Жестокие женские игры

–Угадайте с трёх раз – засмеялся Казуля.

– Даже с десяти не смогу, так что колитесь капитан.

– Ладно, открою тайну следствия, только прошу вас, никому. Вы знаете такого Лучникова?

– Конечно, знаю. Но, вы что, хотите сказать, что это Павел Петрович на старости лет стал по чужим гаражам лазить? – изумился Шубин.

– Да нет. Это его внуки. Двое близнецов. Пацаны насмотрелись детективов и решили на практике проверить, смогут ли они отмычкой дверь открыть. В подъезде не стали рисковать, там постоянно люди ходят, вот они в гаражи и подались.

–Постойте, так они ведь маленькие совсем. Мне кажется им не больше семи-восьми лет.

– Им одиннадцать. Самый разбойничий возраст. Мать их, кстати, как узнала, что до милиции дело дошло, сразу такой крик подняла, пообещала на нас всех собак спустить, мол, мы деток обижаем. А дед молодец. Цыкнул на неё, и пацанам пообещал ремня всыпать. Но думаю всё это впустую. Уж больно хитрые у них физиономии, да и мать, сразу видно балует их нещадно. Представив высокого, всегда подтянутого Павла Петровича с ремнём в руке Иван Александрович невольно улыбнулся и мысленно поблагодарил мальчишек. Они с майором ещё посидели немного, потом Шубин подписал своё заявление об угоне автомобиля и Казуля откланялся. Проводив его, Иван Александрович прошёл в кабинет и сел в своё любимое кресло. Так легко на душе у него давно не было. Больше всего радовало то, что та девушка осталась жива, и его дочь не стала, хоть и невольно, убийцей человека. Но с другой стороны, было очень жаль Вику. Получалось, что зря он заставил её выйти замуж и уехать из Москвы в чужой, незнакомый ей мир.

Какая ирония судьбы, подумал он. Я женился на женщине, которая меня никогда не любила, а свою дочь сам заставил выйти замуж за человека, который ей безразличен.

Проснувшись, Полина никак не могла понять, отчего ей так радостно но, взглянув на висевшую на стуле одежду, сразу всё вспомнила: сегодня она, наконец, будет дома. Мама обещала приготовить её любимый суп с клёцками и сыром и ещё маленькие, не больше мизинчика, пирожки к нему, а Лия наверняка испечёт свой фирменный торт. Ну а вечером…, вечером к ней придёт Максим. При мысли о нём у неё даже слёзы выступили на глазах:

Господи, думала она, я так счастлива, что мне делается иногда страшно. Так нельзя. Ведь бабушка Стефа говорила, что нельзя любить слишком сильно, иначе с любимым человеком может случиться беда, но я всё равно люблю его больше жизни. Мама тоже сильно любила отца, и он погиб. Но я не верю, что это из-за мамы. Ведь разбился не один папа, разбился весь экипаж вместе с пассажирами. А с Максимом ничего не случится. Это всё ерунда, что нельзя сильно любить.

Подойдя к раковине, она умылась и, взяв щётку, попыталась что-нибудь сделать с волосами, которые хоть и отросли немного, всё равно торчали во все стороны, делая её похожей на подростка. Она сильно похудела за последнее время, небольшая грудь сделалась совсем плоской, а руки, с голубыми прожилками вен, были тоненькими, как у ребёнка. Но, несмотря на это, настроение у неё было замечательным, хотелось быть красивой, счастливой и не думать о плохом. Самым первым её посетителем в это утро стал, конечно, Максим. Всякий раз, когда она видела его входящим в палату, такого высокого, подтянутого, красивого, ей становилось не по себе, сердце улетало куда-то вниз, и первые несколько минут она была немного скованна. Потом всё становилось на свои места, и Полина забывала о своих сомнениях. Она зарылась лицом в букет ромашек, а когда вынырнула оттуда, кончик носа у неё был весь в жёлтой пыльце. Максим наклонился, чтобы вытереть его и, не удержавшись, несколько раз быстро поцеловал её. Ему нравилось, как она смущалась. У неё краснело не только лицо, но даже шея и уши. Она была и женщиной и ребёнком одновременно. Её хотелось, и целовать и защищать.

–Откуда ты узнал, что это мои самые любимые цветы?

–Я их вычислил – улыбнулся он.

– Ты обманщик – улыбнулась она в ответ – Тебе Света рассказала. Мы с ней недавно говорили о цветах, и я сказала, что больше всего люблю ромашки и тюльпаны.

Максиму ужасно нравилось её слушать. Хотя Полина уже несколько лет жила в Москве, акцент продолжал оставаться в речи, придавая ей необъяснимое очарование, и иногда он даже ловил себя на том, что начинает, как и она тянуть некоторые гласные. Вечером, собираясь, к ней в гости, он волновался как мальчишка, который идёт на своё первое свидание. Дверь в квартиру Вишневецких ему открыл Гошка и, увидев в его руках арбуз, радостно закричал: -Тётя Лариса, Максим пришёл, у него арбуз, такой огромный!

Оказалось, что он попал в самый разгар вечернего чаепития. Лариса Николаевна и Лия сидели за столом, а Полину устроили пить чай на диване.

– Ну, хоть вы, Максим, повлияйте на неё – обратилась к нему Лариса Николаевна. – Никак не могу заставить лечь.

–Мама, ну хватит, завтра, честное слово, весь день буду лежать, а сегодня не заставляй меня, всё равно не лягу.

С улыбкой, слушая их разговор, он потихоньку осматривался вокруг. Комната не была загромождена мебелью: диван у окна, телевизор и два кресла с журнальным столиком у противоположной стены, огромный, с высоким ворсом ковёр на полу, а вместо обязательной «стенки» красивые книжные полки, заполненные книгами и различными сувенирами. Сверху полок расположились маленькие, керамические вазочки с засушенными цветами, а простенки заняли акварели в строгих, чёрных рамках. На одной из полок он увидел большую фотографию мужчины в лётной форме.

– Это мой папа – сказала Полина, проследив за его взглядом. – Я больше похожа на маму, но глаза у меня папины. Человек на фотографии очень понравился Максиму, и он подумал, как должно быть тяжело в один миг потерять такого мужа и отца.

Ещё его внимание привлекли стены, он первый раз видел такое покрытие, но оно ему очень понравилось.

– Попробуй угадать, что это такое – засмеялась Полина.

– Боюсь ошибиться, но, кажется какая-то ткань.

– Угадал! – воскликнула она. – Это я придумала. Мама вначале была против, но потом я её уговорила. Правда, здорово получилось?

– Здорово, никогда такого не видел, но выглядит потрясающе. Ткань была без рисунка, тёплого чуть желтоватого оттенка и Максим подумал, что именно этот цвет, в сочетании с бежевым тоном ковра сделал комнату очень уютной.

Позже, когда он немного освоился, Лариса Николаевна угостила его вареньем, которое было почему-то зелёного цвета.

– Это из ревеня – объяснила она – Его варит моя подруга. Когда Лия сказала, что Поля в больнице, я так торопилась с отъездом, что и брать ничего не хотела. Но она всё равно потихоньку от меня сунула баночку в сумку.

–А арбуз, будем есть, или нет? – заволновался Гошка.

–Будем, будем – засмеялась Лариса Николаевна. – Пойдём, Гошенька со мной на кухню, поможешь мне.

–Я тоже с вами – вмешалась Лия. – Помогу посуду помыть.

Через минуту они втроём скрылись на кухне, оставив, наконец, Полину и Максима вдвоём.

Сев на корточки он ласково взял её руки в свои и смущённо улыбнувшись, произнёс: – Там, в больнице, ты была совсем другой.

– А теперь ты разочарован? – засмеялась Полина.

– Нет, конечно, просто мне нужно привыкнуть к тебе домашней. И кстати, мама права, тебе действительно нужно больше лежать, спать, отдыхать. Постарайся её слушаться, а то я с ума сойду, если с тобой что-нибудь случится.

– Я постараюсь – глядя ему в глаза, серьёзно ответила она. – Постараюсь, потому что хочу быть с тобой. Мне, кстати, весь год придётся провести дома. Игорь Александрович посоветовал оформить «академ», и мама согласилась с ним.

– Я тоже за. Прежде, чем учиться дальше, тебе нужно окрепнуть.

– Ты будешь приходить ко мне?

– Глупая, – засмеялся Максим, я бы жил здесь, если бы мне позволили.

Они ещё долго разговаривали, пока Лариса Николаевна и Лия возились на кухне с посудой. Потом его позвали резать арбуз, а когда они вернулись, Полина уже крепко спала.

Вернувшись, домой, Максим обнаружил мать с книгой на кухне и по выражению её лица понял, что книга так, камуфляж. Что на самом деле она полна решимости, затеять один из тех нудных разговоров, от которого начинало сводить скулы. Не дожидаясь, пока она начнёт его допрашивать, Максим подошёл к ней, обнял за плечи и полным послушания голосом произнёс:

–Мамочка, пять минут, и я буду в твоём распоряжении, только душ приму.

Усмехнувшись, как быстро он раскусил её, Елизавета Андреевна ласково подтолкнула сына в сторону ванной, а сама принялась резать пирог к чаю. Её и в самом деле очень тревожил сын в последнее время. Поначалу, она совершенно спокойно отнеслась к его новому увлечению, решив, что оно не продлится и месяца, но в этот раз Максим вёл себя иначе, так, что она всерьёз забеспокоилась. Будучи достаточно властной женщиной, она, тем не менее, всегда старалась уважать его чувства. Не вела себя как иные мамаши, отвергающие любую претендентку на роль жены для любимого чада. Не собиралась держать у своей юбки до тех пор, пока он не выйдет на пенсию. Но и отдавать сына какой-нибудь хищнице она тоже не хотела. Вика устраивала её главным образом потому, что из них двоих она была гораздо сильнее влюблена в Максима, чем он в неё. Это позволяло Елизавете Андреевне надеяться, что когда они поженятся, они с отцом не будут полностью вычеркнуты из жизни сына, и она в какой-то степени сможет сохранить своё влияние на него. Нынешняя же ситуация представлялась ей намного опаснее. Глаза сына в последнее время были совсем шальные, а она прекрасно знала, что означает такой взгляд. Такие же глаза были у неё, когда она была без памяти влюблена в Янека. Вот потому Елизавета Андреевна и решила не тянуть с разговором, всё выяснить сегодня же, и если опасность действительно велика, начать действовать.

–У тебя такой вид, мамочка, будто ты собираешься сказать, что лишаешь меня наследства – услышала она весёлый голос сына.

–Нет, мой дорогой, это у тебя такой вид, будто ты собираешься объявить мне о своей женитьбе.

– Вашей проницательности, Елизавета Андреевна, позавидует любой разведчик. Я действительно собираюсь жениться, но не сию минуту, а через год.

Елизавета Андреевна облегчённо вздохнула, времени впереди было ещё достаточно.

–И что же послужило отсрочкой? Её несовершеннолетие? – попыталась пошутить она, но, почувствовав, что перегнула палку, добавила уже более дружелюбным тоном: – Давай, рассказывай, кто она.

– Её зовут Полина. У неё чудесные рыжие волосы и огромные зелёные глаза. Она живёт с мамой, отца у неё нет. Мама переводчик с английского, а Полина учится в Инязе на втором курсе. Живут они, кстати, недалеко от нас. Ну вот, вроде всё.

–Да – задумчиво произнесла Елизавета Андреевна, – почти идеальный вариант, не хватает только бантика и нарядной упаковки. Ну и когда ты познакомишь нас со своим сокровищем?

– Тоже через год.