Учительница нежная моя

Притянув Женю, Лёня успев процедить: "Ты моя жена, хозяйка дома". Чмокнул ее в щеку и расслабленно спустился по ступенькам. Поигрывая ключами, подошел к своему "Жигулю".

Офицер, строгий усач с капитанскими погонами, приблизился первым. Следом подтянулись оба курсанта, похожий на гориллу и рыжий с белыми ресницами.

– Вы здесь живете? – спросил офицер.

– Да, – кивнул Лёня.

Скособочившись, капитан вытащил из внутреннего кармана шинели фотокарточку.

– Этого бойца не видели?

– А что с ним?

– Сбежал из части, подлец.

Поднеся фотокарточку к самым очкам, Лёня повернул ее так и этак, почти обнюхал. Развел руками.

– Простите, не видел. А ты, лапуля? – повернулся он к Жене.

– Рядовой Молчанов, – уточнил усатый офицер.

– Симпатичный, – кивнула Женя на фото. – Нет, не видела я этого вашего Мочалова.

– Молчанова.

Капитан спрятал фото. Кивнул своему эскорту – идем. Гориллоподобный покорно двинулся за ним, но рыжий вдруг заартачился. Словно почуял что-то.

– Семёнов, шагом марш! – прикрикнул на него капитан. – Нам еще три квартала прочесать надо.

– Товарищ капитан, разрешите задержаться и все обследовать, – возразил рыжий, не отрывая взгляда от "супругов". – Чёт мне тут не нравится.

– Уважаемый, вы желаете вторгнуться в наше жилье? – спросил Лёня.

– Догадливый.

Капитан махнул ему рукой:

– Пошли уже, Семёнов.

– Товарищ капитан, я быстро.

Бесцеремонно отпихнув Лёню и Женю, рыжий взлетел по ступенькам.

Лучше б не взлетал. На скользком крыльце его ноги взметнулись, как на трамплине, и Семёнов с матерным уханьем хряпнулся спиной. Он попытался подняться, но оказалось, что один сапог улетел вместе с портянкой. Босая нога заскользила, и он сверзился с лестницы, ломая ступеньки.

– Живой? – нагнулся Лёня.

– Да иди ты! Тоже мне хозяин, твою мать, ступеньки починить не можешь.

Лёня протянул ему руку, Семёнов отмахнулся.

– Я ж тебя предупреждал: пошли отсюда! – напустился на него капитан.

Припадая на ногу и бормоча под нос смутные жалобы, рыжий поковылял к своему сапогу. Кряхтя, намотал портянку, и троица вояк наконец убралась.

По сломанным ступенькам Лёня с Женей кое-как вползли в дом. Ярослав пожал ему руку.

– Спасибо, дружище, спас.

– Лестнице гнилой скажи спасибо, – хмыкнул Лёня.

Ярослав обернулся к Ирине.

– Теперь ты поняла, что в городе оставаться опасно?

– Все равно уже почти 8 утра, – пожала плечами та. – Даже если Караваев выполнил твое требование и к 7 утра пригнал такси к Дому пионеров, мы опоздали.

– А вдруг оно нас ждет?

– Глупости.

– Послушайте, зачем вам такси? – вмешался Лёня. – Я сам могу вас из города вывезти.

Ярослав покачал головой.

– Лёня, дорогой, на каждом выезде из города стоят посты.

– Я знаю, как объехать любые посты.

– По воздуху, что ли?

– Зачем по воздуху? По лыжне.

Fructus temporum

Июль 1990 года. Газета "Правда"

Публикуется «Послание деятелей культуры и искусства». В нём отмечается "катастрофическое падение уровня культуры". По мнению авторов "Послания", это "симптом тяжелой болезни, которая угрожает вырождением целым народам".

36

Лёнины «Жигули» запнулись у Синягинского лесопарка. Двести лет назад через этот лес ломились бегущие от Кутузова французы. Синягинским его назвали в честь поручика Синягина, который пленил восемнадцать ошалевших от холода и голода галлов, которые, впрочем, только и мечтали о том, чтобы их наконец поймали.

Пять лет назад по лесу проложили первоклассную лыжню для нужд местной спортшколы. Даже не лыжню, а несколько трасс для классического и конькового хода.

В выходные дни, когда выдавалась хорошая погода, по этим желобкам туда-сюда сновали лыжники в трико и смешных вязаных шапочках. А мимо них по гладкой коньковой трассе просвистывал профессионал с номером на груди.

Но нынче погода была дрянь – снега мало, все заледенело и задубело. Какие там лыжники.