейну удастся спасти, доклад он сделает: надо выбраться из дворца поскорее. Следствие в любом случае закончено. Почти все арестованные либо казнены, либо приговорены по решению королевского суда, заседания которого теперь проходили очень быстро. Георг представлял подписанные признания королю, Айварих выносил приговоры, чередуя лишь способы казни: повесить, отрубить голову или сжечь. Девять Ривенхедов и их родственников отправились на эшафот по обвинению в измене и попытке свергнуть короля, не считая слуг, Холлард может стать десятым. Георг прятал от себя растущий страх. Кто станет следующим, если король не остановится? И сможет ли он остановиться?

Айварих изменился, это замечали даже те, кто по долгу службы обязан не замечать ничего. Король стал раздражительным, беспокойным, вечно распекал кого-то, придирался ко всем и постоянно оглядывался по сторонам. Судя по его покрасневшим глазам, он плохо спал. Карл Немой от короля почти не отходил.

Слуги старались не попадаться Айвариху на глаза лишний раз, многочисленные музыканты и актёры незаметно покидали дворец, только Сильвестр-Монах веселил окружающих выдумками, а Дим развлекал короля фокусами. К ним Айварих благоволил.

Члены Королевского Совета на совещаниях с королём словно набирали в рот воды, не решаясь высказать своё мнение. Уолтер Фроммель, который стал главным советником короля по вопросам борьбы с эктарианством, коротко отчитывался о стычках между эктарианами и зарианцами по всей стране, получая в ответ громкие требования очистить Сканналию от заразы. Казна быстро пустела. Валер Мэйдингор жаловался на уменьшение добычи серебра из-за того, что чернь отказывалась работать на королевских приисках, сбивалась в банды и грабила повозки с серебром. Банкиры с ростовщиками закрывали лавки и бежали из страны вместе с деньгами. Поступления от торговли резко упали: Барундия после смерти послов заблокировала оба порта на юге Сканналии, Лодивия поддержала её действия после того, как король Урмас съездил к пантеарху, а Гиемон договорился с Урмасом о беспошлинном провозе лодивийских товаров через Барундию. Сканналийских купцов в Лодивии, Барундии, Латее и других странах грабили и притесняли, их товары не покупали – они возвращались в Сканналию банкротами. Сканналийских рыбаков выгоняли отовсюду, корабли Айвариха подвергались пиратским нападениям. Сканналийским банкам всё труднее было взыскивать деньги с заграничных должников.

В Шагурии вообще творилось нечто невообразимое: в ряде городов эктариане захватили власть и отказались подчиняться королю. В городе Гимере к власти пришёл зарианец – бывший ткач Янис Руханский. Он возомнил себя королём, поставленным самим Богом. Он основал собственную секту и пугал даже зарианцев тем, что объявил всё имущество общим, делил его как хотел, отменил деньги и долги, а кроме всего, ввёл многожёнство.

Айварих, слушая советников, зверел, но решения принимать отказывался, перекладывая всё на плечи членов Совета, который после ареста Холларда Ривенхеда остался обезглавленным – хотя формально главой Совета был король, именно барон руководил Советом много лет и лучше всех знал, как взаимодействуют между собой разные ведомства, куда направлять денежные потоки. Началась неразбериха с поступлениями налогов, Казначейство Фроммеля жаловалось, что страна наводнена фальшивыми монетами, в которых меди больше, чем серебра.

Королевские стражники начинали перешёптываться. Барон Орланд как-то спросил у Георга, не считает ли он, что короля могли околдовать, вскользь упомянул Эйварда Пятого, сошедшего с ума. Георг ответил, что это абсурд, но присмотревшись к королю, признал, что не знает, как иначе объяснить его поведение. Король уже не вспоминал Торию и других женщин не искал – он вообще мало выходил из своих покоев. Однажды Георг застал его перед портретом и впервые сопоставил старые слухи о том, как Эйвард тоже часами стоял перед собственным портретом после смерти Байнара. Король Райгард однажды спросил Георга, как художника-любителя, могут ли картины влиять на разум. Георг посмеялся про себя над невежеством короля, которого уже планировал свергнуть. Сейчас слова Райгарда всплыли в памяти.

Ривенхеды, особенно священники, в показаниях упоминали про Истинную Летопись. По их словам, Теодор считал её дьявольской, верил, будто она околдовала короля и заставляет его совершать безбожные поступки. Георг презрительно отмахивался, но что если Ривенхеды правы? Проблемы в стране начались как раз после убийства летописца и переноса Летописи во дворец. К сожалению, у него нет доступа ни к портрету, ни к Летописи. Он может лишь использовать вырванные пытками свидетельства и надеяться, что этого хватит.

Георг оглянулся на камеру пыток, где провёл почти полтора месяца, слушая крики боли, проклятья и мольбы, не оставлявшие его даже во сне. Однажды ему приснился Айварих: он висел в цепях и сознавался в бесчисленных убийствах, начиная с принца Байнара и кончая Оскаром Мирном.

Независимо от того, чем кончится сегодняшний день, Георг сюда не вернётся: прошение об отставке у него с собой. Если король его не примет, неважно: он приготовил всё, что нужно для побега. Если Айварих простит Катрейну, ей и тогда лучше уехать к сестре. Однако Георг не верил в милость короля – очень уж его насторожил вчерашний ночной разговор с Алексом, которого Георг просил посодействовать освобождению Катрейны. Алекс в ответ на просьбу криво усмехнулся и сказал, что он просил за неё утром.

– Что сказал король? – Георг мог бы не спрашивать, ибо ответ был написан у Алекса на лице.

– Сказал, что отправит меня к вам, если я ещё раз посмею прийти к нему с такой просьбой, – глядя в глаза собеседника, ответил Алекс.

Нет, оставаться здесь ей нельзя, а сестра защитит, даже если Гиемон будет против. План готов, остался последней акт пьесы. Георг взял бумаги и пошёл в приёмную Айвариха.

***

Катрейна закрыла глаза и откинулась на спинку кресла: она боялась свалиться в обморок. Ничего, осталось недолго, завтра всё кончится. Сегодня она поняла, что ждёт смерти как избавления. Она устала и хочет покоя. Больше она не увидит ни Айвариха, ни Криса, ни… ни Рика, ни Алекса, никогда не увидит повзрослевшего Дайруса. Нет, не надо об этом. Это в прошлом, а будущего у неё нет.

Она почти не слышала Георга Ворнхолма, выступавшего перед Королевским Советом и судьями. Она толком не видела, кто присутствовал на заседании, поэтому с трудом верила в реальность происходящего: её судят за измену!

В докладе Георга говорилось, что она невиновна, зато вина её родных не подлежала сомнению. Катрейна видела, как выбивали показания из Ульрика, и не сомневалась, что это ложь. Потом начался ад. После Георга Айварих велел привести Холларда Ривенхеда. Тот, глядя в пол, заявил, что по её приказу Мая Бадл отравила Торию. Катрейна и её сообщник Ноэль Сиверс, через которого она передавала письма в Барундию, мечтали посадить на трон Дайруса. Айварих передал трибуналу письмо, написанное Ноэлем в день смерти Тории. В письме говорилось, что всё готово, Мая на словах передаст ей, что делать дальше, что Ноэль отправляется в Барундию для переговоров с Маэриной и Дайрусом. В её вещах нашли старое письмо Ноэля, где он интересовался её здоровьем, сличили почерки: они оказались одинаковыми. Катрейна не верила ушам: Ноэль не мог написать такого. Бывший капитан стражи Ларри сообщил, что поймал Ноэля Сиверса как раз по пути в Барундию. Лишь нападение многочисленных сообщников Ноэля помешало Ларри доставить предателя во дворец. Ларри сказал, что, несмотря на маски, он узнал Рика среди нападавших. Алексарх, присутствовавший на Совете, закричал, что этого не может быть, что в тот день они с Риком ещё не доехали до Нортхеда. Король заявил, что сам разберётся, и велел сыну выйти.

Кажется, Георг растерялся, услышав это. Когда он попытался что-то сказать, король велел ему замолчать и добавил, глядя Катрейне в глаза, что у Ноэля были причины, чтобы вернуть трон Кройдомам, правда, дорогая? Айварих не сказал вслух, что Рик сын Анны – никто не посмел требовать у него объяснений.

Напоследок Айварих припас шифрованное письмо, адресованное Катрейне. Гиемон интересовался отношением сканналийцев к идее воцарения Дайруса, спрашивал, удалось ли Мае Бадл отыскать сведения о смерти Байнара, обещал помочь в возврате истинной веры. Письмо, как сказал Айварих, нашли у одного из послов. Его расшифровал Сильвестр через два дня после смерти Тории. Катрейна пробормотала, что Гиемон не мог такого написать, подтвердив, что почерк принадлежит ему и шифр ей знаком.

Дальше всё произошло быстро. Айварих зачитал приказы о поисках и аресте Райгарда Сиверса, Ноэля Сиверса, Маи Бадл, а под конец вынул бумагу, скреплённую королевской печатью. Это был её собственный приговор – она поняла это до того, как прозвучали первые слова. Потом Катрейну отвели в соседнюю комнатку и оставили ждать: её должны под охраной доставить в одну из камер дворцовой тюрьмы, чтобы завтра отправить на плаху. Катрейна, оглушённая приговором, не пыталась протестовать. Она не знала, сколько просидела здесь.

Кто-то вошёл, она не оглянулась. Шаги приближались – она нехотя открыла глаза и посмотрела на вошедшего. Перед ней стоял Георг Ворнхолм. Она с трудом встала, молча глядя на него.

– Катрейна, я вытащу вас отсюда, – Георг смотрел на неё не так, как в юности: в его глазах читались не страсть и робость, а ярость и решимость. Ей было всё равно, она больше не боялась.

– Вы? Зачем?

– Я… – он заколебался. – Я не позволю им убить вас. Катрейна, вы можете меня ненавидеть, но позвольте мне спасти вас. Всё уже готово, я увезу вас к вашей сестре.

Она покачала головой и слабо улыбнулась. Георг Ворнхолм, кажется, её всё-таки любил. Только это неважно.

– Я не побегу, – она говорила устало. – Моя судьба здесь, где умерли все мои дети и братья. Прошу вас, проследите, чтобы Айварих похоронил меня рядом с кем-нибудь из них.

Она подняла на него взгляд и сквозь набежавшие слёзы заметила, как скривилось его лицо и потухли серые глаза.

– Я устала, Георг, я хочу умереть. Я должна была умереть вместе с моим последним ребёнком. Тогда Бог зачем-то сохранил мне жизнь. Вы – не Бог, Георг, вам это не под силу.

– Ради вас я готов на всё…

– Ради меня вы… – она вдруг вспомнила, о чём могла попросить. – Если вы действительно хотите сделать для меня что-нибудь… – нерешительно начала она.

– Что угодно, – твёрдо пообещал он.

– Помогите Рику, умоляю вас. Ни он, ни Мая не виноваты, я уверена!

– А то письмо?

– Нет, – Катрейна покачала головой. – Вы не там ищете, Георг, на этот раз вам придётся поверить мне на слово без ваших пыток, – она выдавила из себя улыбку. – Или уходите и забудьте мои слова.

– Райгард Сиверс и Мая Бадл. Вы просите меня позаботиться о них?