Вторая жизнь во тьме

– Буду иметь в виду, что ты так смеёшься. Это на языке жестов означает смех, я права? – последняя капля упала на язык, я стиснула губы и прикрыла их ладонью, глотая жидкость и ощущая, как она неистово рвётся наружу. На всякий случай сглотнула ещё раз, но уже просто слюну.

– На языке жестов это означает: давай сюда и ложись в кровать, – выхватив у меня кружку, он пошёл к двери. Меня поражало, как спокойно он ориентировался в комнате, а проделанный фокус с приближением к моему лицу и вовсе обескуражил. Должно быть, у него хорошо было развито обоняние, и он остановился в тот момент, когда учуял запах напитка.

– Вот так, сразу в кровать? А как же ухаживания, прогулки под луной? – кажется, от выпитого у меня помутился рассудок. Или я всегда была такой? Ни с того ни с сего я хихикнула и, вытерев рот ладонью, опустилась на подушку. Мне тут же стало хорошо, а потолок над головой начал стремительно кружиться. Откуда-то на нём появились разноцветные огоньки, постепенно заполнившее собой всё видимое пространство. Вот это да! Это грибы так действуют или что-то ещё в составе напитка?

– Вот как встать сможешь, так и пригласишь меня на прогулки под луной. И, так и быть, позволю поухаживать. А пока лежи и не дёргайся, если что, – голос мужчины раздался совсем рядом, хотя я не слышала его шагов. Склонив голову набок, я попыталась перевести взгляд на незнакомца, но силуэт размывался, и теперь вместо одного хозяина дома я видела аж три его фигуры, сидящие на краю кровати.

– Что, прям вообще не дёргаться? Нравится с бревном? Как там тебя, говоришь, зо-зовут? Обхо-хохочешься? Или оче-чень смешно? – спросила я, заикаясь, чего никогда за собой не замечала, даже в пьяном виде. Меня точно понесло от напитка, не могла же я ляпнуть такое сама? Или могла? Да нет, могла, надо же было дома становиться своей в компании солдат.

Пока я оставалась в сознании, я смогла ощутить, как мужчина положил руку на мою рану и принялся что-то ощупывать. Попытавшись перевести взгляд на его пальцы, я недовольно причмокнула, но так ничего и не увидела, для этого надо было приподняться выше.

– Можешь звать меня «мой спаситель», – произнес незнакомец, надавив на рану.

Боль пронзила меня в тот же момент, с губ сорвался крик, а по телу от места прикосновения потекло что-то противное и склизкое. На кровь это было не очень похоже, она обычно тёплая.

– Буду звать тебя «мучитель», если не прекратишь, – процедила я сквозь зубы, с трудом сдерживая крик от очередных нажимов в области живота.

Неожиданно кожу обдало теплом, и стало так приятно, что я невольно замлела, а губы растеклись в улыбке. Глаза закрылись сами, держать их открытыми не осталось сил.

– Ну ладно, надо же тебе знать, чьё имя стонать от наслаждения, – хмуро сказал он, а я с трудом подавила смех от такой самоуверенности. Хотя, учитывая, что меня сейчас поглотит сон, и он сможет делать со мной всё что угодно, а я сорвала ему свидание, вероятно, стонать мне всё же придётся. – Меня зовут Магнус, но что-то мне подсказывает, что ты не запомнишь.

Но я запомнила.

Глава 2. Приготовления к свадьбе

За сто тридцать пять дней до их прихода

Криста

Платье было нежно-кремового цвета и идеально подходило к вплетённым мне в волосы цветам. Плечи и шея оставались открытыми, руки чуть ниже локтей – тоже, но на них натянули тончайшие перчатки, ткань которых противно щекотала кожу, вызывая зуд. Хотелось сорвать их и до крови расцарапать себя. Моя бледность не сильно бросалась в глаза, а то, как служанки измалевали моё лицо, делало меня похожей на Клео. Причёска стала последней каплей, ведь такую всегда выбирала сестра. Стоя посреди огромной гостиной, выделенной мне для сборов, я смотрела на отражение в зеркале и с трудом сдерживала слёзы, ведь это была не я.

Пока мы всей семьёй оплакивали Клео и не могли прийти в себя от случившегося в ночь бала, герцогиня Нейрон планировала свадьбу, руководствуясь своим вкусом. Даже платье велела сшить того цвета и фасона, что нравились лично ей и никак не подходили мне. А ведь могла посоветоваться насчёт причёски и макияжа, раз уж была так уверена в своём идеальном вкусе в выборе наряда. Могла учесть потерю нашей семьи и уточнить этот момент. Просто не захотела.

С герцогиней Нейрон мне пришлось столкнуться ещё чуть раньше, когда она заявилась к нам в покои. Женщина оказалась просто невыносимой, и мне сразу стала понятна неприязнь её сына к соблюдению всех принятых в обществе правил. Проигнорировав попытки моей матери объяснить, что нам не пристало заниматься подготовкой к свадьбе из-за гибели Клео, пока траур не будет официально снят, герцогиня прочла мне лекцию. Она рассказала о том, как будет проходить церемония и что будет требоваться от меня. Выбора мне никто не предоставил, и пришлось подчиниться ей. Выслушать все наказы и наставления, а потом ещё и заучить клятвы, которые придётся произнести при всех собравшихся гостях.

Празднество женщина готовила грандиозное, и я её понимала, ведь Нейтан – её сын. Жениться может только он. А значит, это первая и единственная свадьба её ребёнка, и герцогиня оторвалась на организации по полной. При этом совершенно не думая, что это и моя первая и единственная свадьба в жизни, и у меня тоже есть на неё свои планы и мечты. Не так я это представляла, что уж говорить. И точно не на выставленных мне герцогом условиях. Но либо брак, либо меня отправят вслед за Клео, а моё место рано или поздно займёт Калиста.

Младшая сестра всё прекрасно понимала. Мы с матерью ввели её в курс дела, и она искренне сочувствовала мне и благодарила чуть ли не каждый день. Мой будущий супруг казался ей жутким человеком, хоть она и видела его всего дважды: при визите с графом к нам и на балу. Да что уж говорить, он и со мной виделся не сильно чаще. С того самого дня, когда мне объявили о нашем браке, Нейтан ни разу не попался мне на глаза. Да и где? Мы с матерью не выходили из покоев, и единственное, откуда я могла бы его увидеть – это с балкона своей спальни.

С визитами жених не приходил, аудиенции не просил. Я не представляла, чем могло быть вызвано такое пренебрежение. Разве нам не стоило обсудить будущий брак? Или это не так работает и моего мнения никто никогда больше спрашивать не будет? Мог бы хоть предупредить, дать инструкции. Вон герцогиня так и поступила: ввела меня в курс дела и рассказала про каждый шаг, который я должна совершить в день свадьбы. Правда, забыла предупредить, что выглядеть я буду, как моя сестра, а вид кремового платья вызовет у меня ярость, а не счастливую улыбку.

По придуманной легенде, озвученной мне, опять же, герцогиней Нейрон, её сын спас меня из пожара в день бала и весь месяц траура не отходил от меня, помогая смириться с потерей. Наполовину так и было, здесь я ничего не могла возразить, ведь, как оказалось, из туннеля между стенами меня вытащил именно Нейтан. Но, учитывая, что после беседы с герцогом в его кабинете, спасителя я больше не видела, я понятия не имела, как буду разыгрывать на людях нежные чувства к будущему супругу. На самом деле их и близко не было.

Завершающим и главным минусом этой свадьбы являлось отсутствие на ней отца. Меня вынудили написать ему ответ вместо матери и заверить гонца, прибывшего из дома, в правдивости слов герцога о состоянии баронессы. Парень поверил мне и отвёз письмо, в котором я и сообщила о своей помолвке и скорой свадьбе, естественно, пригласив отца сюда.

Раз мой жених был сыном столь высокопоставленной персоны, то и церемонии полагалось пройти в его дворце, тем более что по размерам он превосходил наш замок. Текст письма мне продиктовал герцог, а потом перечитал его и заставил несколько раз переписать, так что ничего своего добавить я не смогла. В ответ голубь принёс отказ. Отец приезжать не собирался и ожидал нашего возвращения.

– Ты так похожа… – мамин голос вывел меня из размышлений. Как долго я стояла перед зеркалом, смотря на своё отражение в то время, пока по моим щекам текли слёзы? И откуда вообще у меня опять слёзы, ведь я считала, что их больше никогда не будет? Обняв меня за плечи, мама поняла истинную причину, но поспешила вытащить из кармана платок и стереть их.

– Не стоит плакать, дорогуша, все через это проходят, – неожиданно сказала герцогиня, устроившаяся в кресле у нас за спиной.

Все через это проходят? Через известие о гибели сестры, которой было только двадцать и которая могла ещё целых два года наслаждаться жизнью до дня, когда бы её забрали сумеречные, если бы они вообще пришли? Через угрозы, что если я ослушаюсь, то отправлюсь следом за ней? Через предательство сестры и мужчины, который заявлял, что женится на мне, а я ему почти поверила? Через пленение и удерживание неизвестно где единственного человека, которому было на меня не плевать? Если он вообще ещё жив. Через брак по принуждению с тем, с кем танцевала всего два танца на балу и перекинулась до этого парой фраз? Чей отец угрожал мне. Чей брат наглядно продемонстрировал, что со мной будет, если я ослушаюсь и нарушу условия, как это сделал граф Вольман. Через что из перечисленного проходят все?

Меня трясло, а из зеркала на меня смотрела Клео и усмехалась. Одним своим видом она говорила мне, что это я во всём виновата, а ведь так и было. Это я хотела увидеть графа Вольмана и поехать на бал. Если бы не это, мы бы остались дома. Каждый в своём отстранённом от остальных мире, но живые и счастливые.

– Брак по принуждению и без любви только на первый взгляд кажется ужасным, но со временем приходит уважение и понимание, а это куда важнее. К тому же мой Нейтан заслуживает большего, нежели ты. Потому ты должна благодарить богов, что тебе позволили выйти за него. Я не поверила своим ушам, когда он объявил мне об этом. Тебе крупно повезло, что он согласился! Любая другая девушка прыгала бы от счастья на твоём месте, а не рыдала, – продолжала и продолжала расхваливать своего сына герцогиня, совершенно забыв, что не так давно я потеряла сестру. От её голоса у меня заболела голова.

Смотря на отражение в зеркале, я не видела в нём себя. Попытки матери вытереть моё лицо были обречены на провал, ведь слёзы лились из глаз не переставая. Горло сдавливали подступающие рыдания, а сердце сжималось, и каждый его удар отдавался болью в груди. Часть подводки углём потекла с ресниц вместе со слезами, и я не выдержала. Вырвавшись из материнских объятий, я со всей силы ударила по зеркалу. Сзади вскрикнула герцогиня, мама просто ахнула, а я продолжила долбить кулаками по собственному отражению, заливаясь слезами и не обращая внимания на боль.

Только когда вместо лица Клео передо мной осталась лишь внутренняя поверхность зеркала, я сделала шаг назад и рухнула на пол, запрокинув голову и зарыдав ещё сильнее. Ладони болели, а руки тряслись, и я была не в силах их контролировать. Герцогиня орала, но её голос расплывался за моими всхлипами. Мама успокаивала её, пытаясь что-то объяснить, но они обе меня не интересовали.

Меня просто разрывало от безысходности и невозможности всё исправить, и это отчаяние вырвалось именно сейчас, за два часа до начала свадьбы. Отражение в зеркале стало последней каплей. Все дни траура я как-то держалась, даже загнала чувство вины глубоко внутрь себя и старалась не вспоминать о нём. На похоронах, устроенных по высшему разряду, я выплакала все глаза, как и мама с сестрой. Но стоило увидеть вместо себя Клео, и я не смогла больше сдерживаться.

Сквозь слёзы я увидела на полу один из самых больших осколков зеркала и резко схватила его. Ладонь пронзила боль, ткань перчатки оказалась распорота и моментально окрасилась в красный цвет. Но всё это не имело значения. Со всей яростью я принялась судорожно кромсать юбку ненавистного кремового платья, оставляя на ней ещё и кровавые пятна.

– Ты совсем сдурела?! Ты хоть знаешь, сколько оно стоило?! – взревела у меня за спиной герцогиня.

Судя по стуку каблуков, женщина направилась к нам, но меня спасла мама. Она преградила дорогу хозяйке дома и попыталась успокоить её. Находиться в комнате стало невыносимо, я вскочила и бросилась к дверям. Теперь уже обе женщины что-то прокричали мне вслед.

Стоявшие в коридоре гвардейцы не успели среагировать и перехватить меня. Я неслась вперёд, почуяв свободу впервые за последнее время, и толком не понимала, куда бегу. Это казалось неважным. Топот мужских ног отдавался у меня в ушах, подсказывая, что охрана не стала делать вид, словно ничего не случилось, и преследовала меня. Миновав незнакомые коридоры и увернувшись от нескольких людей, я наконец нашла хоть какие-то двери на улицу. Выскочив на свежий воздух, остановилась и закрыла глаза, подставив лицо прохладному весеннему ветру. Охрана могла поймать меня уже давно, а сейчас тем более, но во двор они так и не выбежали.

Мои плечи тряслись от напряжения, грудь поднималась и опускалась медленно и тяжело. После такой пробежки требовалось восстановить дыхание, но то, что сдавливало сердце, сильно мешало этому. Сжимая осколок зеркала в руке, я водила пальцем по его острому краю и кожей ощущала противную боль. Она помогла мне сосредоточиться и успокоиться.

Прислушавшись, я поняла, что мужские шаги затихли. Где-то недалеко раздавались голоса и журчание воды. Кто-то просил людей покинуть сад и дать госпоже побыть в одиночестве. Да-да, они так и говорили: «Пусть госпожа побудет там одна, ей требуется подышать». Эти слова, которые удалось услышать лишь краем уха, вызвали у меня желание рассмеяться, но вместо этого я просто открыла глаза и окинула взглядом небольшой внутренний двор с несколькими дорожками из мраморных плит и кустами роз между ними. Мои пальцы разжались, осколок зеркала с противным скрежещущим звуком упал на мрамор.

Справа возле стены находился полукруглый фонтан в виде наклонённого кувшина, наполненного водой по самое горло. Аккуратная струйка стекала из него в небольшое углубление, выполненное в виде цветочного горшка. Рядом был закуток, и я направилась туда.

Устроившись за рядом ровно подстриженных кустов роз, сперва безжалостно прорвавшись сквозь них и сбив пару бутонов, я согнула ноги в коленях, подтянула их к себе и обняла руками. Ткань перчаток на кистях была испорчена. Из правой ладони сочилась кровь, левая была немного поцарапана от ударов по зеркалу. Но больше всего меня бесило не это, а то, как противно перчатки липли к коже. Судорожно стянув одну из них, я отшвырнула её куда-то в сторону и принялась снимать вторую. С первого раза ничего не получилось. Из-за резкого движения ткань порвалась, и часть перчатки осталась на руке. Измазанные в крови пальцы дрожали и плохо слушались, а боль не помогала справиться с поставленной задачей, а наоборот, отвлекала от неё.

Лишь когда дело было сделано, я позволила себе снова сложить руки на коленях и упёрлась в них лбом. Интересно, если я так и останусь сидеть тут и никуда не пойду, как герцог объяснит это гостям? Может, они отменят свадьбу, объявят меня ненормальной и через пару дней заявят, что Нейтан внезапно влюбился в мою младшую сестру? Как они всё обставят? Что сделают со мной – и так понятно, но потребуется же объяснить всё людям.

Меня трясло до кончиков волос, а слёзы всё равно продолжали скатываться по щекам. Они задерживались на подбородке и срывались, падая и оставляя мокрые круги на платье. Их я и видела, ведь смотрела только вниз, на изрезанную юбку кремового цвета с алыми пятнами по всей её длине.

– Спасибо, Дастин, – раздался недалеко мужской голос.

Я невольно вздрогнула, но не оторвала лба от рук. Вокруг меня воцарилась тишина. Она нарушалась журчанием фонтана, но продлилась недолго. Уверенные шаги приближались. Затем послышался хруст веток, и сразу после этого возле меня с тяжёлым вздохом кто-то сел.

Первые несколько минут мы просто сидели бок о бок, а я даже не знала, кто это. Неожиданно человек взял мою руку и потянул на себя, совершенно не беспокоясь, что вытащит её из-под моего лба. Подняв голову, я постаралась придать лицу самое суровое выражение, на какое была способна, и посмотрела на соседа. Но стоило моему взгляду встретиться с холодными карими глазами, как желание сопротивляться пропало. Моя рука оказалась на коленях Нейтана, ведь это был именно он.

– Вторая цела? – строго спросил мужчина, проведя пальцами по порезам на моей ладони. Эти прикосновения вызвали дискомфорт, боль и противное ощущение, заставившее сморщиться и стиснуть зубы. Опустив взгляд, мужчина вытащил из нагрудного кармана носовой платок, намочил его в фонтане и принялся аккуратно смывать кровь, внимательно рассматривая края царапин.

Наблюдая за Нейтаном, я ощущала, как моя рука непроизвольно подрагивает. Время от времени я пыталась сжать её или вырвать из хватки его пальцев. От некоторых прикосновений было щекотно, что и стало главной причиной такой реакции.

– Тсс, не дёргайтесь. Раны неглубокие, достаточно просто перевязать их, но моего платка тут не хватит. Заживёт небыстро, а ещё будет противно чесаться, – сделал вывод мой будущий супруг и снова поднял взгляд на меня.

Вырвав ладонь, я, ни на секунду не задумываясь, осмотрела испорченную юбку и оторвала от неё достаточно большой кусок ткани. Вручив его Нейтану, протянула руку. Хмыкнув, мужчина принялся за работу, аккуратно перевязывая кисть так, чтобы все порезы оказались скрыты.

– Настолько сильно не хотите за меня замуж? – ледяным тоном спросил он.