Либерализм – Госкапитализм – Социализм. Для тех, кто хочет лучше понять экономику

Все люди принадлежали феодалам, которые полностью контролировали все аспекты их жизни: домашнее хозяйство, труд, отправление правосудия и иногда даже сугубо семейные вопросы. А те, кто был все еще свободен, все равно часто предпочитали продать себя в услужение феодалу для получения работы и безопасности[37 - Thurow, 1996. С. 265.]. Но все их души отныне полностью принадлежали Церкви.

Церковь стала обладать громадной властью и полностью диктовала, как люди должны себя вести морально и этически. Церкви принадлежало исключительное право интерпретации христианских норм и, в конце концов, Церковь стала обладать высшей политической властью над светскими королями и императорами, которую она использовала для объединения всех христиан[38 - Hybel, A. The Power of Ideology: From the Roman Empire to Al-Qaeda. 2010. С. 41—42.].

Долгом христианина было не преследование хорошей жизни в этом мире, а избежание ада после перехода в мир иной, т.е. важно было не экономическое процветание, а сдерживание своих желаний и умеренность во всем. Ростовщичество, которое процветало в прежнюю античную эпоху, стало грехом, так как получение процента от используемых денег означало смерть души[39 - Kurz, H. Economic Thought: A Brief History. Columbia University Press, 2016.].

Как учило Евангелие, любое богатство было подозрительным, и особенно богатство, полученное не от продуктивного труда, а от ростовщической деятельности путем одалживания денег за проценты. Это считалось настолько греховным, что заслуживало проклятья. Материальные ценности, и особенно их воплощение в деньгах, означали царствие Маммона; а человек не мог одновременно служить и Богу, и Маммону. И таким образом, вплоть до шестнадцатого века Европа разрывалась между все время возрастающим талантом к созданию богатства и стойким осуждением, что царство Бога не в этом мире. Более того, этот конфликт стал еще острее, когда само воплощение тела Христа на земле, Церковь, была поймана в ловушку Маммона[40 - Malia, 2006. С. 24.].

В то же время переводы греческих и арабских рукописей на латинский язык стали приобретать все большее значение и оказывать влияние на науку и натурфилософию средневековой Европы. Работы Аристотеля, Птолемея и Галена стали постепенно доминировать в средневековых университетах. Эти работы, сначала переведенные с греческого на арабский, а затем с арабского на латинский языки, сформировали основу средневекового курса обучения во все большем количестве европейских университетов.

Теология стала фундаментальной основой для натурфилософии в Средние века, потому что философия Аристотеля стала широко использоваться для объяснения различных аспектов христианской доктрины… В Париже Факультет Теологии – один из трех главных факультетов (другие два медицинский и юридический), был доминирующим. Теология считалась царицей всех наук в средневековой иерархии дисциплин… Тексты Аристотеля составляли основу его образовательного курса даже несмотря на то, что философия Аристотеля не всегда соответствовала христианской теологии. Например, он утверждал, что мир вечен, а согласно христианской доктрине Бог создал мир, что означало, что мир имеет свое начало во времени. Отсутствие совершенного соответствия повлекло за собой несколько интересных последствий. Вместо отрицания учения Аристотеля ряд средневековых ученых начали искать пути приведения этих противоречий в гармонию. И самой важной из этих попыток стала величайшая книга Доминиканского монаха Фомы Аквинского (1224/27 – 1274) – «Summa Theologica». В этом массивном труде Фома Аквинский попытался объяснить христианскую доктрину с помощью философии Аристотеля… И в результате таких попыток объединения теологии и университетских исследований возникло новое философское направление – Схоластицизм[41 - Osler, 2010. С. 5.].

Золотой Век Ислама

Между тем, рост Ислама на Аравийском полуострове и последующее завоевание в VII веке всего региона арабами становилось одним из важнейших событий в мировой истории. Новые исламские династии быстро переняли методы государственного управления у Византии и Сассанидов и смогли построить сильную империю. Сочетание арабской и персидской традиций сформировало новый культурный синтез, который оказался очень влиятельным на огромной территории от Атлантического побережья на западе и до Центральной Азии и долины реки Инд на востоке. В Битве при Таласе на территории сегодняшнего Кыргызстана в 751 году арабы даже нанесли поражение китайским войскам.

Новая большая империя снова после Александра Великого соединила Восток с Западом и открыла пути для движения людей, товаров, технологий и идей в одном интегрированном пространстве, объединенном Исламом и арабским языком.

Первые же завоевания принесли арабам огромную добычу. Новые земли под властью мусульман были богатыми странами с древними цивилизациями, и населенные образованными людьми, производившими множество полезных и желанных товаров. Развитие Ислама происходило среди множества торговых караванов, служивших коммуникациями между сотнями городов, рассыпанных на всем протяжении Шелкового пути и далее в Северной Африке.

Однако кроме торговли, расцвет Ислама в VII – VIII веках стимулировал новый интерес к древним знаниям греков. Ученые в Багдаде смогли перевести на арабский язык множество работ древних греков по философии, натурфилософии, математике, астрономии и медицине[42 - Osler, 2010. С. 3—4.].

Багдад, чье расположение было идеальным для расцвета торговли и коммерции, также стал интеллектуальным центром государства, когда второй халиф Аббасидов Аль-Мансур основал дворцовую библиотеку, смоделированную по образцу Императорской библиотеки Сассанидов, и обеспечил политическую и экономическую поддержку всем интеллектуалам, работавшем в ней. Он также приглашал множество ученых из Индии и других дальних стран для обмена знаниями по математике и астрономии[43 - Al-Khalili, J. The House of Wisdom: How Arabic Science Saved Ancient Knowledge and Gave Us the Renaissance. 2011. С. 67—78.].

После него уже четвертый халиф Гарун Аль-Рашид, который также интересовался наукой и поэзией, основал, так называемый, «Дом Мудрости» (Байт аль-Хикма), который стал той самой легендарной библиотекой, где переводились древние ценные рукописи не только с греческого, но и с персидского, индийского, китайского, египетского и финикийского языков на арабский и персидский, которые затем были снова переведены на тюркский, еврейский и латинский языки[44 - Gregorian, V. Islam: A Mosaic, Not a Monolith. 2003. С. 26—32.]. Это был Золотой век Ислама, который длился с VIII по XIII века, когда наука, культура и экономика всего мусульманского Востока процветали так, что существенно опережали Европу.

Греческие рукописи продолжали влиять на медицинскую науку в Средние века. Авиценна, который писал труды по медицине, философии и алхимии, составил «Канон Медицины», всеобъемлющий трактат по теории и практике медицины, ставший важным обобщением и продолжением греческой медицины. Канон вобрал в себя идеи Гиппократа, Галена, Диоскорида и других авторов, дополненных ранними арабскими мыслителями. Труды Авиценны оказали существенное влияние на арабскую традицию и были переведены на латинский язык в двенадцатом веке, после чего стали влиять и на европейских философов, которые стали называть Авиценну «Галеном Ислама»[45 - Osler, 2010. С. 28—9.].

Исламская культура процветала вместе с экономикой и наукой. Мусульмане того времени были отмечены такими «удивительными инновациями, как использование зубной щетки и ароматизированных дезодорантов, а также практикой смены одежды в зависимости от сезона и упорядоченным потреблением еды»[46 - Findlay, R. и O’Rourke, K. Power and Plenty: Trade, War, and the World Economy in the Second Millennium. Princeton: Princeton University Press, 2007. С. 61.]. Материальные и культурные артефакты Востока стимулировали не только их имитацию на Западе, но и их трансформацию и дальнейшее развитие на пользу всей человеческой цивилизации.

Крестовые походы

До XI века, несмотря на процветание Исламской культуры, христиане рассматривали мусульман как обычных варваров, в соответствии с учением Церкви. При этом, однако, баснословные богатства и удивительные чудеса Востока восхищали Западных путешественников и были очень привлекательными для европейской знати и торговцев[47 - Greenberg, M. British Trade and Opening of China 1800—42. Cambridge University Press, 1969. С. 2.].

В 1071 году, когда армия Византийской империи была побеждена воинством мусульман в Битве при Манзикерте, ее император Алексий запросил помощи от Рима. Однако Риму понадобилось целых два десятилетия, чтобы организовать среди христиан общее антимусульманское волнение. В 1095 году на Совете в Клермоне Папа Римский Урбан II смог, наконец, убедить европейских христиан, что они должны покончить с бесконечными распрями и войнами между собой и перенаправить свою силу на «справедливую» войну против нехристей[48 - Hybel, 2010. С. 33.].

Первый Крестовый поход стал значительным успехом – в 1099 году был захвачен Иерусалим, и на земле Палестины было основано несколько христианских государств.

Хотя каждый из [восьми] Крестовых походов имел собственное обоснование, все они выделились из одной главной идеологической основы. Они возникли из веры, что Крестовые походы одобрены и поддерживаются Господом, и участие в этой священной войне являлось формой религиозной преданности, становлением еще большим христианином. Однако, очень быстро Крестовые походы превратились в нечто большее, чем просто религиозный акт. Они включали военные действия, где религиозный мистицизм стал сосуществовать с политическими, экономическими и социальными интересами[49 - Там же. С. 34.].

Постепенно, экономические интересы стали доминировать над «религиозной преданностью». Пока простолюдины, вдохновленные «мистицизмом», сражались на смерть во имя Господа, их предводители – аристократическая знать и их сыновья – были больше озабочены приобретением новых земель.

Однако самую большую выгоду смогли извлечь торговцы-перекупщики, которые стали зарабатывать баснословные прибыли от транспортировки армий по морю, от торговли и оказания посреднических финансовых услуг, количество которых существенно возросло между Европой и воюющими на Святой земле. Два средневековых церковных ордена – тамплиеры и госпитальеры – даже смогли развить собственные системы денежных переводов вдоль всех основных путей Крестовых походов и паломничества, от одного храма к другому[50 - Hudson, 2012. С. 33.]. А двое сильнейших морских городов-государств Италии – Венеция и Генуя, используя свои преимущества на море, смогли для себя выторговать у Рима привилегии по ведению в Сирии и Палестине выгодной коммерции, превратив Священную войну в прибыльный бизнес[51 - Findlay и O’Rourke, 2007. С. 93.]. Торговля для европейцев стала настолько важной, что, например, когда в 1249 году христианские войска захватили город Дамьетту – стратегический торговый порт в Египте, и мусульмане предложили обмен и отдать Иерусалим вместо Дамьетты, предводители христиан отвергли обмен, так как Иерусалим теперь им был менее интересен[52 - Bernstein, W. A Splendid Exchange: How Trade Shaped The World. Atlantic Books, 2008. С. 153.].

Постепенно европейские торговцы начали извлекать прибыль не только от обслуживания своих же христиан, но и наживаться на торговле с врагами. Торговля с мусульманами была не менее прибыльной для купцов из Венеции и Генуи, а порой даже приносила сверхприбыли.

Один интересный вопрос скоро возник в ходе долгого и кровопролитного конфликта между христианами и мусульманами, а именно вопрос приемлемости торговли с врагом… Несмотря на папские эдикты, запрещающие снабжение мусульман военными материалами, итальянские морские державы продолжали поставлять мусульманам оружие, корабельные принадлежности и другие полезные товары, а генуэзцы, в частности, поставляли рабов из черноморского региона для элитных войск Мамлюков, тех самых, которые выдавливали крестоносцев из земель Сирии и Палестины[53 - Findlay и O’Rourke, 2007. С. 96.].

Венецианцы имели большой опыт торговли с Египтом, даже в самый разгар Крестовых походов… Известно, что Саладин похвалялся перед своим халифом тем, что европейцы вполне счастливы, поставляя ему вооружение против их своих же соплеменников[54 - Bernstein, 2008. С. 119.].

Первые капиталы Венеции

К концу XIII века Венеция стала самым процветающим городом в Европе. На пике своего могущества и богатства Венеция имела около 36000 моряков и 3300 кораблей, доминировавших в средиземноморской торговле[55 - Gini, A. и Marcoux, A. The Ethics of Business: A Concise Introduction. Lanham: Rowman & LittleField Publishers, 2012. С. 137.]. Благоприятное географическое положение Венеции между Ближним Востоком, Византией и Западной Европой существенно способствовало развитию ее торговли, особенно после Договора о торговых преференциях с Византией в 1082 году.

И большая часть этого богатства возникла от торговли с мусульманами специями, которые постепенно стали самым востребованным товаром для зажиточных европейцев. По некоторым оценкам, импорт перца в Европу составлял около 1000 тонн в год в XIV веке, и 60% всего этого поставляла Венеция. Импорт же других специй составлял около 470—550 тонн, из которых Венеция поставляла менее половины[56 - Findlay и O’Rourke, 2007. С. 140.].

Самое видимое наследие того богатства и роскоши, которое было создано средневековой торговлей специями, все еще поражает взгляд в сегодняшней Венеции, чьи «grand palazzo» [дворцы] и величественная архитектура были, главным образом, построены на прибылях от торговли перцем, корицей, мускатным орехом и гвоздикой. Сто фунтов мускатного ореха, купленных в средневековой Александрии за десять дукатов, можно было легко продать за тридцать или пятьдесят дукатов на верфях в Венеции. Даже после оплаты транспортировки, страховки и таможенных пошлин прибыль более 100 процентов была рутинным делом, а обычная венецианская галера перевозила от ста до трехсот тонн между Египтом и Италией, зарабатывая огромное состояние за раз… Историк Фредерик Лейн оценивал, что накануне выхода португальцев к Индийскому океану в конце пятнадцатого века, быстрые венецианские галеры перевозили 3 500 000 фунтов специй ежегодно через Средиземное море, большую часть которых загружали в Александрии[57 - Lane, F. Venetian Shipping During the Commercial Revolution. / «The American Historical Review», Том 38/2, 1933. С. 219—239. Процитировано у Bernstein, 2008. С. 110.].

Но была одна существенная проблема в этой торговле с Востоком. Как и в случае с Римской империей, у европейцев практически не было каких-либо хороших товаров, серьезно интересовавших мусульманских купцов, в обмен на крайне востребованные у европейцев специи. До того, как испанское серебро из Перу и Мексики хлынуло в Европу в XVI веке, Европа, как и прежде Римская империя, страдала от острой нехватки твердой валюты в торговле с Востоком. Были некоторые товары, как например итальянское стекло, однако на них не было большого спроса, который мог бы покрыть растущий торговый дефицит. И европейцам пришлось скоро найти такой товар – это были рабы.

Итальянские купцы стали самыми процветающими в мире торговцами рабами. Они захватывали или покупали людей вокруг Черного моря и продавали их на невольничьих рынках Египта и Леванта. Самый большой спрос был на светлых славянских женщин, которые уходили в богатые гаремы, а также на кавказских мужчин, которые становились знаменитыми египетскими мамлюкскими воинами, сражавшимися против монголов и крестоносцев[58 - Bernstein, 2008. С. 111.].

Торговля с дальними странами стимулировала развитие сложных коммерческих и финансовых практик и инструментов, и Венеция, развивая у себя такие инновации, стала самой развитой экономикой в Европе. Венецианцы развили систему двойной бухгалтерской записи, систему векселей, а также широко использовали ноль после того, как математики (в частности, Леонардо Фибоначчи) познакомили их с этой важной арабской концепцией.

Путешествие из Венеции к восточному Средиземноморью занимало около месяца… И такая торговля с дальними странами требовала больших инвестиций наперед. Должного размера судно было «самым главным капитальным вложением» и требовало надлежащего ухода. Позднее, груз мог оказаться ценнее самого судна. В 1100 году только самые богатые семьи Венеции могли позволить себе финансировать такие предприятия.

Таким образом, такая морская торговля создала особые потребности в организации рынков капиталов, потребности, которые вели к возникновению новых институтов по мобилизации и направлению капиталов в нужные начинания. Такая торговля имела три характеристики. (1) Она требовала больших капитальных инвестиций по сравнению с другой обычной коммерческой деятельностью, сельским хозяйством или мануфактурой. (2) Вопрос залога был проблематичен, так как капитал буквально уплывал из виду. (3) Так как торговцы уплывали и были вне доступа инвесторов, возникали агентские проблемы… «Colleganza» стала решением этих проблем[59 - Puga, D. и Trefler, D. International Trade and Institutional Change: Medieval Venice’s Response to Globalization. / National Bureau of Economic Research, 18288. 2012. С. 12.].

«Colleganza» – одно из венецианских инноваций – партнерства с ограниченной ответственностью, которые стали предшественниками акционерных обществ более позднего периода. Профессор Томас Сафли отмечает[60 - Safley, T. The History of Bankruptcy: Economic, Social and Cultural Implications in Early Modern Europe. New York: Routledge, 2013. С. 13.], что венецианцы стали авторами первых современных корпораций, управляемых профессиональными администраторами, распределявшими прибыли для акционеров и вознаграждавшими работников по их способностям.

Торговля и финансовая деятельность стали настолько процветать в Венеции, что начали появляться крупные владельцы капиталов, заинтересованные в поисках новых точек приложения своих капиталов, более значимых и масштабных, как, например, одалживание крупных сумм денег целым королевствам и их суверенам. Профессор Сафли упоминает некого Джованни Виллани, итальянского банкира XIV века из Флоренции, который в своей книге «Nuova Cronica» писал, что итальянский Банк Перуцци одолжил английскому королю Эдварду 600000 флоринов, а Банк Барди 900000. Более 140 итальянских банков, в основном венецианских, финансировали не только коммерческие предприятия, но и целые королевства. Один из таких итальянских банковских конгломератов – Компания Риккарди, основанная в 1230 году – открыла широкую и разветвленную сеть филиалов в Риме, Бордо, Париже, Фландрии и других крупнейших городах Европы.

Государственные займы для поддержания войн, которые постоянно вела Венеция на протяжении всей своей турбулентной истории, были важнейшей характеристикой рынков капиталов Венеции. К XIII веку Республика уже могла привлекать большие объемы долговых денег от своих самых богатых граждан. Эти займы, называемые «prestiti»… могли быть далее перепроданы на внутреннем или иностранном рынках капиталов. Записи этих продаж на протяжении трех столетий предоставляют историкам экономики непрерывную картину динамики процентных ставок на одном из самых важных рынков Европы. Венеция быстро выросла в военную и морскую торговую державу, которая стала доминировать в восточном Средиземноморье на протяжении почти пятиста лет[61 - Bernstein, 2004. С. 140.].

Международная торговля и финансовое развитие породили целую прослойку баснословно богатых торговых и могущественных финансовых семей в Венеции. Период между 1297 и 1323 годами известен в венецианской истории как «Serrata», или «завершение», и характеризуется падением венецианской политики под мощный и кабальный контроль богатейших венецианских семей, что стало «триумфом олигархии»[62 - Norwich, J. A History of Venice, 1977. Процитировано у Puga и Trefler, 2012. С. 3]. Эти олигархи, используя свои ресурсы, смогли блокировать политическое и экономическое конкурирование, воздвигая барьеры для участия в прибыльной торговле для других желающих[63 - Puga и Trefler, 2012. С. 34—5.]. Постепенно важнейшие государственные должности стали занимать исключительно выходцы из богатых семей и новой знати, которые, к тому же, стали получать солидное государственное жалованье. Венеция превратилась в государство для избранных, для элиты из олигархов, которые стремились сохранить такой статус и продвигать институты, защищающие их интересы. Теперь они

были вполне способны самостоятельно финансировать свою торговлю и больше не нуждались в первоначальных институтах мобилизации капитала. Более того, теперь они начали противостоять таким институтам: развитые рынки капиталов снижали барьеры для вхождения в прибыльную торговлю с дальними странами, а это создавало конкуренцию и снижало прибыли. Также те, кто недавно обогатился от такой торговли, начинали заниматься политикой и так же конкурировали за важные политические должности («рента для знати»). Старая знать стремилась повысить барьеры для входа в политику… и противилась институциональному динамизму[64 - Там же. С. 15.].

Венеция продолжала свою торговлю и коммерцию, однако теперь только небольшая фракция была вовлечена в такую прибыльную деятельность. Власть и богатство в Венеции стали все больше концентрироваться в руках немногих. И по мере усиления такой концентрации стал нарушаться первоначальный общественный динамизм, и государство, шаг за шагом, начало терять свои завоеванные в XIII веке позиции.

В середине XV века потерявшая динамизм и ослабевшая Венеция утеряла существенную часть своей торговли с Востоком, когда в 1453 году Константинополь пал под ударами турок-османов. К этому времени португальцы были уже близки к открытию нового морского пути в Азию вокруг Африки, и уже под занавес XV века Васко да Гама, наконец, вышел к Индийскому океану, навсегда положив конец монопольной торговле Венеции с мусульманами.

Протестантская Реформация

Всего до нескольких сот лет назад многие религии были вовлечены в классическое монопольное поведение – извлекали золото, имущество и состояние из своих последователей в обмен на одобрение в этом мире и спасение в мире ином[65 - Bernstein, 2004. С. 92.].

В конце Средневековья в XV веке Церковь имела практически абсолютную власть в Западной Европе, и эта власть постепенно стала развращаться. Священники и епископы все больше желали использовать свою власть для лучшей жизни на земле, чем на небесах. В Англии, например, Церковь стала все больше вовлекаться в коммерцию, экспортируя большие объемы шерсти[66 - Conybeare, J. Trade Wars: Theory and Practice of International Commercial Rivalry. New York: Columbia University Press, 1987. С. 91.].

Епископы и кардиналы зарабатывали сказочные состояния от продажи церковных десятин и индульгенций (прощение за грехи, выкупаемое у Церкви). Иоанн XXII, который носил папскую тиару с 1316 по 1334 годы, был известен своим большим аппетитом к золотой одежде и мехам. Знатные семьи покупали должности священнослужителей для своих маленьких детей, и были известны даже 24-летние архиепископы. Известно, что из 624 папских освобождений от Канона в 1342—43 годах, 484 были даны отпрыскам духовенства. В Англии 16 века духовенство было обвинено почти в четверти всех преступлений на сексуальной основе, а это было в десять раз больше соотношения их количества среди обычного населения[67 - Bernstein, 2004. С. 33.].

Искрой, которая воспламенила революцию против Церкви, стала продажа индульгенций. В XV веке Церковь популяризировала идею, что каждый может быть освобожден от грехов, если купит индульгенцию. Это породило колоссальный поток доходов от людей, которые слепо следовали инструкциям Церкви. И когда этот поток денег стал ослабевать, так как почти каждый уже купил себе индульгенцию, Папа Сикст IV нашел новый источник доходов. В 1476 году он провозгласил, что индульгенции также могут применяться и к умершим, временно находящимся в чистилище. Это породило еще один большой поток денег в сторону Церкви от людей, которые хотели спасти души своих родителей, детей и других родственников, покупая папские благословения.

Воодушевленный успехом этих кампаний, в 1517 году Ватикан объявил, что для реконструкции базилики Святого Петра всем донорам будет даровано «полное и абсолютное прощение всех» прошлых грехов и «благоприятное отношение» ко всем будущим. В то время приобретение индульгенций стало такой общепринятой практикой, что декан Собора Святого Павла Джон Колет открыто признавался, что коммерциализация индульгенций превратила Церковь в «денежную машину»[68 - Manchester, 1992. С. 131.].

В тот же год в 1517 году, Мартин Лютер, монах, назначенный профессором философии в Виттенберге, прикрепил свои знаменитые 95 Тезисов к воротам Виттенбергской церкви, начав, таким образом, Протестантскую Революцию – одно из самых важных событий в истории, не только разделивших христиан в Европе, но и существенно повлиявших на экономическую философию и теорию. Немецкий социолог Макс Вебер в своей знаменитой книге «Протестантская этика и дух капитализма» связывал развитие рыночного капитализма Западного мира с развитием протестантизма в этот период, обосновывая, что именно развитие протестантизма стало ключевым фактором особого роста капитализма в Голландии и Англии в XVII веке.

Основной идеей Вебера стало то, что протестантская Реформация способствовала развитию современного капитализма через изменение моральных принципов и отношения человека к его труду. Это была идея, что тяжелый физический труд был «божественен» и его результаты – богатство и прибыль – являются знаком божественного одобрения – именно это и стало «протестантской трудовой этикой». Труд стал ценностью сам по себе – благородной или облагораживающей деятельностью. Такая трудовая этика, писал Вебер, вдохновила «на целый набор этических мотиваций, которые позволили людям преодолеть раннехристианские ограничения на прибыль и ростовщическую деятельность, и стремиться к накоплению капитала, таким образом, полностью расчищая путь для совершенного капитализма»[69 - Horsley, M. The Dark Side of Prosperity: Late Capitalism’s Culture of Indebtedness. Ashgate Publishing, 2015. С. 98.].

В своих письмах в Ватикан Мартин Лютер саркастически писал: «Почему папа не освободит полностью Чистилище из чувства святой любви к тем душам, которые там томятся, не ограничиваясь лишь душами тех, чьи деньги поступили на строительство церкви?[70 - Manchester, 1992. С. 141; Hybel, 2010. С. 52.]». Его позиция нашла широкую поддержку и породила сильные анти-Римские настроения в обществе, в первую очередь, среди немцев. В 1540 годах вся центральная и северная Германия стала протестантской[71 - Hybel, 2010. С. 53—4.].