История и тайны Северной столицы. Загадки земли сестрорецкой

Что же скрывалось за этими тайнами? – Древние поверья предков, колдовские обряды? Или описания примет, по которым только и можно определить вожделенные места захоронений сокровищ, неизвестно кем и как добытых? И какою же силой должны обладать они… и до какой неизмеримой глубины должно было дойти отчаянье от невозможности хранить их более, – чтобы довериться почти невесомым листам тонкого пергамента в неизбывной надежде быть когда-нибудь и кем-нибудь воспринятыми!

А может, дело совсем и не в тайнах старинных кладов, а лишь в той поре нашей жизни, когда так хочется открывать и находить? – В нашем детстве, в юности нашей? И мы, кому удалось прикоснуться к этому… – остаёмся ли, огрубевшие душами, верными тем сокровенным мечтам, бередившим когда-то молодое сознание – верными тому источнику живой воды, который так легко замутить?!

Глава 1. Блики южных морей

Александровка, близ Сестрорецка

1966 год, лето

Море спокойно. Поверхность лагуны слегка рябит при дуновении легчайшего ветерка, бликуя и переливаясь зеленовато-голубыми оттенками. Солнце в зените и бьёт прямой наводкой. Пустынный пляж… Ни криков чаек, ни шумного всплеска случайной волны; и лишь угловатые тени кокосовых пальм вдали; да струится меж пальцев жёлтый горячий песок, обжигая кожу и навевая полуденный сон…

Силуэт бригантины с зарифленными парусами чётко рисуется на искристом фоне моря в лёгкой прозрачной дымке. Она стоит на якоре в трёх кабельтовых от берега. Наблюдатель в «вороньем гнезде» да одинокая фигурка вахтенного на баке, – вот и все признаки жизни…

Вдруг левый борт парусника окутался беловатым дымком. Мгновеньем позже донёсся приглушённый раскат пушечного выстрела. – Полдень! От борта отвалила шлюпка и, взяв курс на берег, стала медленно приближаться с каждым взмахом трёх пар вёсел, – вода, стекавшая с них при взлётах, сверкала на солнце расплавленным серебром.

Скучно, им там от безделья, вот и решили на песочке поваляться, не иначе как… Искупаться, что ли, ещё разок? Да подыматься лень; ну и акулы… Так и лежал бы себе, размышляя о пиратах, спрятавших где-то, на этих островах, свои несметные сокровища, о южных морях… о том, что завершилась наконец, эта нудная четвёртая четверть, а с нею и шестой класс, будь он неладен!

Шлюпка тем временем уже подошла к берегу, и её теперь невозможно было разглядеть сквозь заросли камыша. Вот-вот, казалось, нос её зароется в прибрежный песок. Ещё один хороший гребок, ещё один дружный взмах вёсел и…

И вдруг в камышах, с обеих сторон обступивших пляж, что-то и впрямь зашуршало… и на берег вылез обвешенный тиной Борька.

– … Не, раков здесь нету, – констатировал он, отвлекая Вениамина от сладостных грёз, – за раками на реку Сестру надо, а тут, на Разливе, нету их.

Ну и дёрнуло ж его со своими раками! В самом интересном месте прервать!

Шестой класс, надо сказать, завершён не как-нибудь, а с отличием! В этом, пожалуй, и заключена прелесть таких долгожданных летних каникул. Теперь и оттопыриться не грех на всю катушку, о пиратах помечтать, о кладах там… о южных морях!

Всего лишь позавчера Венька приехал со своими на лето, в их старинный каменный дом, – «родовое гнездо», как его прозвали домочадцы. Приехали налегке: всё необходимое для дачной жизни много лет находилось постоянно в доме и никогда на зиму не увозилось. В их добротном домике можно было б и зимовать, да не очень-то хотелось заморачиваться топливом на зиму, ну и «удобства» во дворе тоже не располагали. – А так, летом, жили они в Александровке уж много лет: жил и Веня с самого рождения, жили его родители, жили и бабушка с дедушкой… Вот, и в этом году приехали… и не как-нибудь, а на новеньком «москвичонке». Только въехали во двор, а Боб со своими уже здесь, – в нынешнем году они у тёти Ульяны сняли весь второй этаж, – улыбается, рот до ушей, и рожицы строит всякие.

Борька перешёл в шестой, и всего одна тройка! – уж больно хлестался. Да только не стал Веня со своими пятёрками… – пусть повыламывается. Они просто были рады встрече: снова можно вместе ходить в поле, на залив, на озеро! Эх! – Хорошая это штука, лето!

Соседка, тётя Ульяна, – хозяйка небольшой дружной семьи, – жила в своём доме постоянно и за имуществом Вениных стариков приглядывала, – ключи на зиму оставляли. Меж огородами границ не было. Кроме того, дедушка Вени очень дружил с её мужем, дядей Аликом. После войны им, переселившимся в эти места из-под Порхова (на землю предков, как любил поговаривать дядя Алик), он одолжил большую по тем временам сумму на обустройство и с возвратом долга не торопил. Ну и жили все вместе, наслаждаясь природой, воздухом и красотой человеческих отношений…

Посёлок же в ту пору восхищал глаз! Ещё и теперь в нём, испахабленном глухими заборами новороссов, можно отыскать следы былой красоты!

Расположенная под Ленинградом (ныне Санкт-Петербург), меж озером Разлив и Финским Заливом, Александровка была построена в середине XIX века самим Александром Стенбок-Фермором, скупившим под строительство дач земли от Ольгино до Тарховки. C тех пор она гордо носит его имя. Усадьба её владельца находилась неподалёку, в Тарховке. Если читающий эти строки, бросится искать Александровку на карте, то он скорее отыщет название маленькой железнодорожной станции «Александровская». Но посёлок, тем не менее, именуется жителями Александровкой.

Настоящим же достоянием Александровки в ту далёкую пору было не озеро и даже не залив, с берега которого в хорошую погоду можно различить форты, Кронштадт и даже Ораниенбаум… – а было широкое поле, отделённое от посёлка задёрнутым ряской Горским Ручьём и ещё не отданное «на растерзание» садоводам, чьи халупки, дачи и коттеджи в настоящее время образовали, по существу, Нью-Александровку.

Поле это, обрамлённое с двух сторон лесом, уже упомянутым ручьём, а с четвёртой – Левашовским шоссе (по которому проходит теперь окружная дорога, идущая по дамбе в Кронштадт), было не очень-то большим: километра четыре в длину и два в ширину. Но если взобраться на один из пригорков, раскиданных в живописном беспорядке по всему пространству (и теперь уже исчезнувших под лопатами садоводов), если окинуть восхищённым взором волнующееся море тимофеевки, всмотреться в бездонную синеву неба, отыскивая вмороженных в её ледяную глыбу жаворонков… – то можно было ощутить бесконечность! – Бесконечность пространства и бытия!

А если «опустить взор долу», то на редких картофельных грядках на склонах холмов можно разглядеть и важных чибисов с кокетливыми косичками, оглашавших окрестности своими пронзительно-писклявыми криками.

Особенно же неповторимо было поле в закатные часы, когда косые лучи заходящего солнца, придавая рельефность каждому кустику и былинке, создавали именно то настроение, в котором даже не слишком утончённый человек способен сочинять стихи!

А по вечерам, когда сумерки, сгущаясь, опускались на землю, оседая ночною росой на траве, когда туман лёгкой ленточкой начинал виться над болотцем, расстилаясь затем огромным слоистым покрывалом над засыпающим полем, – как хорошо в такие вечера выйти подышать влажной прохладой, подводя нехитрые итоги уходящего дня…

О нём-то, об этом поле, и пойдёт рассказ. Именно оно станет сценой тех драматичных и поистине таинственных событий, о которых речь дальше.

– … Боб! Так ты всё лето хочешь своих раков ловить?

– Скажешь тоже! Это я так. Вот, если б лодку достать, тогда можно заняться ловлей. Да только у дяди Алика нету, а чужую отвязывать, – пендалей надают! Борька с сожалением покосился на плескавшуюся в заводи лодку, привязанную цепью с замком к забетонированному в берег толстенному железному столбу.

У дяди Алика лодки, и правда, не было. Зато были другие странности, да ещё какие! – они-то и явились причиной этого повествования, но об этом чуть позже, а пока…

– Да-а! – поддакнул Венька, – с лодкой было бы куда интересней! Можно б и на залив отсюда махнуть, к островам… Там старинные пушки… и клад какой-нибудь спрятан! В пиратов поиграли бы… в острова с сокровищами! Вот было бы здорово!

– Верно мыслишь, старик! – вздохнул Борька, – вырасту, обязательно капитаном стану, дальнего плавания! Или куплю резиновую лодку.

На другой день, с утра, моросил мелкий противный дождик. Весь день, до вечера, – ни в поле выйти, ни к озеру смотаться! После обеда сидят Веня с Борькой на крыльце у тёти Ульяны и не знают чем бы заняться.

– Мне вчера отец из города книжку приволок, – «Остров сокровищ», – вот это да-а! – с восхищением произнёс Боря, – весь вечер читал. И сегодня буду.

– А мне дашь потом? – спросил Веня, дунув на головку одуванчика; маленькие парашютики тут же опускались, едва вылетев из-под навеса крыльца на дождик.

– Потом дам…

Они замолчали. Каждый о своём думал, – о своём острове сокровищ в южных морях. Вот бы туда, на бескрайний простор, где, – куда ни глянь, – изумрудные волны до горизонта! А на горизонте… – остров с пальмами и пиратскими сокровищами!

– А знаешь, Веник… – Борис разглядывал божью коровку на стебельке тимофеевки; она, спотыкаясь, доковыляла до кончика травинки, а затем, вдруг, расправив крылышки, полетела куда-то под дождём, на небо, «где её детки кушают котлетки», – так это… за кладами надо на другой берег Разлива смотаться, – он умолк, загадочно улыбаясь в предвкушении эффекта, который, по его мнению, должен был оказать на собеседника ещё не озвученный им остаток мысли, – … там раньше была финская территория, и на заброшенных хуторах, говорят, они много кладов зарыли.

– Туда на поезде придётся ездить; мне столько денег и не даст никто, – Веня с сожалением причмокнул, – разве что редиской торговать пойти вместе с Тонькой.

Борька хихикнул, вспомнив о Тоне. – Да-а! С ней бы мы наторговали!

У Олега и Ульяны Лутиных была единственная дочь, – Тоня. Трудолюбива. Однако, её отношение к нехитрому и в то же время нелёгкому деревенскому труду объяснялось не тягой к сельскому укладу, а желанием хоть чем-нибудь помочь родителям. И она помогала. Особенно ей удавалось торговать на местном рынке овощами, – даже тётя Ульяна, с её жизненным опытом, не смогла бы похвастать такой выручкой!

Прошлым летом у Тониной подружки по школе не ладилась торговля: уж и день кончается, а больше половины пучков редиски не проданы! И вот тогда-то сметливая Тонечка предложила ей свою помощь, – перевязала пучки, сделав их раза в два меньше, и цену убавила соответственно, раза в полтора… И через час у неё всё раскупили! Ну и половину выручки себе взяла, конечно же, – по справедливости. Мать подружки потом к тёте Ульяне «делиться радостью» приходила… и вернуть хотя бы часть денег.

– Не, старик, редиской не годится. Мы что-нибудь получше придумаем. Вот если… – Борька наморщил лоб и почесал под носом, – если б лодку самим построить! Построим и будем плавать по Разливу хоть каждый день, а заодно и рыбы наловим.

– Да не-е, лодки нам не построить, – возразил ему Венька, вытряхивая песок из сандалий, – её и конопатить надо и смолить… и домой с озера таскать… нельзя же лодку оставлять без номера, – стырют! А вот если плот… – он помолчал, надевая сандалии и что-то обдумывая, – … если построить плот, всего с десяток брёвен! – так его можно прямо на озере и держать, кому он нужен-то! Да и строить лучше у самого озера. – Подумаешь! – Связал брёвна верёвками да досочек приколотил гвоздиками, и готово!

– Верно мыслишь, старик! – тут же согласился Боб, что на него не было похоже: он всегда норовил поспорить и настоять на своём. А тут сразу и согласился. – Чудно! Ну да ладно, – согласился и хорошо. Значит, предложение и вправду стоющее оказалось.

А дождик так и проморосил весь день, до самого вечера. Зато на следующее утро погода выдалась изумительная! Но после затяжного дождя в поле идти не хотелось, – чего там в сырой траве мокнуть! Да и купаться с утра на озеро тоже неохота. И пошли Веня с Борькой прогуляться по посёлку, – так, пошататься, поговорить…

Побродили, пошатались и повернули к озеру, место присмотреть, где плот прятать. Но, как ни искали, а всё лучше камышовой бухточки ихней не найти. Остановились на ней. И, усевшись на корягу, как заправские искатели приключений, пустились в рассуждения…

Самое главное и, пожалуй, приятное заключалось в том, что их со строительством плота никто не гнал – впереди целое лето! Ну и вкусили они по полной всю прелесть обсуждения своих замыслов. – Ах, как хорошо, как приятно обсуждать проблемы, с решением которых тебя никто не торопит!

– … Ну, место для плота, пожалуй, мы и нашли, – задумчиво произнёс Борька, жуя травинку. – Теперь бы брёвен достать побольше, да покрупнее.

– Да погоди ты с брёвнами, – прервал его Венька, устраиваясь поудобнее на коряге, – сперва надо бы верёвками запастись, да гвоздями… – уж больно ему не хотелось заморачиваться с какими-то там брёвнами, когда можно начать с чего-то попроще. – С брёвнами потом… Эх! Вот в южных-то морях! Мы бы с тобой не такое отчудили!

– Да-а! В морях красота-а! – поддакнул Боб. – Вот когда в Севастополь переедем… – а, дело в том, что в Севастополе жила его бабушка и давно просила переехать к ней, в Крым, где внучку со здоровьем было бы полегче. Приятели умолкли, созерцая прелестную картину: мелкую рябь отражающую солнечные блики…

– … Ну, молоток и топорик мы у дяди Алика попросим, – продолжил Веня, воротившись с южных морей, – а вот кусачки надо, пожалуй, уже сейчас поиметь.