Они скатились по скалистому берегу к реке, несколько раз падали, но тут же поднимались и снова бежали. Укрывшись под высоким берегом, Митька с Данилой прислушались к тяжелому топоту кирзовых сапог. С кручи донеслись хриплые голоса.
– Ты видишь их? – спросил один бандит.
– Нет, черт побери! – ответил другой.
– Никуда не денутся: на ловца и зверь бежит, – проговорил первый бандит и через минуту удаляющиеся шаги стихли.
Митька с Данилой, прикрываясь берегом, двинулись вдоль берега, залитому прозрачной водой и неожиданно лицом к лицу столкнулись с Настей.
– Куда вас несет? – спросила Чернобровина. – Что случилось у вас?
– Иванцов и охранники, убиты, – ответил Митька. – Бандеровцы завладели их оружием, они направились к лагерю.
Настя заметила у Данилы на плече кровь:
– Ты ранен?
– Ерунда, – отмахнулся здоровой рукой Суднев.
– Снимай одежду, – потребовала девушка и, расстегнув сумку с красным крестом, достала бинт и склянку с какой-то жидкостью.
Она осмотрела рану и убедилась, что пуля прошла навылет.
– Ничего страшного, – успокоила Настя и умело перевязала рану.
Когда Чернобровина закончила перевязку, Митька потребовал, чтобы Настя отдала ему наган.
– Ты с ума сошел? Как я могу доверить тебе личное оружие? Об этом не может быть и речи!
– Ты не доверяешь мне?
– Не положено. В случае чего я сама справлюсь.
– Но ты же женщина.
– Я не хуже тебя владею оружием.
Митька состроил недовольное лицо.
– Не обижайся – так нужно, – извиняющимся тоном проговорила Настя.
Они прислушались к окружающим звукам и услышали, как слева донеслась сдержанная песня глухаря, а справа ему ответила боевым призывом копалуха.
– Идемте! – приказала Настя, но не успели они пройти несколько метров, как заметили одинокого заключенного, сидящего на заросшем зеленым мхом камне.
– Ты, что здесь делаешь? – спросила Чернобровина.
– Я отстал от них, – ответил седой заключенный.
– Почему?
– Не хочу иметь с ними дел.
– Сколько их, куда они направились?
– Девять, – ответил заключенный и равнодушно махнул рукой в сторону севера.
– Возвращайтесь в лагерь, иначе вам добавят срок или подстрелят.
– Подышу вольным воздухом и вернусь.
Настя отвернулась от заключенного.
– Что делать ребята? Вместо лагеря они направились на север.
– Стоит ли доверять словам заключенного? Может он нас дурит?
В эту минуту Данила обнаружил набитую заключенными тропу.
– Он говорит правду. Идите сюда! – крикнул Суднев.
Настя сделала несколько шагов и, обернувшись, еще раз предупредила старика:
– Не вздумайте бежать.
– Куда тут побежишь, если вокруг нет ни одного населенного пункта?
Митька без слов снял с Настиного плеча санитарную сумку, повесил на свое плечо и она благодарно ему улыбнулась.
Впереди высились горы, густо покрытые кудрявыми соснами.
* * *
Через три часа они пересекли сгоревший много лет назад лес. В мертвом лесу стояла тишина, отсутствовали птицы и животные.
Идти через заваленный буреломом лес было трудно, на каждом шагу подстерегали разные опасности. Можно было легко лишиться глаз или переломать себе ноги.
Не щадя себя Митька, Данила и Настя двигались на север. В мягком мху и лишайнике шаги глохли. Среди человеческих следов попадались медвежьи и лосинные следы. Молодые люди в поисках лучшего пути обходили упавшие деревья, валуны и часто делали длинные и замысловатые петли.
Ближе к вечеру они наткнулись на кабана, который своим пятаком разворотил всю землю вокруг себя. Он не заметил людей, поэтому Настя тщательно прицелившись произвела меткий выстрел. Удивившись ее меткости, Данила взял у Чернобровиной прицепленный к поясу штык-нож и разделал тушу лесной свиньи.
В это время Настя развела большой костер. Благо что недостатка в дровах не было. Когда костер разгорелся Данила развесил над ним небольшие кусочки мяса. Митька же набрал воды в котелок под вывороченным с корнем дерева, насобирал в него пахучей травы, и поставил на горячий огонь. Через двадцать минут душистый чай был готов,
Поужинав, они набили мясом санитарную сумку, потеснив лекарства и бинты и заснули как убитые, даже не позаботившись о своей безопасности.
Утром троица снова побрела по чужой и дикой тайге. С каждой они верстой приближались к грандиозным горам, которые простиралась до самого горизонта. Тайга с ее спокойной жизнью и задумчивой тишиной осталась позади. Им было жаль расставаться с ней, потому что она действовала на них успокаивающе.
Между тем горы разворачивались все шире и шире. Теперь то там, то здесь поднимались островерхие вершины над глубокими ущельями. Холодное каменное безмолвие гор захватывало дух и воображение.