АТРОПАТЕНА

– Ваше Величество! – воскликнул он. – Я буду готов отдать свою жизнь, чтобы вас спасти!

Ваче благодарно кивнув ему, закрыл глаза …

Покинув спальню царя, Шамон чуть ли не бегом отправился в свои покои. Услышав за спиной знакомые шаги, он сразу понял, что это Надовар, и нарочно не обернулся

Скрежеща зубами от злости, он даже испугался, что сейчас может обернуться и зарубить этого мага. Сегодня Надовар нанес их общему делу сильнейший удар.

Войдя в свои покои, он вошел и остановился перед окном. Надовар, со скрипом открыв дверь, вошел за ним вслед и безмолвно застыл за его спиной.

В это время шамон уже размышлял о каких-то нетложных мерах, которые следовало предпринять.

Наконец он заговорил:

– Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты лишил Ваче не только здоровья, но и разума. Да, очень интересно…Вот и конец твоим замыслам. Теперь из наших рук уплывет и казна, которую мы день и ночь охраняли, как зеницу ока, и еще эта волшебная корона. Самое неприятное состоит в том, что они достанутся какому-то проходимцу. Разве это можно вытерпеть? Отвечай! Это и были твои незаменимые волшебства?

Надовар, пытаясь разрядить обстановку, сказал:

– Успокойся, Шамон! Не забывай, что даже если Албанер завладеет всеми сокровищами и самой могущественной короной в мире, ты будешь превосходить его во всем и всегда.

– Что за чепуху ты снова мелешь? Что, что ты этим хочешь сказать!?

– Помни, Шамон! Разве ты не знаешь, что у тебя есть такое бесценное сокровище, которое дороже Албанеру его собственной жизни?

– Не понял. Что ты несешь, Надовар? Что это?

Надовар погладил лицо и медленно, глядя в глаза Шамону, ответил:

– Я говорю о том же. Я имею ввиду Мехриджан. Он так ее любит, что ради нее можеть отдать свою жизнь. Так что, внимательно слушай меня, Шамон. Ты должен хорошенько присматривать за дочерью. Все равно я не верю, что без меня он найдет Сахиру. И потом, допустим, что он в самом деле добудет эту корону. Все равно, он рано или поздно вернется в Албанию к своей безумно любимой Мехриджан.

Шамон еще больше вышел из себя:

– Опять ты за свое! Ну и дурак же ты, Надовар! Когда у Албанера будет столько богатства и такая власть, он сможет найти себе тысячу таких мехриджан.

Надовар несколько отойдя от Шамона, горько засмеялся и сказал:

–Эх, Шамон, Шамон! Извини меня, но все дело в том, что ни тебе, ни мне никогда не доводилось любить по-настоящему. Может, я найду свою любовь только в тот день, когда на землю спустится Великий Ангел Тьмы. Ифрита привлекает меня только своей молодостью и прекрасным телом, больше ничем.

Затем он еще раз с горечью посмотрел на Шамона и спросил:

– А что, может ты любишь свою жену всем сердцем?

– Да, ты прав, Надовар, – вздохнув, ответил он. Но поглядев в окно, добавил: – Но я не могу согласиться с тем, что Албанер на моих глазах заберет с собой царскую казну , а потом вернется назад, как новый царь Албании.

Он задумался и посмотрев на мага, спросил:

– Как ты думаешь, Надовар, а может убить его прямо в дороге? Я послал бы вслед за ним Игласиона и несколько своих рыцарей – пусть свернут ему шею!

– Не спеши, друг мой! Еще неизвестно, доедет ли он до Сахиры и вернется назад, – посчитал своим долгом успокоить его Надовар.

– Ну давай хотя бы выручим казну! – Здесь Шамон загадочно посмотрел на Надовара

– У меня есть тут одна задумка. Закрой дверь покрепче и присядь поближе. Об этом должны знать только мы…

***

В ночной темноте Албанер и Огуз нагрузили на своих лошадей тяжелые мешки, выданные им казначеем Гироном, и спешно отправились в дорогу. Им еще было неизвестно, где находится та самая маленькая в мире страна под названием Сахира. Однако они с такой уверенностью гнали своей лошадей, как будто думали, что скоро туда прибудут…

Шестая глава

Ранним утром весь дворец был поднят на ноги истошными криками дворцовой стражи. Явер Шамона Игласион изо всех сил колотил в дверь покоев, где жил их хозяин.

Шамон открыл дверь. Протирая сонные глаза, он показал взглядом на спальню, где спала его жена, и приставив палец к губам, сказал:

– Тихо! Что случилось?

– Ваше превосходительство, только что стража нашла труп казначея Гирона. Он висел в петле, наброшенной на перекладину входной двери казначейства.

Шамон не повел даже бровью. Он пожал плечами и с подозрением взглянул на своего помощника:

– Слушай, Игласион, иногда мне кажется, что ты только и знаешь, чтобы днем и ночью за всеми подсматривать.

Затем, как ни в чем ни бывало, выразительно глядя Игласиону в глаза, пояснил:

– Его жена сбежала с Огузом, а он этого не вынес, вот и повесился. Наверно, безумно ее любил. Что здесь такого, Игласион?

То, что Шамон связал самоубийство Гирона с изменой "безумно любимой жены", показалось Игласиону очень странным. Ведь Шамон никогда не пускался в рассуждения о любви и терпеть не мог подобных разговоров. Но, увидев в глазах хозяина гнев, напоминающий ледяной северный ветер, он дрогнул и счел ненужным задавать ему лишние вопросы.

– Иди спать, Игласион! Такое долгое недосыпание тебе вредно. Еще очень рано!

Когда Шамон снова протер свои сонные глаза, собираясь вернуться в спальню, Игласион набрался смелости и сказал:

– Хозяин! Ведь когда Его Величество узнает об этом происшествии, он сразу начнет вас искать!

Шамон, недолго думая, ответил:

– Так. Пойди-ка к моим рыцарям и от моего имени скажи, чтобы они никого не пускали к царю . Ведь он слаб и болен. А весть о смерти его любимца Гирона совсем его доконает. Передай мой приказ, а потом иди и ложись спать!

Затем, снова устремив на него свой испепеляющий взгляд, добавил:

– И запомни, Игласион, кто тебя не спросит, ты ничего не видел и ничего не слышал. Ты понял? Иди!

Игласион, испуганно попятившись ответил:

– Есть, Хозяин! Я понял. Я ничего не видел и не слышал!

Продолжая пятиться, вскоре он исчез с глаз.

Шамон, проводив его взглядом, покачал головой и пошел досыпать.