На наших глазах

– Отпусти её, – Саша весь поник. – Я ничего не сделаю.

– Только попробуй тронуть ее, и я!..

– Я понял! – резко выкрикнул брат. – Я сам… Сам всё ей расскажу.

Рома медленно разжал пальцы, и я вырвалась и подбежала к брату. Но он отшатнулся, как от огня. Я протянула руку, чтобы дотронуться до него, но он ушёл от прикосновения.

– Сашка, – я растерянно смотрела на него.

– Погоди, Лёнка. Я… Я должен сказать тебе кое-что, – он отвернулся и снова поморщился. – Даже если ты будешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, я должен это сказать.

– Прекрати! – я качаю головой. – Ты единственный человек, которого я никогда не смогу ненавидеть.

Саша снова смотрит на меня, криво усмехается.

– Боюсь, это скоро изменится…

– Говори уже, – прикрикивает на него Рома, и я съеживаюсь от стальных ноток в его голосе. Он стоит так, как будто едва удерживается, чтобы не напасть на Сашу. – А то это сделаю я.

– Хорошо-хорошо, – брат вздыхает, собираясь с мыслями. – Помнишь, ты спросила у меня про фотографии? Почему у нас нет моих детских фотографий.

– Да, конечно!

– Я не ответил тогда, испугался… А разгадка проста, как всегда. Их и не может быть. Потому что до пяти лет я жил в детском доме.

– Что?..

– Я не твой брат, Алёна. Не родной. Наши… Твои родители взяли меня за год до твоего рождения, потому что думали, что не могут иметь детей. Я… Я всегда знал, что они не мои родители, а ты не моя сестра, но… Они любили меня, как сына, а ты… Когда ты родилась, я дал себе слово, что никогда в жизни не позволю тебя обидеть. Никому. А потом… Мы росли вместе, взрослели, и родители никогда не вспоминали о том, что я приёмный… Я и сам почти забыл про это, пока…

– Пока не влюбился в тебя.

Что это? Это голос Ромы?

– Да… – Саша опускает голову. – Да. И теперь мне кажется, что я люблю тебя с самого начала…

Я не смотрю на них, хотя чувствую их взгляды, скрестившиеся на мне в безмолвном противостоянии. Они молчали и ждали, когда я приду в себя, а мой мир тем временем рушился у меня на глазах. Сказать, что это повергло меня в шок – ничего не сказать. Да это и не совсем так. Какая-то часть моего сознания – наверное, сердце, – отказывалась верить во всё только что услышанное. Она повторяла, как мантру "это ошибка, это не может быть правдой, этот какой-то глупый розыгрыш, сейчас мы все рассмеемся и пойдём домой…" Но никто не смеялся. И я с ужасом поняла, что должна что-то сказать. Что-то утешительное, что-то доброе, чтобы ни в коем случае не ранить его… Брата? Ставшего в один миг чужим и незнакомым. Да, я знаю, мы росли вместе. Но я никогда не могла подумать, что он относится ко мне совсем не как к сестре. Наверное, мне нужно время. Просто время подумать.

Когда я смотрю на Сашу, он читает в моём лице что-то, от чего сейчас же кривится.

– Я так и думал, – произносит он, отворачиваясь. – Прости меня. Я просто не мог больше молчать. Забудь меня. И прости.

– Постой!.. – Саша останавливается. – Почему… Почему ты так долго молчал? Почему так долго скрывал свои чувства?

– Я не скрывал их. Я их убивал. И не смог. Я ищу тебя в каждой, Лёнка, в каждой девушке, которую встречаю, и не могу найти. Наверное, я всю жизнь буду искать тебя… Такую, как ты.

Он смотрит на меня пронзительно-грустно, и я понимаю, что "нечитаемое выражение" на самом деле отражало всё. И боль, и ревность, и нежность одновременно. Он действительно любил меня, любил всегда, а я ни разу в жизни этого не заметила. И что значит моя безответная влюблённость в Артёма по сравнению с тем, что испытывал Саша?..

Брат сел в машину и уехал. Я не могла двинуться с места. Запястье, за которое меня держал Рома, начинало сильно болеть, и я потёрла его другой рукой.

– Поехали отсюда, – Рома обнял меня, но я зябко поёжилась в его объятиях. Из головы не шёл его злой взгляд и эта стальная хватка. Чем он лучше Генриха?

– Я хочу побыть одна, – с усилием выдавливаю слова. – Мне нужно подумать.

– О чём?! – Рома резко срывается на крик. – О чём тебе думать?! Разве это не ты сегодня утром сказала, что любишь меня? Разве это не ты чувствуешь себя настоящей только со мной, разве?!..

– Мне кажется, – тихо произношу я.

– Что?!

– Мне кажется, что я тебя люблю, – только сейчас я поднимаю на него глаза. – Мне кажется, что я люблю Рому, загадочного, нежного и внимательного Рому, а не того человека, которого вижу сейчас перед собой. Тот Рома, которого я люблю, никогда не повысил бы голос на девушку, никогда не стал бы удерживать её силой или приказывать. А тебя я не знаю.

– Алён, послушай, прости меня, я, правда, погорячился. Наверное, меня вчера здорово стукнули… Пожалуйста, пойдём со мной!

Я качаю головой.

– Мне нужно время, чтобы обо всём подумать.

– Умоляю тебя, – Рома берёт меня за руки, прижимается к ним губами. – Только не уходи. Не разрушай!..

Я высвобождаю свои руки, поправляю сумку на плече и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Я люблю тебя! – кричит мне Рома, хотя я всё ещё стою на том же самом месте. Но мы оба чувствуем, что между нами пропасть. И знаем, что ему не докричаться.

Я медленно иду по парковке к выходу со школьного двора, а Рома сидит на земле, обхватив голову руками и, кажется, плачет.

11

Я шла по улице, не замечая ничего перед собой. Мысли разбегались в разные стороны, как перепуганные зверьки, а чувства, которые так внезапно обострились, беспощадно гнали меня всё вперёд и вперёд, сама не знаю куда.

Навстречу мне попадались какие-то люди, кто-то толкался, шумел, просил быть поаккуратнее. Я не слышала их.

Когда я стояла напротив разбитого окна… Подумать только, это было меньше недели назад!.. Тогда я тоже ни о чём не думала. Мне было страшно, но внутри ворочалось что-то, что было сильнее страха. Какая-то тёмная уверенность в том, что я должна сделать этот шаг во что бы то ни стало. И сейчас, когда мысли разбежались, я снова почувствовала её.

До вечера я бродила по городу. Надеялась, что встречу Сашу и смогу рассказать ему, как много для меня значит его любовь, что я не могу мечтать о лучшем брате, и что он обязательно найдёт другую "меня"… Но я не встретила его. Мир для нас оказался недостаточно тесен.

Рому я тоже не встретила. А если бы встретила, прошла бы мимо, не обернувшись. В душе при одной мысли о нем вскипал какой-то глубинный протест: только не допустить, чтобы мной помыкали! Только не дать вертеть собой! Только не попасть в клетку!.. И острые, но хрупкие чувства трескались и рвались с тихим звоном у меня в груди. И было так больно, что даже не получалось заплакать.

Я бродила, кажется, где-то в центре. Огни реклам, шумные толпы красивых, нарядных людей, магазины, рестораны… Если хотите почувствовать настоящее одиночество, отправляйтесь в центр города, на самую оживлённую площадь, в саму гущу толпы. И остановитесь. Посмотрите, как люди обтекают вас с двух сторон. Вглядитесь в их лица: все они отворачиваются. Они не хотят причинить вам боль, они просто не хотят смотреть на вас, потому что вы для них никто. Ещё один камень, случайно упавший на муравьиную тропку. Они обогнут вас и поспешат дальше, а вы навсегда запомните это ощущение абсолютного одиночества. Это так красиво, но так больно…

Я не встретила даже Генриха. Хорошо, что я его не встретила.

Плохо, что я встретила того, кого встречать было нельзя.

Мы столкнулись лицом к лицу с Артёмом.

Он был с каким-то парнем, худым и высоким, с приторной, смазливой внешностью. Он был красив, как и Артём, но как-то бездушно, отталкивающе красив. Увидев меня, они остановились. Артём мгновенно подошёл ко мне, заглянул в глаза и, кажется, испугался. По крайней мере он тут же простился со своим смазливым спутником, посадил меня в машину и повёз куда-то, по дороге расспрашивая. В тепле, на переднем сидении красивой и дорогой машины меня трясло. Было невыносимо холодно, и зубы тихо стучали. Мне было страшно и спокойно одновременно. Я очень долго молчала.

Артём привёз меня к себе. Довёл за руку до двери, потом до дивана, помог снять пальто и туфли, принёс плед, горячий чай с мёдом и шоколадные конфеты. Я перестала дрожать и согрелась, но теперь меня клонило в сон. Артём, так ничего и не добившийся у меня, предложил остаться у него. Его младшие брат и сестра с любопытством смотрели на меня из-за приоткрытой двери в другую комнату.