Крыса в платье

Я отвернулся, достал из кармана сигареты и закурил. Нэйра посмотрела на меня еще более обеспокоено – я никогда не курил ни в лифте, ни на площадке.

– Там что, правда кто-то есть? – спросила она.

– По крайней мере, когда я уходил, он сидел на кухне связанный. Ну и можно мне налицо посмотреть опять же. Я, конечно, отморозок, но избивать себя как-то не привык.

– Трындец! – коротко резюмировала Нэйра и потянувшись ко мне провела по взбухшим синякам на лице.

Между тем, мы добрались до седьмого этажа и подошли к квартире. Я осторожно (кто его знает, что он там мог вытворить) открыл дверь и вошел внутрь. Народ, видимо поддавшись моему паническому настроению, чуть ли не на цыпочках проследовал за мной.

Ходили разговоры, что дом изначально строился для мажоров, и квартиры там изначально были по пол-этажа. Но кризис, недостаточное финансирование и нежелание ждать, когда те самые мажоры понесут таки застройщику деньги, подтолкнули строительную компанию разбить огромные квартиры на много маленьких и распродать их гражданам по более доступным ценам. В результате таких перепланировок получилось несколько квартир, в которых не было ни одного прямого угла. Вот как, например, в нашей. Переступая через порог, человек попадал в относительно прямоугольную прихожую, от которой направо шел коридор в единственную комнату, а прямо была дверь в кухню. Я, не разуваясь, прошел вперед и толкнул кухонную дверь, приглашая остальных посмотреть на плоды моих увлечений техниками связывания.

И охренел.

На кухне никого не было.

Я стоял и смотрел туда, где только что сидел пленник. И почти физически ощущал, какими глазами на меня сейчас смотрят ребятишки (дурацкое слово, но вот подхватил же у отца несколько лет назад, да так и не могу перестать его использовать).

– Мдааа, – протянул Вечный, – а ведь давно стоило догадаться, что пьянство в одно лицо не приведет ни к чему хорошему.

Я стремительно обернулся.

– А это! И вот это! – я ткнул рукой в ссадины на лице, – Это я что, сам себе сделал?

– По синей воде у тебя и не такое бывало, – парировал Вечный.

Я обернулся к остальным.

– Не-не-не, меня не спрашивай, я не знаю, – замахал руками Хан, – я хочу со стороны понаблюдать, чем это закончится.

Нэйра как-то особенно тяжело вздохнула и прошла к холодильнику. Я понял, что из всех присутствующих мне не верит никто. Даже, наверное, я сам, потому что тоже уже не был ни в чем уверен. Народ рассаживался, пододвигая к себе стаканы – по давней традиции мы сидели на кухне, потому что курить решили только тут. А курили все вчетвером.

– Я теперь даже не знаю, – насмешливо протянул Вечный, – тебе водки, Скайльд, в наперсток нацедить? Или сразу дурку вызвать? Не переводя ценного продукта.

Я понял, что сейчас либо снова сорвусь в истерику, либо брошусь в драку. Меня все-таки ощутимо потряхивало еще после последних событий. Я достаточно грубо послал Вечного в незатейливом направлении, попробовал затянуться и понял, что сигарета давно погасла. Прикуривая, я машинально посмотрел на пол…

И увидел лежащую там карту с изображением человечка в черном шутовском костюме с бубном в руке и злобным выражением лица. Бросив сигарету в пепельницу, я потянулся и подобрал джокера. Стол, когда мы вошли, был пустым, не осталось ничего из того, что я выгреб из кармана связанного. Но вот карта почему-то до сих пор валялась на полу. Странно. Я абсолютно не помнил, что я сделал с картой, когда подобрал ее в прошлый раз. Сунул в карман? Положил на стол? В голове вообще пустота. Может, я ее и оставил. Не заметил он ее что ли, уходя. «А может, он и не сам уходил?» – мелькнуло вдруг у меня в голове. С такими мыслями я, зажав карту в руке, буркнул что-то в духе «Отвалите!» и направился в ванну— нужно было посидеть и попробовать разложить все произошедшее по полочкам. Ну, или хотя бы успокоиться.

– Скайльд, да ладно ты не дуйся, – это Вечный.

– Да идите вы в пень, – это Нэйра. – Что-то же случилось! Скайльд! Вернись!

– Ну, мы же не будем от этого зареветь – у нас вырастет новое поколено. Странно, что его так накрыло, хотя я слышал, что его как-то раз с чем-то очень на белочку похожим уже заставали, – это Хан.

Мне и в самом деле надо было посидеть и перевести дух. Мысли скакали, никак не желая приходить в порядок. Что это было? И, вообще, это было или нет? Может и впрямь уже «алкоголь быстро впитался в кору детского головного мозга»? По дороге я ощупал саднящие ушибы. Нет, извините, конечно, но не настолько я сегодня был выпивший, чтоб так красиво сам себя разукрасить. А что тогда было? Откуда взялся первый? Куда делся второй? Кто это, мать их, вообще такие? – Скайльд, – крикнул из кухни то ли Вечный, то ли Хан, – ну хорош, правда! Иди уже обратно. Как самого несет, так хрен остановишь, а в твою сторону даже пошутить нельзя!

«Иди в жопу!» – подумал я, делая вид, что не услышал. Тем не менее из ванны я вышел. Потер глаза и решил, что пока не хочу никого видеть. Нэйра выглянула из кухни и вопросительно посмотрела на меня. Я махнул рукой, мол, не сейчас и потопал в комнату. Нэйра пожала плечами и вернулась обратно. Я вошел в комнату.

Комната заканчивалась круглым эркером (я уже говорил, про нестандартную планировку), поперек которого я повесил гамак. Подойдя к нему, я улегся, вытянул ноги и стал пристально изучать джокера. Что-то же должно было быть не так с этой картой. Я повертел кусочек картона в руках. Карта, как карта – бумага и чернила. Была б хоть из колоды Таро – можно было бы хоть как-нибудь навязать ей какой-то мистический смысл. Но ведь нет – просто игральный джокер. У меня лежал комплект для игры в покер (иногда, когда собиралась компания, помаленьку баловались картами), так там ровно таких же – штук шесть. С одной стороны, карта не могла не быть связана со странными сегодняшними визитами. С другой – я понятия не имел, как это можно все вместе сложить.

Я валялся в гамаке, когда в комнату вошла Нэйра. По ее виду было понятно: что-то явно не так. Она и так достаточно нервно реагировала на непонятные и необъяснимые события (хотя обожала смотреть мистические фильмы ужасов), но тут была просто сама на себя не похожа. Я вскочил.

– Нэйр, что случилось? – я подбежал и попытался обнять ее. Нэйра отстранилась и, посмотрев куда-то мимо меня, молча указала рукой в сторону окна. Автоматически я проследил это движение взглядом. И увидел, что за окном расположена наша комната.

Знаете, как бывает, когда не задернуты шторы, включен верхний свет, а на улице уже давно за полночь? Если смотреть в окно, то улицы не видно совсем. Зато прекрасно видно отражение комнаты в стекле. Немного нечетко, все-таки стекло не зеркало, не дает четкого изображения, но, тем не менее, можно вполне различить, предметы мебели, людей, происходящие в комнате действия.

Так получилось и здесь, только времени было около восьми, а на дворе стояло лето, когда к одиннадцати вечера только начинает понемногу темнеть. И все же комната в стекле отражалась весьма отчетливо. И, что самое главное, сквозь это отражение не просвечивало ничего. Никакой улицы, соседних домов, неба – ничего. Словно кто-то одним махом пристроил по ту сторону стекла точно такую же комнату, как у нас. И еще какой-то момент резал глаз так, что аж холодок пробегал по спине. Только вот я упорно не мог понять какой. Стараясь избавиться от этого ощущения, я начал все пристальней вглядываться в отражение. Нэйра осторожно взяла меня за руку и тут же, что есть силы, сжала мою ладонь.

– Мы… – одними губами выдохнула она, не переставая указывать на окно. И тут я понял, что не устраивало меня в той картине.

В комнате за окном не было ни единой живой души.

Наверное, у каждого человека все же есть некий лимит на удивления в день. После его переполнения начинаешь воспринимать все, как само собой разумеющееся. Необычных событий я сегодня пережил более чем достаточно, поэтому просто стоял и смотрел в окно. Нэйра стояла рядом – ее руки ощутимо дрожали.

Я сделал несколько шагов к окну. Отражение осталось неизменным. Ни меня, ни Нэйры, если верить увиденному, в комнате не было. Протянув руку, я осторожно коснулся стекла. Стекло, как стекло, ничего особенного. Попробовал открыть окно. Вот тут-то нас ждал очередной сюрприз: ручка не поворачивалась. То есть не то, что она застряла или, скажем, заблокировалась фурнитура. Нет, она как будто стала продолжением пластиковой рамы. Несмотря на то, что я уже давил изо всех сил, она даже не шелохнулась.

– Приехали, мать, – я повернулся к Нэйре, все еще стоящей посреди комнаты в состоянии уверенно приближающейся паники, – Станция «Конечная». Просьба освободить вагоны. Это я в том плане, что окна не открываются. Двери мы, конечно, еще не смотрели, но я крепко подозреваю, что там та же ситуация. Мои поздравления: у нас только что весьма и весьма взлетели шансы, жить под одной крышей долго и счастливо и умереть в один день. Первым предлагаю съесть Вечного. Он хоть и худой, но позволит нам все-таки протянуть какое-то время. Пойдем потихоньку, чтоб не спугнуть, ага?

– Что это? – прервала Нэйра мой поток сознания.

– Да хрен его знает. Я же предупреждал еще в лифте, что что-то непонятное творится. Ну, так вот мне иногда можно верить. И не думать, что мой диагноз – белая горячка.

Последнюю фразу я сказал нарочито громко, чтобы меня было слышно на кухне.

– Ой, да ладно, – моментально откликнулся Вечный, – А то мы не знаем, как один наш неутомимый в алкогольных излишествах товарищ чертей по квартире гонял.

Положа руку на сердце, ходила про меня такая история. Правда я абсолютно этого не помнил, потому что предварительно лег спать и подозревал, что все дело в банальном лунатизме, которым я по рассказам родителей и очевидцев страдал еще с детства. Но тут уже мало что докажешь, поэтому каждый третий был практически уверен, что посещала таки товарища Скайльда белая горячка. А каждый второй был в этом уверен на сто процентов.

Я развернулся и пошел в кухню, практически таща за собой Нэйру, которая, по-моему, до сих пор отходила от шока. Войдя, я кивнул на стопку, Вечный взял бутылку, Хан пододвинул мне стакан с колой и пепельницу. Внутри меня царило какое-то ледяное спокойствие. Я абсолютно не знал, что происходит, что с этим можно сделать и чем это все закончится, но все размышления по поводу сложившейся ситуации не вызывали никаких эмоций. Парни посмотрели на Нэйру и несколько занервничали – у той гамма переживаний была написана на лице. Причем шрифтом рекламных плакатов.

– Итак, господа белковые, – начал я, закуривая, – мы имеем какую-то странную хрень, с которой нам нужно, видимо, что-то сделать. Не надо смотреть на меня понимающим и сочувствующим взглядом, предлагаю вместо этого глянуть за окно. А еще лучше – попробовать его открыть.

Хан вопросительно посмотрел на Нэйру – та кивнула, мол, да, это не блажь и не пьяные выходки. Тогда он перевел взгляд на окно, стараясь увидеть там то, что могло так нас напугать. Ему, видимо, как и мне, не сразу бросилась в глаза столь очевидная вещь. Несколько секунд он пристально всматривался в стекло, все еще надеясь, что это какая-то шутка. Потом неуверенно протянул руку, чтобы попробовать открыть. В эту же секунду Румпельштильцхен решил, что с ним, наконец-то, решили поиграть, и вспрыгнул на подоконник. Я с немалым удивлением увидел, что кот преспокойно отражается в стекле, и даже подумал, что может быть там, в комнате, нам просто показалось. Но отражался только кот, никого из нас в окне не было.

Рука Хана остановилась на полпути к оконной ручке.

– Ни хрена себе! Это как так?

Тут даже Вечный лениво (всем своим видом показывая, что ему на мои выходки наплевать) покосился на окно. И тоже застыл с полуоткрытым ртом.

Окно перед нами показывало кухню, стол, на котором стояли бутылки, пепельница, лежали сигареты. На подоконнике игриво скакал Румпель. И все. Все четыре табуретки стояли пустые.

– Может быть, хоть теперь прислушаемся к тому, что я рассказываю? – я одним глотком выпил налитую водку и закурил.

Хан механическим движением взялся за ручку и попробовал ее повернуть. Как и ожидалось – ручка не поддалась ни на микрон. Я облокотился на стоящую позади меня плиту. Ребятишки подавленно молчали, переосмысливая ситуацию.

– Итак, на чем мы остановились? Что нам надо что-то делать.

Я вкратце, но, стараясь не упустить ничего существенного (хотя кто его знает, что тут может быть существенным, а что нет), еще раз пересказал, что произошло.