Сокровища Замка Тамплиеров

– В этом отношении мы с тобой похожи, Марио, – усмехнулась Ламия. У нее было превосходное настроение, и чем ближе был остров, тем оно становилось лучше. – Поэтому ни о чем не беспокойся. И с тобой, и с нами ничего не случится. Призраки боятся меня не меньше, чем люди. Поэтому бойся не их, а меня. И не вздумай обмануть. Если тебе придет в голову мысль, что ты можешь высадить нас и не вернуться за нами, то гони ее прочь, как заразную девку. Это плохая мысль, она приведет тебя прямиком в ад, где ты встретишься с тем, кого так боишься.

– Я еще не сошел с ума, – ответил Марио Моретти. – Верно говорят, что рыбак рыбака видит издалека. Это тот самый случай. Я вижу, с кем имею дело. Я не обману вас.

– Умный мальчик, – похвалила его Ламия и погладила по морщинистой щеке ладонью, с удовольствием заметив, как свирепо сверкнул глазами Мигель Гарсия. – Может быть, ты мне даже скажешь, зачем тебе столько денег?

Старик посмотрел в ее глаза, а потом неохотно ответил:

– Я хочу на смертном одре сделать щедрый дар церкви. Пусть святые отцы молятся по мою душу. Может быть, мне это зачтется… Там…

Марио Моретти сделал неопределенный жест, не позволяющий понять, куда он указывал – на небо или себе под ноги, и замолчал, не уточнив, что он имел в виду. И после этого старый рыбак не проронил ни слова до самого острова. Да Ламия ни о чем его уже и не спрашивала.

Вблизи острова Марио Моретти убрал парус и снова взялся за весла. Скоро лодка пристала к ветхому дощатому причалу, невдалеке от которого темнели провалами окон несколько низких каменных зданий, а чуть дальше возвышался шпиль не то колокольни, не то маяка. Но все это также было в далеком прошлом. Давно уже ничто на острове не служило по своему предназначению, а только ветшало и рушилось. Сам остров постепенно зарастал густыми зелеными зарослями, которые однажды неизбежно должны были поглотить творения рук человеческих.

Не успели его пассажиры сойти на берег, как старый рыбак быстро заработал веслами и отчалил. Вскоре он снова поставил парус, и, бросив последний недобрый взгляд в сторону острова Повелья, направил лодку в море.

Ламия и Мигель Гарсия остались одни на берегу и, судя по всему, на всем острове. Здесь не раздавалось пения птиц и жужжания или стрекота насекомых. Казалось, даже ветра не было, словно и он обходил остров Повелья стороной. Слышался только размеренный шум набегающих и разбивающихся о выщербленные бетонные плиты волн.

– Неприятное место, – сказал Мигель Гарсия, закидывая за спину рюкзак, в котором лежали лопата с короткой ручкой, фонари и несколько мотков веревок. – Если где и могут водиться призраки, так это здесь. Кстати, я не говорил тебе, но я очень боюсь призраков.

– А не боишься заразиться чумой? – усмехнулась Ламия. – Или ты забыл, что на Повелье был лазарет для чумных? Больных свозили на остров со времен Древнего Рима. Вдруг чума не ушла отсюда, а только затаилась?

– Перестань, – почти прохныкал Мигель Гарсия. – Мне и так страшно! Чума, призраки… Если бы я знал обо всем этом раньше! Люди не случайно забросили этот остров.

– Ты глупец, – сказала Ламия. – Чем меньше людей бродит в тех местах, где зарыт клад, тем он сохраннее. Тот, кто прятал сокровища здесь, хорошо понимал, что делал.

– Ты права, я как-то не подумал об этом, – согласился Мигель Гарсия. – Куда идем?

Ламия задумалась. Карта острова Повелья была нарисована от руки, от времени чернила расплылись, и картина изображенной на ней местности начала отличаться от реальной. Крестиком были помечены два дерева, растущие рядом. Чтобы найти их на заросшем деревьями и кустами острове, даже таком крошечном, как Повелья, надо было потратить много времени. Но на карте отчетливо была видна церковь, построенная еще в двенадцатом веке. Это был хороший ориентир. Если взобраться на церковную крышу, то с нее можно будет рассмотреть весь остров. И, возможно, даже увидеть отмеченные на карте деревья. По крайней мере, наметить направление поиска.

– В церковь, – ответила Ламия и рассмеялась, увидев удивление на лице своего спутника. – Но не отмаливать грехи, не беспокойся.

И она посвятила Мигеля Гарсию в свой план. Тот кивнул, соглашаясь, и они направились к развалинам церкви, над которыми возвышалась колокольня с островерхой крышей, в более ранние времена служившая маяком, а теперь выглядевшая всего лишь призраком своего собственного прошлого. Казалось, что поросшие мхом церковные стены колеблются в свете солнечных лучей. Это была самая высокая постройка на острове и, пожалуй, наиболее древняя из тех, что сохранились. Вход в нее преграждала хлипкая покосившаяся дверь, слетевшая с петель после того, как Мигель Гарсия ударил по ней ногой. Пригнувшись, они вошли внутрь. Было темно, и они зажгли фонари.

Если снаружи колокольня выглядела заброшенной, то внутри она походила на руины. Везде зияли огромные дыры, а пол усеивали груды мусора, среди которого было трудно найти место, куда поставить ногу. Их шаги и голоса гулко отдавались под высокими сводами здания. Казалось, что тени, затаившиеся в темных углах, перекликаются друг с другом, иногда начиная метаться по стенам и потолку вслед за перемещающимся светом фонарей. До них доносились непонятные шорохи, скрипы, взвизгивания и другие звуки, напоминающие крысиный писк, а то и чей-то приглушенный плач. Мигелю Гарсие послышались отдаленные голоса, угрожающе бубнящие что-то на одной ноте. Он испуганно вздрогнул и сказал об этом Ламии.

– Это не человеческие голоса, – равнодушно сказала она. – Я их давно слышу. Скорее всего, это призраки. Пытаются нас запугать, чтобы мы убрались отсюда.

– Так давай уйдем, – боязливо предложил Мигель Гарсия. – Зачем нам ссориться с ними? Клада здесь все равно нет. А деревья мы и так найдем.

Ламия презрительно посмотрела на него, но ничего не сказала и направилась к каменной винтовой лестнице, ведущей наверх. За их спиной что-то загрохотало, словно обрушилась часть потолка. Это было там, где они только что стояли. Мигель Гарсия опередил Ламию, едва не оттолкнув ее. Он панически боялся призраков и того, что они могли с ним сделать. И его поражало невозмутимое спокойствие Ламии. Ничто не могло ее остановить, когда она шла к намеченной цели.

Они поднялись по узкой лестнице под самую крышу. Несколько раз каменные ступеньки предательски рассыпались под их ногами, но все обошлось благополучно.

С колокольни был виден весь остров, разрезанный узким проливом на две части, которые соединял небольшой деревянный мостик. Солнце уже начало клониться к горизонту. Солнечные лучи пронизывали редкие строения, окрашивая их в красные тона, и гасли в зеленых зарослях, подчеркивая запустение и безжизненность острова. Кроны деревьев колыхались, послушные ветру, напоминая волнующуюся водную гладь, словно морю после тысячелетней борьбы удалось поглотить этот крохотный кусочек суши. Непросто было найти среди сотен деревьев те два, что их интересовали. Но Ламия не сомневалась, что ей это удастся. В противном случае она собиралась обойти весь остров, даже если на это потребуется несколько дней.

Она всматривалась в заросли, не замечая ничего вокруг себя, как вдруг почувствовала, что Мигель Гарсия судорожно схватил ее за руку и испуганно прошептал:

– Смотри!

Ламия проследила за направлением его взгляда и увидела, что из темного провала, в который обратился вход в колокольню, медленно выходит процессия, во главе которой находятся люди в серых балахонах, похожих на монашеские одеяния. Их лица были скрыты накинутыми на голову капюшонами. Многие из них несли в руках свечи. За монахами брели, поддерживая друг друга, высохшие и изможденные люди, напоминающие своими мощами ожившие скелеты. Их тела были покрыты кровоточащими язвами и черными гнойными бубонами. За ними шли другие, в разнообразных одеяниях или почти обнаженные. Некоторые участники этой странной процессии кривлялись и плясали, точно безумные, при этом они широко открывали рты, будто издавая дикие вопли. Но не было слышно ни звука. До Ламии и ее спутника не доносилось ни топота шагов, ни шума дыхания, ни возгласов, неизбежных при таком большом скоплении людей.

– Призраки! – с ужасом зашептал Мигель Гарсия на ухо Ламии.

Присмотревшись, Ламия поняла, что это были не люди. Сквозь их прозрачные одежды и тела можно было видеть строения и деревья. Иногда фигуры меняли очертания, как будто изгибаясь под порывами ветра. Свечи, которые мнимые монахи держали в руках, были потухшими. Тысячи призраков шли в полном безмолвии по острову, также затихшему. Даже ветер не свистал под куполом колокольни, как за мгновение до этого.

Процессия шла, и из каждого здания, мимо которого она проходила, к ней присоединялись другие призраки. В колонне были уже не тысячи, а десятки, быть может, даже сотни тысяч духов. Одни сохраняли строгий торжественный вид, другие бесновались, третьи спотыкались и падали на землю, но потом вставали и продолжали идти. Кто-то был одет, другие совершенно голыми или в рубище со многими дырами. Конечная цель их пути была неясна. Они просто шли, огибая остров, как будто не могли покинуть его, осужденные чьей-то волей на вечное заточение.

Неизвестно, сколько времени длилось бы это шествие, не имевшее ни видимого смысла, ни цели, но вдруг солнце скрыло набежавшее облако, и призраки мгновенно пропали, все до единого, как будто они были созданы причудливой игрой солнечного света и тени, отбрасываемой постройками и деревьями. Остров снова обезлюдел. Ничто уже не напоминало о недавней многолюдной процессии. Ветер снова свистел под крышей колокольни, и с моря подул свежий бриз.

Мигель Гарсия, который все это время сдерживал дыхание, чтобы не выдать призракам своего присутствия, с шумом выдохнул воздух. Он был смертельно напуган ужасным видением. Если бы ему не отказали ноги, он немедленно бросился бы вниз по лестнице, добежал до берега и попытался преодолеть две сотни метров, отделяющие Повелью от Лидо, вплавь. Мигель Гарсия плохо плавал, едва мог держаться на воде. Но он считал, что даже при этом у него все-таки оставался шанс на спасение от неминуемой гибели, которая его ожидала при любом другом раскладе. С одинаковой силой он боялся и зловещего острова Повелья, и старого рыбака, похожего на жестокого кровожадного пирата, погубившего в своей жизни не одну живую душу. Без Ламии Мигель Гарсия страшился встречаться с ним с глазу на глаз.

Ламия видела, что Мигель Гарсия дрожит от страха, но, искренне не понимая почему, только забавлялась этим. Ее саму молчаливая процессия призраков только позабавила. Особенно рассмешили те из призраков, которые выглядели безумными и конвульсивно тряслись, словно их трепала пляска Святого Витта. Она считала души умерших лучшими стражами клада, зарытого на острове Повелья, и радовалась тому, что слухи о их существовании оказались не выдумкой. Вероятность того, что клад за минувшие столетия никто не нашел и не выкопал, многократно возрастала. Ей достаточно было посмотреть на дрожащего Мигеля Гарсия, чтобы все сомнения исчезли.

Людей слишком легко напугать, думала Ламия с презрением. Ни один из них не рискнет приплыть на остров, полный призраков, даже ради несметных сокровищ. И в этом ее преимущество перед ними. Клад достанется ей. Автор рукописи «Detur digniori» был прав – да будет дано достойнейшему.

– Хватит скулить, – жестко сказала она, увидев почти умоляющий взгляд Мигеля Гарсии. – Посмотри в мои глаза и наберись в них мужества, если тебе не хватает своего.

Мигель Гарсия так и сделал. И вскоре он с облегчением улыбнулся, а все тревожные мысли покинули его. Он был готов идти за Ламией в огонь, воду и даже в преисподнюю, лишь бы она смотрела на него так, как сейчас – с нежностью и любовью. Во всяком случае, так ему казалось. Мигель Гарсия снова потерял свою волю, утонув в топком болоте зеленых глаз Ламии.

Глава 24.

– Вот и хорошо, – снисходительно усмехнулась Ламия. – Ты снова стал мужчиной. А теперь, если не возражаешь, давай продолжим наши наблюдения. Ты не замечаешь ничего странного в этом однообразном зеленом ландшафте?

Мигель Гарсия посмотрел туда, куда указывала Ламия, и не увидел ничего, что привлекло бы его внимание. Перед ним расстилалось зеленое море, в которое сливались представители разнообразных субтропических культур, в изобилии произрастающих на благодатной итальянской земле. Здесь были не только оливы, инжир, миндаль, цитрусовые и гранатовые деревья, но и более редкие растения, такие как дикая маслина, древовидный можжевельник, лавр, пиния, пробковый дуб. Между деревьями по земле стелились кусты олеандра.

– Монотонный пейзаж, – сказал он равнодушно. – Глазу не за что зацепиться.

– Но откуда здесь взялись буковые деревья? – спросила Ламия. – Ведь они растут только в высокогорье, насколько мне известно.

Теперь и Мигель Гарсия это увидел – как будто в зеленой стене внезапно появилась дыра. Два бука росли рядом, образуя единую крону шаровидной формы. Все вокруг них ярко цвело, они же выглядели так, словно посреди августа осень уже тронула их едва заметным тлением, изменив цвет листьев на более блеклый.

– Это они! – закричал Мигель Гарсия радостно. – Ты нашла их!

Но Ламия уже не слушала его, быстро спускаясь по винтовой лестнице. Мигель Гарсия поспешил за ней. Ими овладело лихорадочное возбуждение. Они прошли мимо строений и углубились в рощу.

Идти было трудно, мешали разросшиеся густые кусты олеандра. Сквозь них приходилось буквально продираться, оставляя на ветвях куски одежды. На коже обоих появились кровоточащие царапины. Но они не замечали этого. Затем заросли начали редеть. И они увидели перекинутый через неширокий ручей изогнутый деревянный мостик без перил. Прошли по его крупным бревнам, склизким от бурого мха. Снова вошли в рощу. Кустов олеандра здесь почти не было, словно его вырубили или вытоптали, идти оказалось легче. Они ускорили шаг.

И вскоре они подошли к двум букам, которые не только соединились кронами, но и сцепились корнями, вырастающими из земли и снова в нее уходящими, образуя причудливые древесные арки. Между деревьями был виден небольшой промежуток, закиданный опавшими листьями. Узловатые корни окружали его, словно крепостные стены.

– Это здесь, – хрипло произнесла Ламия, показывая на участок между буками. – Копай!

Мигель Гарсия скинул рюкзак и достал лопату. Переступая через корни, протиснулся между деревьями. Встал так, чтобы было удобно копать, и вонзил лопату в землю.

Но под листьями не оказалось земли. Лопата прошла сквозь пожухлую массу листьев, как раскаленный нож через масло. Потеряв рановесие, Мигель Гарсия зашатался и едва не провалился в глубокую яму, вырытую задолго до него, а потом погребенную под грудой падающих с буков листьев. Ему удалось удержаться на краю провала только потому, что он упал на четвереньки.

Мигель Гарсия разочарованно вскрикнул. А Ламия громко зашипела от злобы.

– Кто-то опередил нас! – воскликнул Мигель Гарсия.