Крыса в платье

– И что мы должны по этому поводу предпринять? – буркнул я. – Найти шоколадку тех же годов?

Дмитрий Иванович рассмеялся. Вечный посмотрел на меня, как на большевика, грабящего его родовое поместье.

– Знаешь, Скайльд, я прекрасно помню, как ты коньяки ценишь и знаешь, поэтому сразу тебе говорю, если ты его опрокинешь как водку – мы с тобой враги!

Пока он трясущимися руками откупоривал бутылку, я наклонился к Нэйре, которая уже успела вернуться, умытая и вроде как успокоившаяся.

– Чего он занервничал так? Пафосная марка?

– Наверное, – Нэйра пожала плечами, – Ты же знаешь, я коньяк не особо, поэтому и не разбираюсь в тонкостях.

Последнюю фразу Вечный услышал, и Нэйра получила такой же взгляд, как и я. Я тут же дал себе зарок опрокинуть стакан залпом и запить этот коньяк колой.

Наконец-то, стаканы были наполнены и выпиты. Дмитрий Иванович достал портсигар, извлек из него папироску и, поинтересовавшись, не против ли мы, закурил. Кухня наполнилась странным, абсолютно незнакомым ароматом, терпким, но на удивление, не вызывающим раздражения.

– Итак… – не выдержал я.

– Итак, – подхватил Дмитрий Иванович. Он сделал паузу, снова потрогал цепочку, затянулся и продолжил, – Итак, я хотел бы поговорить с вами о ситуации, в которой вы оказались. Сразу хотел бы сказать – ситуация весьма щекотливая. Случайно, я особенно бы хотел это подчеркнуть, абсолютно случайно один из членов нашей… хм…, – он замялся, подыскивая слово, – нашей организации оказался вчера у вас в доме. Это не должно было стать особой проблемой, но, тем не менее, стало. Причем проблемой стало не само посещение, хотя и это уже вопиющая недоработка с нашей стороны, а его последствия. А последствия его весьма запутаны и непредсказуемы…

– Минутку, – перебил его я, – Меня вот сильно интересует вопрос, а какой из вчерашних товарищей был от вашей организации? У нас тут, вы не поверите, вчера некоторый час пик был.

– Интересно! – Дмитрий Иванович даже привстал. – Вы не могли бы рассказать подробнее обо всех вчерашних визитах?

Я вкратце пересказал все, что со мной произошло. Дмитрий Иванович слушал очень внимательно, пару раз даже задал уточняющие вопросы. Когда я дошел до того момента, как… хм… чересчур усердно допрашивал связанного, мне стало несколько неловко – ну, в самом деле, вдруг я любимого родственника отметелил. Но собеседник не показал и тени гнева, напротив, улыбнулся и успокаивающим жестом пригласил продолжать, не упуская деталей. Я пересказал, стараясь ничего не упустить. Но, тем не менее, когда дошел до той самой игральной карты – джокера – почему-то не стал говорить, что она у меня. Не знаю, почему, просто не стал и все. Как говорится «не стал выкладывать все карты на стол».

Когда я закончил, Дмитрий Иванович надолго задумался. Взгляд его стал отвлеченным, сразу стало понятно, что человек крепко задумался о своем. Он несколько раз порывался встать, но, судя по всему, одумывался и опускался обратно на табурет. Мы сидели молча, попивая коньяк, поглядывая на друга и наблюдая за гостем. Наконец, тот посмотрел на нас.

– Очень интересно, Ю… Простите, Скайльд. Очень. Я даже не думал, что дело обстоит именно так. Все, что вы рассказали, представляет собой немалую ценность. Ситуация несколько… хм… изменилась. И посему у меня к вам вопрос. Не только к вам, Скайльд, но ко всем здесь присутствующим. Геннадий, Дмитрий, Елена (Дмитрий Иванович почтительно поклонился Нэйре). Возможно, моя просьба покажется вам несколько неуместной или попросту опасной и авантюрной. Но не спешите так сразу ее отвергать. Я прошу вас выполнить для меня одно, ну, скажем, поручение. Несмотря на кажущуюся внешнюю опасность, на самом деле, в моем предложении нет практически ничего, чего бы стоило опасаться. Взамен я готов помочь вам выпутаться из той ситуации, в которой вы оказались. Тысяча извинений, но у меня сложилось впечатление, что сами вы вряд ли сможете найти выход.

– А все эти пропущенные дни, они вернутся обратно? – Нэйра вопросительно смотрела на Дмитрия Ивановича.

Тот опустил взгляд.

– Увы. Вернуть прошедшее время мне не под силам. Даже когда оно непредсказуемо, как здесь, и извивается садовым плющом. Как бы оно не перекручивалось, оно все равно линейно, и я попросту не могу им командовать по своему разумению и пожеланию. Но тем не менее, я могу вывести вас отсюда и привести ваш дом в изначальное состояние. Вполне пригодное для существования.

Нэйра сникла. Она очень переживала за родителей, прекрасно понимая, что сейчас с ними творится – дочь пропала непонятно куда. Я подумал, что она даже не так сильно волнуется из-за того, что с нами происходит, как за их состояние. И, наверное, это был правильный подход – мы, по крайней мере, знаем, что мы все живые.

Я покрутил головой, щелкнув шейными позвонками.

– Простите, Дмитрий Иванович, вы сказали «вывести вас отсюда». Отсюда, это откуда? И как мы, вообще, здесь оказались? И, если можно, то хотелось бы поподробнее, а то у нас тут последнее время «все смешалось в доме Облонских».

– О! Толстой! – гость посмотрел на меня с явно выросшим уважением, – мне очень нравится это его произведение! Не сочтите за грубость, но я почему-то не думал, что вы ценитель творчества Льва Николаевича!

– Давайте все же перейдем к сути вопроса, – сказал я, стараясь передать голосом, что сейчас не время отвлекаться на литературу, – После я готов с вами обсудить схожесть моих и ваших литературных пристрастий.

Дмитрий Иванович кивнул и полез за портсигаром. Я мысленно выдохнул. То, что эта фраза принадлежала Толстому, я узнал только что. Произведение, в котором она была употреблена, не знал до сих пор.

– Согласен. Интеллектуальные беседы вполне могут и подождать. Так вот, как я уже говорил, мне требуется, чтобы вы выполнили некое мое поручение. Я более чем уверен, что никакой опасности вы подвергаться не будете. Un peu d’aventure, так сказать. Взамен, я помогу вам снова вернуться в привычный для вас мир. К сожалению, я не смогу вернуть вам проведенное здесь время, даже не смогу повлиять на последствия вашего исчезновения, но вы все равно сможете увидеться со своими близкими, успокоить их, сказать, что все уже кончилось, вы вернулись, и с вами все в порядке. Они же, наверняка, с ума сходят…

«Вот сволочь, – подумал я, – Знает, куда бить. Вон у Ленки уже снова слезы на глаза наворачиваются. Но какая-то весьма странная ситуация. На кой мы ему, вообще, сдались? Судя по тому, что он умеет, у него таких, как мы – тринадцать на дюжину. В собственную уникальность и исключительность я перестал верить еще в школе. Из каких-то суперспособностей – только виртуозное выведение собеседника из себя. Подстава какая-то. С другой стороны, смысл нас подставлять? Мы внебрачные дети президента что ли? Все четверо, ну. Все страньше и страньше. Но выбор-то невелик. Как бы он тут соловьем не разливался, он уже прекрасно знает, что мы согласимся, более того, знает, что мы это знаем. Можно было бы изначально обойтись без этого спектакля. Хотя вон коньяк притащил. Вечный, по-моему, втихаря себе третий раз в стакан плещет. Утонченный, блин, алкоголик-ценитель. Так, вернемся к нашим баранам. То есть к нам. Выбора нет, это я уже говорил. Делать что-то в любом случае надо, это и так понятно. Все, что мы можем сделать – согласиться на непонятно еще какое предложение товарища. Надо, кстати, уточнить все-таки, что делать-то. А то уже почти согласились, а на что непонятно. Круто. Удивительно. Что мы с таким подходом каждый по две ипотеки не выплачивает. Ладно, чего уж тут…»

Я протянул Вечному стакан, подождал, пока тот плеснет туда коньяка (налитая жидкость кое-как прикрыла дно стакана, и я окончательно решил высказать этому «разливающему» все, что я думаю по поводу его явно еврейских корней). Я откинулся на оконное стекло, залпом опрокинул стакан и посмотрел на Дмитрия Ивановича. Тот, слегка щурясь, глядел на меня.

– Хорошо, Дмитрий Иванович, хотелось бы услышать, что именно вы от нас хотите. Тогда можно будет это обдумать и принять решение.

– Справедливо. Ну, тогда, милостивые государи, перейдем сразу к делу. Я хочу, чтобы вы спустились для меня в ад.

– Твою мать, – выдохнула Нэйра и с размаху бросила стакан в раковину. Звякнули осколки. Мы смотрели друг на друга, не понимая, как воспринимать услышанное. То ли это какая-то метафора, и место, куда нам предлагают проследовать просто очень неприятное, то ли – а я уже был готов к любому повороту событий – нам действительно предлагалось прогуляться в преисподнюю. Ни один из вариантов не укладывался в «некое поручение». И я, если честно, вполне бы обошелся и без выполнения прихотей непонятного человека. А уж когда меня это делать заставляют. А тут, как ни крути, чистой воды принуждение. Дмитрий Иванович, разумеется, ни разу не сказал, что это приказ, который нам надо идти и выполнять. Но всячески намекнул, что поможет нам, если мы поможем. А если не поможем, то, значит, пропадите вы пропадом и выпутывайтесь сами. Я кашлянул.

– Скажите, Дмитрий Иванович, а с каких пор путешествие к чертям у нас начало приравниваться к небольшому одолжению. Или мы вдруг стали свидетелями «легкого преувеличения»?

Все остальные закивали, соглашаясь. Все, кроме Нэйры, которая демонстративно отодвинула принесенную Дмитрием Ивановичем бутылку, плеснув себе вместо этого водки и залпом выпив. После чего она отвернулась и принялась пристально рассматривать отражение в кухонном окне.

Дмитрий Иванович всплеснул руками.

– Да что вы! Я просто не так выразился. Простите, привычка. Ну, какой, в самом деле, ад! Да боже упаси. А я-то даже не заметил, как вырвалось, сижу, удивляюсь, что так тихо вдруг стало. Нет-нет-нет, даже не переживайте. Ни в какое такое место я бы вас никогда не отправил.

– Откуда вдруг взялось такое название? И, кстати, что это вообще такое? – Хан внимательно слушал объяснения незваного гостя. Он, казалось, был единственным, кто не удивился появлению незнакомца, и сейчас сидел тщательно анализируя все, что тот говорит.

– Что это? Хм…, – Дмитрий Иванович сделал паузу, словно подбирая слова, – Так скажем, это одно из подземных помещений в центре города. Как раз под часовней. Знаете, на Доме Ленина – при этих словах он едва заметно поморщился – есть часовня. Говорят, там еще географический центр России…

– Почему это говорят, – перебил его Вечный, – Так и есть ведь!

– Ох, право слово, мало кто знает, где именно находится этот центр. Здесь в Новосибирске уже шестой, про который мне рассказывают. Что примечательно остальные пять отходят от этого на несколько сотен километров. В масштабах России, конечно, мелочь, но, согласитесь, разброс очень велик. Кто может утверждать доподлинно? С рулеткой ведь никто не ходил, все взято из карт, причем карт составленных достаточно давно. А потом просто подновляемых и переписываемых. Кто знает, возможно, мировая карта существенно отличается от того, что показывают школярам.

Вечный склонился над столом и тихим шепотом произнес:

– Вот сейчас нам еще расскажут, что татаро-монгольского иго – это армия объединенных славянских племен, а первыми людьми были протоукры.

Хан хмыкнул и достал сигарету. Дмитрий Иванович внимательно посмотрел на нас.

– В целом, я хотел сказать, милостивые судари, что все в мире относительно. И то, что я упомянул про ад, никоим образом не значит, что вам придется отправиться в геенну огненную. Считайте это просто устоявшимся выражением. Более того, я приношу свои извинения за то. что своим неуместным слэнгом заставил вас так волноваться.

– Допустим, я подчеркиваю – допустим, мы примем ваше предложение, – Хан сделал пару глубоких затяжек, – Очень хотелось бы услышать, что именно мы можем для вас сделать. Причем такого, что сами вы сделать не можете – иначе не пришли бы сюда, хм…, сквозь стену, чтобы предлагать нам сделку.

– Наконец-то, начинается конструктивный разговор, – Дмитрий Иванович обрадовано потер руки, – Понимаете, нужно просто передать одному человеку мое послание. Сам я, в силу некоторых наших с ним недопониманий, сделать этого не могу. Мне нужен кто-то, кто смог бы с ним поговорить и донести до него мои соображения по одному очень интересующему нас обоих вопросу…

– Минуточку, – сварливо перебил я говорящего, – Все вроде бы понятно, кроме момента, что непонятно ничего. Хорошо: вы в ссоре, надо передать послание – это ясно. Но есть же телефон, скайп, не знаю, в яндексе вас забанили что ли? Миллион способов есть связаться с человеком, не видя его лично. Я так предпочитаю больше чем с половиной своих товарищей общаться!

– Я бы с удовольствием воспользовался любым из перечисленных вами, Скайльд, методов, но, к сожалению, у этого человека есть весьма определенные – и весьма неудобные – принципы. Он признает только живое общение, максимум – через посланников. К тому же он изрядный ретроград. Абсолютно не признает электронные виды связи. Письма, которые он будет читать, должны быть непременно написаны на бумаге. Отсюда все эти сложности.

– Хорошо, – не сдавался я, – А почему мы? Насколько я смог увидеть – при ваших способностях не должно быть недостатка в людях. Да что там недостатка, они должны в очереди стоять, ожидая, кого вы выберете для поручения.

– И тут все не так уж просто. Я, видите ли, и в самом деле, обладаю некоторыми способностями, которые могут показаться обычному человеку чудесами и волшебством…

– В ж… …сунь эти чудеса, – неразборчиво пробормотала Нэйра. Я укоризненно посмотрел на нее. Нэйра отвернулась, сделав вид, что ничего не было. Дмитрий Иванович продолжал:

– Однако, по природе своей я человек малообщительный. Меня больше привлекает созерцание, нежели непосредственное участие в чем бы то ни было. Поэтому у меня не то, что последователей, просто даже знакомых крайне мало. И в такие моменты, как нынешний я сталкиваюсь с определенными проблемами.