Схрон

После 22 июня 1941 года японские военные приготовления приобрели ещё больший размах. К осени японские войска, дислоцирующиеся во Внутренней Монголии, Маньчжурии, острове Хоккайдо, Корее, Курильских островах и на Южном Сахалине, а также значительные силы флота были подготовлены для внезапного вторжения на территорию наших дальневосточных рубежей и Сибири и ожидали только сигнала. Но сигнала не последовало.

22 июня, когда в Японии получили известия о вторжении Германии в пределы СССР, армейские и флотские генштабы на совместной конференции пришли к единому мнению относительно двух основных направлений предстоявшей агрессии – «северного» и «южного». Это мнение военных кругов, созревшее задолго до начала войны, стало основой принятого 2 июля на имперской конференции принципиального решения о предстоявшем вступлении Японии во Вторую мировую войну и подготовке военных действий против СССР («северное направление») и против США и Англии («южное направление»).

Начальник армейского генштаба генерал Сугияма заявил, что для подготовки Квантунской армии к вторжению на советские территории потребуется 40—50 дней. 1 июля в Риме японский посол объявил, что Япония хочет активно выступить против России, но нуждается ещё в нескольких неделях. 4 июля германский посол Отт доложил в Берлин: «Японская армия усердно готовится… к неожиданному, но не опрометчивому открытию военных действий против России, первая цель которых – захват областей на побережье. Но уже к августу 1941 года уверенность японского командования в быстрой победе Германии была поколеблена. Стойкое сопротивление советских войск срывало график наступления фашистского вермахта. В начале августа разведывательный отдел генштаба армии доложил императорской ставке о срыве плана немецкого командования сокрушить Россию за 2—3 месяца. Японцы отмечали, что смоленская оборона задерживает немецкую армию более чем на месяц, война принимает затяжной характер. На основе этого вывода 9 августа японская ставка и правительство принимают предварительное решение о подготовке к нанесению первоочередного удара против США. Однако и в период, когда Япония вела усиленную подготовку к войне против США, работа над вторжением на нашу территорию не была прекращена. Японское командование с максимальным вниманием отслеживало ход войны на советско-германском фронте и состояние группировки наших войск на Дальнем Востоке и в Сибири, стараясь выбрать наиболее благоприятный для себя момент для нападения.

* * *

– Разрешите? – в кабинет вошёл помощник начальника управления Мальков.

– Да, – кивнул Кондратюк. – Что там?

– Телефонограмма из Москвы! – сержант махнул красного цвета тоненькой папкой. – Только что от шифровальщиков.

– Давай.

Помощник пружинистым шагом подошёл и положил папку на зелёное сукно стола.

– Свободен.

– Есть! – помощник крутнулся на каблуках и так же пружинисто покинул кабинет.

По привычке глянув на настенные часы, Исай Исаевич раскрыл папку, вынул листок с напечатанным на машинке текстом. Почему-то настенные часы всегда ассоциировались с Москвой, когда оттуда поступали какие-либо указания, предписания или приказы. Возможно, что такая привычка связана с телефонными разговорами с комиссаром, которые всегда проходили в одно и то же время. Вечером или поздним вечером, то есть, ближе к ночи. По этому поводу Исай Исаевич задавался вопросом: в какое время комиссар госбезопасности, курирующий восточные регионы страны, звонит руководителям других управлений?

Потерев пальцами виски, он углубился в чтение полученного документа. Высшее руководство госбезопасности было уверено, что Япония не ограничится только подготовкой своих войск к войне против СССР. Генштаб японской армии ведёт активную разведывательно-диверсионную работу на территории Советского Союза в тесном контакте с гитлеровским абвером. Это свидетельствует о грубом нарушении Японией имеющегося пакта о нейтралитете. Едва Германия напала на СССР, генштаб японской армии проявил инициативу в налаживании контактов с верховным командованием вермахта для координации антисоветской подрывной деятельности. В меморандуме верховного командования вооружёнными силами Германии сообщалось, что 4 июня 1941 года помощник японского военного атташе в Берлине полковник Ямамото сообщил начальнику второго отделения контрразведки вермахта полковнику фон Лагоузену, что Генеральный штаб Японии готов проводить антисоветскую подрывную деятельность на территории нашего Дальнего Востока, особенно со стороны Монголии и Маньчжоу-Го, и, в первую очередь, в зоне озера Байкал. Согласно договорённости между командованием армии Японии и вермахтом, японский генеральный штаб систематически представлял ценные разведывательные сведения о советской стороне. За прошедшие неполных восемь месяцев 1941 года через нашу границу было переправлено большое количество японских шпионов, диверсантов и контрреволюционной литературы. Только пограничными войсками было задержано при переходе границы около трёхсот японских шпионов. Японская разведка перебросила через границу Советского Союза две вооружённые банды для проведения диверсионно-террористической деятельности на нашем Дальнем Востоке. Японские войска продолжают нарушать советскую государственную границу подразделениями и в одиночку, обстреливать советскую территорию, пограничников и суда.

Прочитав текст, Исай Исаевич с минуту непрерывно смотрел на серый лист, затем вложил обратно в красные корочки.

Всё ли сделано им и товарищем Лихоносом в полной мере так, как было запланировано? Областное управление НКВД и военный отдел обкома ВКП (б) – главные организаторы и несущие ответственность за выполнение поставленной задачи. Подготовку территории области к подпольной и партизанской войне в случае временной оккупации.

Задача особой секретности. К её выполнению привлечён крайне узкий круг людей из числа военных, партийных и хозяйственных работников. На первичном закрытом совещании, которое состоялось в обкоме ВКП (б), было предложено провести авиационные облёты с целью выявления мест для оборудования секретных закладок оружия, боеприпасов и продовольствия. Второй путь – это выбор места с использованием карты местности. Третий – привлечение к этому делу опытных местных промысловиков-охотников. Остаётся и другая категория, хорошо знающая местность, имевшая опыт ещё с Гражданской войны. Это красные партизаны. Но их осталось ничтожно мало. Кто умер от болезней и ран, кто репрессирован и приговорён к вышке, кто сидит в Гулаге.

– Может быть, стоит привлечь к этому кого-то из сидельцев? – такое было высказано предложение.

– Так просто взять и вырвать осуждённого из мест заключения? Как вы это себе представляете? – был ответ на поступившее предложение. – И какова будет реакция общественности.

– В каком смысле?

– В прямом. У каждого осуждённого помимо родственников имеются близкие, друзья-товарищи, наконец, просто соседи, просто знакомые.

– И что?

– Как что? Вы, действительно, не понимаете?

– Что понимать-то?

– Каким общественным резонансом обернётся? Получается, что человек сидел просто так, ни за что, если его – раз – и вернули из лагеря домой. За здорово живёшь, получается.

– Этак мы ни до чего не договоримся, – подвёл черту Кондратюк. – Какие есть ещё варианты? Понятно, что ни с помощью авиации, ни с помощью обычной карты нам эти вопросы не решить. Нужен конкретный человек.

– Следопыт, товарищ майор?

– Именно. Старый и опытный охотник.

– Надо думать.

– Надо. Только время не ждёт. Перечень вооружения и продовольствия уже подготовлен в необходимом объёме. Кто за это ответственный? Ещё раз прошу пройтись по табелю наличия. Речь идёт только о перечне наименований. Количество указано в закрытом списке. Понятно?

– Так точно! Итак, пулемёты Дегтярёва, винтовки Мосина, револьверы системы «наган», пистолеты системы «Токарев-Тульский», гранаты осколочные, патроны для всех вышеперечисленных видов вооружения, ножи финские, фляжки, котелки, крупяной концентрат, консервы тушёнка и рыбные, сгущённое молоко, сахар рафинированный, соль, галеты.

– Хорошо, – прервал доклад Исай Исаевич. – По продовольствию как бы всё ясно. Непонятно, что со взрывчаткой? С минами? Бикфордов шнур где? Те же спички? А лампы и керосин? Илья Николаевич, вы слышите?

– Ну, как же-как же? Разумеется, всё есть. Это проходит по отдельному, то есть особому списку для обеспечения разведывательно-диверсионной работы. Сейчас-сейчас, – Лихонос торопливо листал что-то в своей папке, наконец, вытянул, зажав толстыми пальцами, нужную бумажку, протянул через стол Кондратюку. – Там же и радиостанции.

– Это другое дело, – задумчиво произнёс Исай Исаевич, вглядываясь в переданный ему особый список. – Радиостанции. И в телефонном, и в телеграфном режиме. Очень даже хорошо.

– Даже отлично, – подчеркнул Лихонос, вытирая лоб клетчатым носовым платком. В кабинете душно. Ему, как человеку полному, было тяжеловато. – Радиостанции последней, так сказать, модификации. Облегчённый вариант. Не знаю, есть ли такие уже на фронте или ещё нет?

– Вижу. Да-да, – отозвался Кондратюк. – Вот читаю их техническую характеристику. Да-да. Принято. Продолжаем дальше, товарищи. Обращаю ваше внимание, что при выборе мест закладки необходимо учитывать несколько факторов. Не пересечение с охотничьими угодьями, хотя в условиях военного времени охота запрещена и ружья у населения изъяты. Отдалённость от населённых пунктов, но одновременно и доступность.

– Товарищ старший майор, что понимается под доступностью?

– Недоступность для врага и доступность, скажем так, подпольщикам. Быстро добраться, взять необходимое, совершить акт возмездия и скрыться в тайге.

– Иначе говоря, ведения партизанской войны?

– Наверное, так понятнее будет, – согласился Исай Исаевич. – Тем более, что одними диверсионными группами, то есть, теми же подпольщиками будет не обойтись. Планируется формирование партизанских отрядов на постоянной основе, оборудование таёжных лагерей, с привязкой к которым и должны быть заложены схроны.

– Товарищ майор госбезопасности, разрешите спросить? – обратился один из присутствующих.

– Спрашивайте.

– Когда всё-таки можно ожидать развития той ситуации, которую мы сейчас обсуждаем?

– Витиеватый, однако, вопрос, – усмехнулся Исай Исаевич. – Проще говоря, когда наши территории могут оказаться под оккупацией?

– Ну, примерно так.

Все молча с напряжением смотрели на главного чекиста области.

– Вопрос, конечно, непростой, – произнёс Кондратюк, внимательно вглядываясь в тревожные лица собравшихся людей разных рангов и должностей, но объединённых сейчас одной задачей, одной целью, едиными мыслями и единым желанием. – И ответить на него непросто. Никто не знает, как могут развиваться события. Японское руководство будет выжидать, исходить из той ситуации, которая у нас складывается на фронте с фашистами. Наша главная задача – выполнение постановления Государственного комитета обороны

В кабинете зависла долгая тяжёлая пауза.

– Ну, так что по охотнику? – нахмурился Кондратьев.

– Есть одна кандидатура, – ответил неожиданно и как-то настороженно Лихонос.

– Что, Илья Николаевич? – удивился Кондратюк.