Время подонков: хроника луганской перестройки

– Вы же в курсе дела?

– Да. Мне рассказали, что вчера произошло. Я тебе вчера вечером звонил. Почему ты не отвечал?

Роману понял, что придется соврать. За последние дни он много врал другим. Стоит задать собеседнику неприятный вопрос, то услышишь в ответ ложь. Но чем лживее ответ, то честнее должен быть взгляд. И Роман ответил, отведя глаза в сторону.

– Я не хотел брать трубку телефона. Мне вчера было очень плохо и не хотелось ни с кем говорить.

– Врешь! Я попросил соседа зайти к тебе. Он звонил тебе в дверь, но никто ему не открыл дверь. Снова ночевал у бабы?! – сурово спросил Фотин.

У Семерчука внутри все сжалось – чертов тесть, насквозь видит людей, а его подавно. И стараясь придать своему голосу уверенность, ответил:

– Наверное, я заснул и не слышал звонка.

Фотин в ответ промолчал. Наверное, решал вопрос, – правду ли говорит зять? Но, видимо, решил не обострять разговор обвинениями в адрес Романа.

– Ты обвиняешь Лену в измене, а сам на себя посмотри – сколько у тебя было баб? – почему-то женщин, Фотин сейчас называл презрительным словом «баба». – Ты не пропускал ни одной бабы, которая подмигнула тебе.

И тогда Семерчук решил ударить по тестю тяжелым обвинением, – обратным, что он предъявлял сейчас ему.

– Была у меня одна… Я говорю о Галине Давыденко. Я с ней встречался. Так она мне сказала, что вы предлагали ей интимную связь!

Фотин вздрогнул плечами от неожиданного обвинения – такого он не ожидал от зятя. Роман видел, как дернулся тесть от его сообщения и решил добить Фотина.

– Ваша семья заражена вирусом измен. И Лена – не исключение. Вспомнила старую любовь! А муж, а дети! Она о нас забыла.

Сейчас Роман наслаждался унижением тестя и ждал его ответа. Тот, прокашлявшись, уже более мирно произнес.

– Ну, Галина могла и соврать.

– Ей нечего было мне врать, – отрезал Семерчук.

– Ладно! – уступил Фотин, – давай поговорим по делу. Ты серьезно хочешь развестись с Леной?

Теперь Семерчук понял, что и он может быть значительной личностью в семье.

– А как вы считаете? – ответил он, – после такого, что вытворила Лена, я должен утереться и делать вид, что ничего не случилось? Она, вчера, даже не проявила тени раскаяния. Наоборот, обвинила меня, что я виноват, взяв ее замуж. Как на все это смотреть?

– У тебя есть дети. Им надо оказывать помощь.

– Владислав учится в университете. Ему нужна только материальная помощь. Можно говорить, что он уже встал на ноги. Оксана находится под полным влиянием матери. Со мной она не советуется…

– Может, ты ей мало внимания уделяешь? – Фотин помолчал и вернулся к главному вопросу, – так ты хочешь серьезно развестись?

Семерчук понял, что сейчас можно поторговаться. Фотин, в своей любви к дочери и внукам, готов их обоих снова соединить в одной семье.

– Я не знаю. Вчера, когда я получил факты измены жены, я был вне себя. Поэтому наговорил лишнее и резко поступил с Леной…

– Ты ее ударил.

– Я был вне себя.

– Так кто-то следил за Леной?

– Я нанял детективов.

– Так, ты знаешь о ее встречах с другим уже давно? И молчал? И как ты мог ей смотреть в глаза?

– Смотрел молча. Она всегда была холодна со мной. Но я еще не принял окончательного решения о разводе. То, что я вчера сказал – это было от гнева.

– Я тебя прошу вернуться в семью.

– Я об этом думаю. Я бы хотел получить деньги отца из уставного капитала банка. Вы поможете?

– А что ты с ними будешь делать?

– Я их вложу в кипрский банк. И у меня есть желание открыть свой бизнес – туристический.

– Сейчас многие хотят уехать за границу. Это – прибыльный бизнес.

– Но мне нужны деньги сейчас. Друзья в Киеве возьмут меня в долю.

– А сколько нужно?

– Три миллиона долларов. Помогите мне их снять. А то с Кушелером я сам не договорюсь. Да и мне он не внушает доверия.

– Хорошо. Я с ним поговорю. А Лена сегодня приедет домой, и вы начнете новую жизнь.

– Пока не надо. Я еще не отошел от вчерашнего, – в очередной раз солгал Семерчук. – Дайте мне неделю времени.

– Обманешь, вижу по твоим глазам.

– Я могу написать расписку, что готов помириться с Леной и простить ее.

Последняя фраза явно не понравилась Фотину, но он промолчал.

– Хорошо. Поживите неделю отдельно. А я сейчас зайду к Кушелеру.

Фотин, как вошел в кабинет, так и вышел, не пожав руки зятю. Ему тоже не нравилась поведение Кушелера, кажется, он играл не на их стороне, а вел самостоятельную игру. Фотин тоже хотел взять свои деньги из банка, работу которого считал временной. Деньги не избавляют от проблем, а только заменяют одни проблемы другими. Это ясно понимал Фотин. Но он шел к Кушелеру, чтобы взять не только свои, но и деньги Романа – кто знает, вдруг ему придется платить алименты.

А Роман вспомнил, что он должен у детектива забрать отчет о работе, фотографии и подписать договор об окончании дела, что он и сделал в обеденный перерыв. Вечером он вместе с Юлей поехал к ней ночевать.

Через два дня его позвал к себе Кушелер, и с плохо скрываемым раздражением, сообщил, что он может взять деньги отца из банка, но он удержит от этой операции высокий процент. Фотин сдержал свое слово – вытянул свои и зятя деньги из банка. Но Семерчук не обращал внимания на слова «высокий процент» и подписал авизо о переводе денег в иностранный банк на Кипре. Но потом удивился – процент оказался – треть от суммы. Но он уже не спорил – вернул хорошие для себя деньги. Но Кушелер ему сказал:

– Нас раньше связывали деньги, хранящиеся в банке. Банк отдал вам деньги и нас больше ничего не связывает.

– Вы меня увольняете? – удивленно спросил Семерчук.

– Нет. Вы должны уволиться сами. А вопросами кадров буду заниматься я.