Летописец. Книга 1. Игра на эшафоте

Тайны! Георг уже понял, что показания складываются в несколько отдельных картин. Сначала Ривенхеды хотели женить Айвариха на Илзе, для чего планировали так или иначе избавиться от Катрейны. Может, изначально планировали отравить её, а не Торию? Холлард отрицал это под ножом палача. Георг, правда, велел тому не слишком усердствовать: ему хотелось понять, что случилось на самом деле.

После неудачи с Илзой и смерти ребёнка Катрейны Теодор посоветовал обратить внимание на Алексарха и спрашивал пантеарха, нельзя ли признать его законным наследником, несмотря на мать-зарианку. Ответы пантеарха лежали в бумагах Георга: кто-то из шпионов короля неплохо постарался, собирая улики. Участвовал ли в заговоре сам принц или его имя использовали в своих целях? Георг знал, что Теодор Ривенхед встречался в Нугарде с Алексом. Увы, доминиарх пересёк границу с Барундией и теперь в безопасности, из-за чего король был в бешенстве. Очевидно, после переговоров с Алексом Теодор отправился договариваться с Гиемоном и Дайрусом.

Теодор мечтал о восстановлении старой веры, Холлард хотел вернуть семье прежнее влияние в политике. Как там их девиз? «Бог, политика, война». Ради Бога и возвращения в политику они ввергнут страну в войну с Гиемоном, стоящим за спиной Дайруса. То, что именно в Барундию отправился Теодор, тоже подтверждало наличие заговора, указал в записях Георг. От признаний Холларда у него порой темнело в глазах, он едва удерживался от того, чтобы расправиться с ним собственноручно. Холлард пытался обвинить Катрейну и Маю – Георг с помощью Тимака добился того, чтобы он взял свои слова обратно.

Спать пришлось во дворце: король ясно дал понять, что, пока Георг не представит окончательный доклад, домой его не отпустит. Георг смирился.

Наутро, узнав о возвращении Алекса, Георг сделал вывод: принц не нашёл в себе сил ни выступить против отца, ни добить врагов короля. Если бы мальчишка догадался захватить святошу-изменника, Айварих, возможно, на радостях выпустил бы Катрейну. В показаниях всё чисто – Георг об этом позаботился, – а страх перед Гиемоном мог вынудить Айвариха вернуть прежней жене почёт и уважение. Нужно убедить Айвариха, что смерть Катрейны неизбежно приведёт к войне с Гиемоном.

Единственное, что по-настоящему его беспокоило: он так и не узнал имя отравителя Тории. Ни один из арестованных его не назвал несмотря ни на какие пытки. Они обвиняли друг друга, Маю, Катрейну, Карла, даже Торию – то ли в неосторожности, то ли в попытке отравить короля, – а под особо изощрёнными пытками оговаривали самих себя, но Георга не убедили. По его мнению, ни один из них не знал убийцу, потому что ни один не сообщил верное название яда, ни один не сказал, кто его сделал и как. Самое большее, чего он добился, это обвинений против Маи, хотя доказательств никто не привёл, не сообщил, где она прячется. Если она и сделала это, то не Ривенхеды стояли за ней.

Георг хотел найти её, заставить признаться в убийстве королевы Тории – и одновременно он боялся, как бы она не указала на Катрейну. Не потому, что это правда, а потому, что так хочет король. Вот если бы поговорить с ней наедине… Сиверс мог знать, где она, – Георг отлично помнил, как он целовал ей руку на улице, с ним же она встречалась в день убийства, – но расспросить его сейчас невозможно.

Георг решил зайти с другого конца: раз король действительно хотел найти убийцу, стоит намекнуть Айвариху, что смерть Тории более всего выгодна Крису и Алексу. Заговор Ривенхедов уже скомпрометировал старшего сына, младший виновен в убийстве брата Тории. Если Айварих отвлечётся на сыновей, то может забыть о Катрейне. Конечно, недоказанные обвинения против сыновей короля могут дорого обойтись Георгу, но это волновало его меньше всего. Будь у него шанс допросить принцев, провести нормальное расследование, он бы выяснил правду! Увы, королю правда не нужна, так пусть получит подозрения! Остаётся ещё Мая – можно обвинить её, надеясь, что она не найдётся и не опровергнет ложь. Мая могла действовать без согласия Катрейны, в пользу Алекса, например. Для приговора Катрейне даже королю понадобится убедить коллегию судей. Георг постарается, чтобы ему нечем было на них давить.

***

– Ваше Величество, я уверен, что она ни в чём не виновата! Умоляю, выпустите Катрейну. – Алекс наклонился над столом, за которым сидел отец. Айварих, не выпуская из рук какой-то документ, поверх него мрачно посмотрел на сына:

– Алекс, я устал выслушивать твои жалобы! Не смей больше лезть ко мне с этим вопросом! Ты, кажется, не воспринимаешь её как угрозу? Тебе мало, что её семья хочет меня погубить? Все Ривенхеды с радостью посадили бы на трон Дайруса вместо меня. Довольно об этом, или тебе придётся поговорить с Ворнхолмом, если мне не веришь.

– Под пытками кто угодно признался бы…

– Пытки лишь подтвердили мои подозрения. А вот ты меня разочаровал. Как ты посмел отпустить доминиарха?

– Ваше Величество, я бы никогда не подумал, что он решится стать союзником Гиемона…

– А я вот считал тебя достаточно умным. Неужели я был неправ? Или ты что-то скрываешь? – глаза отца, покрасневшие и какие-то мутные, пристально смотрели на сына, отчего по спине поползли капли холодного пота. Алекс не решился сказать о предложении, сделанном доминиархом.

– Ваше Величество, как вы можете…

– Я – король! Я могу всё! Ты обязан был привезти Теодора, но дал ему уйти, чтобы плести заговоры против нас! Иногда мне кажется, что и ты участвуешь в заговоре! – Айварих резво встал, порвав при этом исписанную бумагу, которую держал в руках. Он этого даже не заметил.

Алекс поражённо смотрел на отца. Они с Риком вернулись в Нортхед вчера. Первое, что сделал король – устроил сыну настоящую истерику из-за сбежавшего Теодора. Когда Алекс заикнулся насчёт Катрейны, Айварих попросту выставил сына за дверь, после чего Карл Немой жестами попросил не беспокоить короля до утра. Слова доминиарха невольно пришли на ум. Король не в себе. Неужели Теодор был прав? Отец никогда не вёл себя так странно.

Стражник отказался пустить Алекса в покои Катрейны. Принц, не задумываясь, побрёл дальше, туда, где можно побыть одному. Алекс не любил Тёмную галерею, где висели многочисленные Кройдомы и ни одного Дорвича – портрет отца стоял в его спальне. Принцу нравился только портрет Катрейны, написанный неизвестным художником, но на него тяжело было смотреть: слишком бросалась в глаза разница между нынешней королевой и восемнадцатилетней девушкой, полной какого-то трагического очарования и силы. Алекс миновал этот портрет, остановившись у портрета Эйварда Пятого.

– Мая говорила, что я чем-то на него похож, – послышался знакомый голос. Алекс обрадовался. Рик казался ему единственным близким человеком. Вот и сейчас он пытался отвлечь принца от невесёлых дум.

– Похож? Чем же?

– Ну, волосы, например, – усмехнулся Рик. – Не помню, что она ещё увидела.

– У Кройдомов необычно чёрные волосы для Сканналии, – Алекс наклонил голову. Он редко осматривал эти картины, потому что испытывал перед ними непонятный стыд: словно обокрал этих людей. Глядя им в глаза, он начинал сомневаться, а место ли тут Алексарху Дорвичу, сыну короля Айвариха Первого?

– Знаешь, Мая права, – Алекс кинул взгляд на Рика. – Ты легко мог бы выдать себя за бастарда Кройдомов, как Фальшивый Байнар, – он осёкся, видя, как помрачнел Рик. – Прости, я не хотел…

– Ну, я же и правда бастард, что уж там… – Рик посмотрел на портреты и кивнул в их сторону: – Мой отец, конечно, не король, зато он жив, в отличие от них всех.

– О нём слышно что-нибудь?

Рик покачал головой. Он так и не заехал в Тенгрот из-за спешки Алекса. Принц сожалел, видя, как огорчён этим друг. Рик к тому же надеялся отыскать пропавшую Маю. Все считали, что она убила Торию, что она ведьма. Рик, услышав об этом, заявил, что не верит в такую ерунду. Алекс боялся, как бы обвинения не коснулись самого Рика, ведь он привёз Маю в Нортхед, а она – бывшая любовница Дайруса. Слишком всё запутано.

Алекс держал Рика подальше от слухов. Рик приостановил поиски, когда Дим намекнул, что за ним следят, и пообещал отыскать Маю сам. Теперь Рик бездумно слонялся по дворцу, не замечая внимательных взглядов стражи. Кажется, Дим прав, решил Алекс. Он не сказал Рику, как Ларри, капитан стражи, признался, что привёз Ноэля в Нортхед, где его перехватили какие-то люди. Айварих в ярости вызвал палача, но добился лишь невнятных описаний шлюхи и толпы безликих мужчин. Дом, указанный Ларри, оказался необитаемым, его хозяин недавно умер. Может, король думает, что сын выведет на отца? Алекс боялся за Рика: Ноэля могли обвинить в пособничестве ведьме и убийстве Тории. Если Рик поможет отцу, его тоже обвинят, пусть лучше ничего не знает. С подачи самого Алекса и Рика Ноэль встречался с Катрейной. Бог знает, что об этом подумает отец. Алекс не решался предпринимать хоть что-то и на всякий случай старался держать Рика рядом, особенно в прогулках по городу.

Нортхед стало не узнать: город казался незнакомым, чужим. Горожане прятались по домам, ходили по улицам лишь по необходимости. Попытка поговорить с ними вызывала подозрительные взгляды, полные ненависти и страха. Всадники мчались кто куда, не глядя на прохожих; те молча терпели, сквозь зубы посылая проклятья им вслед. Церкви были переполнены. Алекс, побывав на службах, ощущал не благодать и успокоение, а страх и агрессию. Каждый день проходили казни, куда почти никто не ходил, оглашались одинаковые приговоры, которые никто не слушал, и конца-краю им не предвиделось. Зарианцы, ещё недавно чувствовавшие себя победителями, казались неуверенными, старались распалить в себе ненависть к иноверцам. Листовки с призывами покаяться за измену истинной церкви, карикатуры на королевский двор, полные ужасов рассказы о грядущих несчастьях наводняли Нортхед, причём городская стража редко умудрялась поймать тех, кто их разбрасывал. Алекс однажды из любопытства поднял одну листовку. Это оказался скабрезный стишок, где весьма подробно описывалось, чем Алекс занимался в постели с племянником некоего барона. Алекс порвал его, но таких стишков о нём, о Крисе, о короле было много. Что случилось? Алекс сказал бы, что город охвачен чумой. Всюду шатались бродяги, проповедники, предсказатели, актёры и фокусники, чьи чудеса сводились к запугиванию людей. В Нугарде подобное тоже творилось, пусть и не в таких масштабах.

У одной из церквей Рик заметил Сильвестра, который собрал вокруг себя толпу и что-то ей внушал. При виде Алекса с Риком он замолчал, громко поприветствовав принца ехидным тоном. Толпа со злобой оглядела двух мужчин и быстро разошлась. Сильвестр шутливо поклонился и скрылся за углом.

Хуже всего было на Волхидской площади, куда Алекс и Рик забрели случайно. Шумные торговые ряды то ли переехали, то ли сгинули вовсе: эшафот гордо стоял на привычном месте, будто врос в землю намертво.

– Эй, – Рик остановил какого-то мальчишку. – Кого сегодня казнят?

Парень пожал плечами:

– Понятия не имею, господин. Видать, кого из Ривенхедов али их слуг. Изменники они и есть, королеву извели, на короля руку замыслили поднять.... – На всякий случай он поклонился Рику и Алексу. – Тут теперича кажный день кого-то да казнят. Даже неинтересно. Вон, гляньте, никого нет, – он обвёл рукой площадь.

Народу действительно было мало – в основном люди шли по делам, не глядя на виселицу и плаху. Алекс приблизился к эшафоту, коснулся его рукой:

– Знаешь, сегодня я особенно жалею, что нет Оскара. Мне так нужен его совет. – Алекс посмотрел на доски, пропитанные кровью. – Однажды он сказал, что борьба за власть – это игра, но играют в неё на эшафоте. Кажется, впервые я по-настоящему понял, что он имел в виду. Я не хочу вступать в эту игру, Рик, меня буквально рвёт на части при мысли, что я буду либо стоять на этом помосте, либо отправлять на него других.

– Ваше Высочество, идёмте во дворец,– в голосе Рика послышалось беспокойство, даже страх.

– Что с тобой?

– Я… я боюсь, не случилось ли что с отцом. – Алекс внимательно посмотрел на Рика и оглянулся на эшафот.

– Ты же не думаешь?..

Рик прикусил губу. Алекс кивнул:

– Идём.

Покидая площадь, Алекс снова посмотрел на эшафот:

– Помнишь, мы сегодня смотрели портреты? Среди них нет портрета короля Райгарда, ты замечал? Я вчера пытался представить, каким он был, но не смог, решил перечитать трактат Оскара про Райгарда – он пропал. Жаль, что Оскар так его и не издал. Никто теперь его не прочтёт…

– Главное, что вы его читали, Ваше Высочество, – заметил Рик. – Мне кажется, для господина Мирна это было важнее всего.

– Да, – едва слышно выговорил Алекс, – он пытался предостеречь отца, потом меня… Предостережение оба раза опоздало…

– Предостеречь? О чём? При чём тут Райгард?

– Ни при чём, – Алекс не признался Рику, что ему пришла в голову странная мысль: Оскар писал трактат вовсе не о Райгарде.

***

Крис не сразу понял, чего хочет от него Энгус Краск поздно вечером. Георг Ворнхолм что-то подозревает? Но Крис ни в чём не замешан, что он может подозревать? Однако Краск настаивал, чтобы он поговорил с одним типом. Крис сдался, согласившись организовать встречу в своих комнатах во дворце.