Время подонков: хроника луганской перестройки

– Я понял, что коммунистическая система – античеловеческая. Я работаю в школе и сейчас провожу занятия на родном языке, а не на ворожей мове. Меня хотят заставить проводить занятия на русском языке, но я не иду на уступки. Можно мне опубликовать короткое письмо в газете – почему я антикоммунист?

– Можно, – с довольной улыбкой согласился Кудривский, – подойдите к главному редактору газеты и он решит этот вопрос.

Тихо поднялся Володя Семиструй:

– У меня есть новые данные по подпольной организации «Молодая гвардия». Ее создало не коммунистическое подполье, а «Просвита» – непоколебимая организация за свободу украинского народа. Можете мне помочь в обнародовании этого нового материала?

– Конечно, можем. – утвердительно ответил Кудривский. – Все сделаем для вас. – Потом он устало вытер лоб и обратился к залу. – Я вижу, у вас еще есть вопросы. Но это может продолжаться бесконечно. Давайте вопросы отложим на будущее. А то мы не сможем решить главные вопросы. Надо переходить к организационным вопросам.

Кудривский перешел к непосредственным задачам, стоящими перед Ворошиловградщиной. Надо избрать руководителя областного руха. И он сразу же предложил Баранского, пояснив, что он в области лидер демократизма. Но промолчал, что Баранский до сих пор является членом коммунистической партии и предоставил ему слово. Баранский решил говорить по-украински, хотя плохо знал этот язык. Но его картавость, некоторые нюансы этого незнания, скрывала. К своему удивлению он говорил недолго. «Не хватает материала» – по въевшемуся в мозг педагогическому опыту, констатировал он. Но никто не требовал говорить что-то больше. Главное он сказал, что надо создавать независимую украинскую державу, что понравилось, судя по их довольным улыбкам, приехавшим гостям. Проголосовали за избрание Баранского головой местного руха, единогласно.

– А теперь надо избрать руководителя боевой дружины, – обратился к залу Кудривский, – поясняю для чего. Вам придется проводить различные мероприятия, в том числе, массовые. Нужен человек, который бы мог сплотить наших единомышленников, повести их за собой. Я предлагаю, – он показал пальцем в сторону Саши Смирного, – вот его. Судя по его выступлению, он бескомпромиссный человек, сумеет повести всех вас за собой. Здесь нужна железная дисциплина. Нас критикуют, что мы, осуждая коммунистический принцип демократического централизма, сами его используем. Но на первых порах без него нам не обойтись. Вам придется организовывать не только свои мероприятия, но и ходить на собрания и митинги наших противников и срывать их. Здесь без лидера, без жесткой дисциплины, не обойтись. Согласны, избрать его! Пусть он выступит.

Покрасневший от такой похвалы Саша, пошел к трибуне. Говорил он на чистом украинском языке и коротко, не хватало от неожиданно предложенного места, слов.

– Я согласен возглавить боевую дружину. Я буду бороться против коммунизма изо всех сил!

Он не колебался в том, что выполнит возложенные на него задачи. Он был горд, что станет руководителем одного из подразделений руха.

Кудривский встал и произнес:

– Судя по вашему одобрительному шуму, вы согласны избрать… – он запнулся и обратился к Саше, – представьтесь всем…

– Александр Смирный!… – выпалил Саша.

Его фамилию сразу же подхватил Кудривский:

– Несмотря на его очень тихую фамилию, я надеюсь, что он станет настоящим вожаком боевой дружины. А сейчас заканчиваем общую часть собрания и давайте поступим таким образом – записывайтесь в боевую дружину. Здесь инструкции даст пан Туча, он большой специалист в этом деле. Кого интересуют какие-то вопросы – подходите к нам, и будем решать эти вопросы индивидуально.

Присутствующие, с шумом вставали с мест. Но Баранский заметил, что некоторые пошли к выходу из зала. Он обратил внимание, что Кудривский, тоже видел уходящих, и недовольно морщился – не понравилось, что были на собрании люди, не верящие в национальные идеалы. «Надо запомнить, кто уходит, – подумал Баранский, уже как руководитель областного руха, – еще придет время, и мы с ними серьезно поговорим». Но запомнить уходящих он не смог, потому что его Кудривский усадил рядом с собой, чтобы разъяснять вопросы национальной политики, если кто-то их не понял.

Туча подошел к Саше и крепко пожал ему руку:

– Поздравляю! Не отпускай из зала тех, кто на твой взгляд готов записаться в дружину. – И он зычно крикнул, – увага! Молодь ходи до мэнэ!

Возле них собралось человек пятнадцать, среди них несколько девушек. Туча начал давать инструкции.

– Никаких послаблений нашим врагам! – Так он назвал оппонентов руха, – слушаться, вот этого человека, – видимо, он не запомнил фамилию Саши, – все должны выступать всегда едино и громить врагов… – и он перешел к конкретным вопросам организации боевой дружины.

Кудривский с Баранским отвечали на вопросы и давали инструкции, подходящим к ним, уже членов руха. Наконец подошла очередь Ольги Кирисовой. Черные глаза искрились в предвкушении новой бурной жизни – политической. Она обратилась к Кудривскому, называя его паном:

– Пан Володимир! Я кандидат исторических наук и хотела бы помочь в создании новой Украины, как ученый. Вы говорили, что можете дать материалы по настоящей истории Украины. Не могли бы мне их дать?

– Дадим. У нас они есть. Только они остались в гостинице. – Кудривский вроде бы размышлял, как помочь Ольге, – а завтра утром мы уезжаем. А вас надо поддержать в научном плане публикациями. Вы сейчас можете сходить в гостиницу? Вам дадут нужные книги и журналы.

– Смогу…

– Тогда идите с паном Зоряном в гостиницу. Она недалеко, – он крикнул Дзюку, – Зорян! Иди с этой пани в гостиницу и дай ей агитационные материалы…

– Можно немного позже? Я сейчас занят. – Ответил Дзюк.

– Иди сюда. Ты не только дай ей журналы. Скажи в ресторане, чтобы подготовили банкетный зал. Ты об этом днем договорился. Нас будет человек десять. Мы через час-полтора здесь закончим и будем там. Вот это главное. Ну, и дашь даме, что нужно.

Дзюк оценивающим взглядом посмотрел на Кирисову и неожиданно согласился:

– Гаразд! Пойдемте. Как вас кличут?

– Ольга.

– Красивое имя, как у великой украинской княгини Ольги.

Кирисова зарделась и так же, как недавно Дзюк, оценивающе оглядела его. Статная фигура, усы до подбородка, немного лысоват, но лысина – первый признак высокой потенции мужчины. Правда, ему уже лет под сорок, но не возраст определяет настоящего мужчину, а его умение овладеть неожиданно возникшей ситуацией и извлечь из нее пользу.

И они пошли на выход из зала. Минут через двадцать поток жаждущих получить совет от руководителей руха иссяк. Только в зале пан Туча продолжал инструктировать Сашу Смирного и с десяток молодых людей. Кудривский обратился к Баранскому:

– Оргсобрание закончилось, теперь вы беритесь за дело.

– Сложно, – ответил Баранский, – у нас слишком русскоязычная область и связи у людей с Россией более тесные, чем с Украиной. Об этом свидетельствуют социологические данные…

– Знаем… – перебил его Кудривский, – поэтому мы руководителям украинского движения на местах, дадим хорошие должности. Я думаю, что должность губернатора области вам обеспечена. Завтра утром едем в Донецк. Тоже сложная область…

– Поездом поедете?

– Нет. Вчера нас встречал один из руководителей облисполкома, и он дает автобус. Отъезд – в восемь утра. Вот, видите, нас уже уважают руководители областей. Боятся за свое будущее…

Подошел Туча и объявил:

– Основные указания я дал. Отпечатанные инструкции получил Александр… Хороший парень. Сейчас записывает адреса и номера телефонов, тех, кто вступил в дружину.

Действительно, Саша, блестя глазами из-под очков, делал какие-то записи в своем блокноте. Организаторы собрания не стали ему мешать, и пошли в гостиницу.

Идти было недалеко, по старой дореволюционной улице, которая сейчас носила имя Ленина. Туча, прочитав название улицы, распушил усы:

– Скоро все такие названия улиц, городов, уйдут из нашей истории. Будут только наши имена.

Какие наши, он не пояснил, а Баранский не стал поддерживать разговор на эту тему.

Поднявшись в свой номер, они увидели, что на кровати сидят Дзюк и Кирисова. Они о чем-то говорили, и при этом ладонь Дзюка поглаживала ее бедро. Увидев вошедших, Дзюк испуганно убрал руку от бедра Кирисовой и отодвинулся от нее. Видимо, увлеченные разговором, они своевременно не заметили прихода соратников по национальной борьбе. Но соратники сделали вид, что будто бы ничего не видели. Дзюк быстро поднялся и первым начал разговор:

– Мы, с Ольгой, говорили о том, как строить нашу тактику на Донбассе. Она активный член нашего движения и ей надо поставить факс, как и другим местным руководителям… – он замолчал, переводя бегающие, нечистоплотного человека глаза, с одного лица собеседников на другое.

Кудривский устало согласился:

– Всем, кому будет необходимо, мы поставим факс. Садитесь, панове. Когда можно идти на ужин? – обратился он к Дзюку.

Ольга Кирисова продолжала сидеть на кровати, только смуглое ее лицо немного покраснело. Как-то переменить место, ей не хотелось – все равно все поняли, что с Дзюком они познакомились тесно, крепко и, возможно, на долгое время. Ведь он обещал ей блестящие политические перспективы и, при том, в ближайшее время.

– Через десять минут… – ответил Дзюк.