Время подонков: хроника луганской перестройки

Номер был большой, но не люкс. Зато стол был большой, но стульев на всех не хватало. Поэтому Баранский с Филлипенко сели на кровать. Кудривский сел в кресло и произнес:

– Я обратил внимание, но не стал делать замечание – у всех не чистая украинская мова. Надо энергичнее продвигать нашу певучую, находящуюся на втором месте в мире по мелодийности, после итальянской, нашу украинскую мову. А то вы говорите на суржике.

Баранского интересовал один вопрос – финансовый и он решил задать вопрос:

– Организация такой работы требует денег. И как я думаю не малых. Нам, кроме факсов, еще будут выделяться денежные средства?

– Будут! – уверенно ответил Кудривский, – нам хорошо помогает украинская диаспора Канады и Америки. Эти страны, а так же европейские, через различные фонды выделяют нам хорошие суммы, обеспечивают нас множительной техникой. Но все равно, этих денег мало. Наши сторонники уже достигли соглашения с правительством Франции об открытии счетов Петлюры. Он сумел вывезти деньги Директории в гражданскую войну и положил на свое имя. После его подлого убийства, Франция отказалась передавать их Советскому Союзу или Советской Украине. Сейчас они снимают запрет. Поэтому финансирование нашей деятельности будет основательным… – и Кудривский неожиданно для себя подумал – участок земли в Конча-Заспе возле Киева им уже куплен, пора начинать строительство дома, не всю же жизнь ему жить в советском пятикомнатном скворечнике на шестом этаже, и он после небольшой запинки продолжил, – так что оборудование и оплату основных мероприятий мы берем на себя.

– А местным руководителям будет какая-то плата? – осторожно спросил Баранский.

– Такой вопрос практически проработан нашим проводом, – имелось в виду руководством руха, – и с нового года отдельные руководители, но не все, будут получать денежное вознаграждение. Какое – пока не определили, но оплата за работу будет происходить с учетом конкретного вклада руководителя в наше дело. Остальное будем оплачивать централизованно через счета в банках, которые будут открыты на имя местного лидера.

Волна благодарности прошла по душе Баранского – будет дополнительный заработок, а с банковским счетом он что-то придумает, чтобы не обижать себя и своих соратников. А Кудривский продолжал:

– Наше движение поддерживают на самом верху…

– Кто? – неожиданно вырвалось у Баранского.

Кудривский словно ожидал этого вопроса и с удовольствием ответил, повторив последние слова:

– …на самом верху, в ЦК партии…

– Но Кравчук, как секретарь по идеологии, ведет дискуссии с Черновилом, Лукьяненко и другими лидерами руха?

– Да, это так. Но, прежде всего, вы должны все помнить, что Кравчук выходец с западной Украины. А это означает, что в душе он истинный украинец, а не какой-то коммунист. И мы поддерживаем эти дискуссии, создавая ему имидж борца с национальным движением, чтобы он вскоре стал руководителем Украины. Знайте, он не сильно симпатизирует России. С ним Украина должна обрести свою независимость…

«Выходит, что Кравчук тайный националист? – задал сам себе вопрос Баранский и подвел итог, – сколько же подонков в партии! Надо выходить из нее и как можно быстрее сдать партийный билет!»

Наконец Дзюк сказал, желанное слово для многих:

– Панове! Мне, кажется, пора идти на ужин…

Все, как по команде поднялись и пошли к двери. Первым шел Кудривский с Баранским, немного далее Филлипенко. Последними шли Дзюк с Кирисовой. Оля, будто нечаянно прижалась к попутчику и шепнула, называя его на «ты»:

– А мне, ты какую зарплату назначишь?

И Дзюк шепнул ей на ухо:

– Это определяю не я. Но я буду стараться, чтобы она была тебе чуть меньше, чем у Баранского. Я человек благодарный. Может, ты останешься у меня сегодня на ночь?

– Не могу. Дома сын ждет.

– Может поехать к тебе в гости?

– Нельзя. Там ждет меня муж, – какой по счету, она не уточняла – сама путалась, кого называть мужем, кого близким приятелем.

– Но жду тебя в Львове в ближайшее время.

– Хорошо!

Все вошли в небольшой банкетный зал, и расселись вокруг стола. Налили в рюмки коньяка и Кудривский, встав, произнес тост:

– За наш украинский Донбасс! Он будет наш! Есть люди в Ворошиловграде, готовые бороться за новую Украину! Я поднимаю тост за Юрия Михайловича Баранского – лидера нового Донбасса! За успех в нашей работе на Ворошиловградщине!

Все выпили и торопливо стали закусывать. У Баранского, после коньяка, снова поднялась теплая волна благодарности к своему новому политическому положению и перестройке, в результате чего он стал пока руководителем национального движения, но вскоре получит административную должность. Надо бы сказать тост в адрес приезжих подумал он, но это позже.

Дзюк после первой рюмки положил свою горячую руку на теплое бедро Кирисовой, а после второй рюмки – она, как бы в ответ положила свою легкую ладонь на внутреннюю сторону его бедра. У многих мужчин на уме то, что у женщины под платьем. Женщины любят героев, но замуж выходят за тех, кто предложит им беззаботное существование, даже на короткое время.

4

В этот осенний день Семерчук недолго задержался на работе. В обкоме уже давно – наверное, уже год, если не больше наблюдалась нервозность в работе, неуверенность в действиях, переходящая в уныние. И сегодня, в отличие от прошлых лет, работники не стали задерживаться на работе, а пошли почти вовремя, и так же поступил Роман. Его уже посещали пораженческие мысли, – а не поменять ли работу? В обкоме сократили штат сотрудников, но ему, как руководителю агитационно-пропагандистского отдела, сокращение не грозило. Все-таки была надежда, что кризис в стране, а значит и в партии, – временный и вскоре все вернется на круги своя, как было раньше. Он шел домой и мысли о партийной работе сменились бытовыми, жизненными размышлениями. Участок земли он оформил. Пять тысяч рублей, данных государством в кредит, он получил. Уже началось строительство дома. Но дом будет не простой, а двухэтажный. Так решил тесть. Роман был несколько раз на участке, но в основном там все вопросы решал тесть. Он нашел бригаду строителей с бригадиром, которого знал лично, и полностью положился на его добросовестность.

На полпути к дому ему встретились знакомые – бывшие однокурсники. Эта троица, казалось, была неразлучна. Вместе учились, вместе работают в сельхозинституте, уже все кандидаты исторических наук. Они были большими любителями выпить, и это скрепляло их дружбу. Увидев их, Роман неожиданно подумал: «А может и мне податься в науку? Хватит быть партийным функционером! – Но он сразу же отбросил эту мысль как капитулянтскую, – партия еще возродится, и будет продолжать в полном объеме, как и до перестройки, руководить народом и строить новое общество будущего».

Милюк уже был заведующим кафедрой – хитрый и осторожный, Матвеев – наиболее умный из них, но прямолинейный, и одноглазый Краснецов – верный друг, идущий в фарватере своих товарищей.

– Рома, привет! – приветствовал Семерчука Милюк.

Он поздоровался с каждым из них за руку.

– Как дела в партии? – серьезно продолжал спрашивать Милюк.

Роман понял, что подковырки в вопросе нет и честно ответил:

– Не все так хорошо, как было раньше.

– Пойдем, поднимем настроение. У нас есть пара бутылок водочки. Соглашайся…

Семерчук, планировавший раньше прийти домой, неожиданно согласился.

– А где выпьем?

– А вот зайдем в кафе «Театральное», возьмем закуски и раздавим эту парочку…

Но Роман категорически возразил:

– Ты что! Там обкомовских работников знают. Неудобно выйдет – идет антиалкогольная борьба, а я буду пить…

– Уже провалилась борьба с пьянством и алкоголизмом. Можно пить свободно, только водки не хватает. Водочные заводы не могут выйти на прошлую мощность.

– Заводы не могут, а борьба с пьянством не закончилась.

И Матвеев предложил:

– Роману действительно в кафе нельзя. Давайте зайдем к Оле и Коле Михайловским. Они рядом живут. Только закуски надо купить.

Роман как-то безвольно согласился. Тем более, с Олей они однокурсники, Лена в хороших отношениях с Олей – почему бы не отвлечься от тоскливых забот по работе. Они зашли в магазин. Колбаса была только вареная – «Отдельная», поэтому купили ее, почти килограмм, и пять банок рыбных консервов. Вовремя вспомнили, что надо купить хлеб. С этими незатейливыми закусками, они пошли к Оле и Коле. Если Оля была их однокурсница, более того, училась в одной группе с Матвеевым и Милюком, то муж ее – Коля был инженером и работал на заводе, где делали патроны. Собственно говоря, с этого завода началась история города Луганска. Знакомые их называли обычно совместно – Оля и Коля – очень удобно рифмовалось. К тому же Коля, был компанейский парень и сразу же вошел в их компанию педагогов, хотя, как уже сказано, он закончил не педагогический, а машиностроительный институт. У них было двое детей – десятилетняя дочь и трехлетний сын.